– А я в этом хоть что-нибудь пойму?

– Навряд ли.

– Значит, надо выбирать вслепую?

– Да! Выбирать придется на веру, хотя выбора у тебя всё равно нет.

Дид почесал голову.

– Как-то странно всё выходит! Приходит Яма, предлагает контракт, но выбора не существует. Отказаться нельзя. Фифти-фифти! Да, собственно, так и происходит в жизни. Приходит Смерть и с ней уже не договориться!

Внутренний авантюризм оживился.

– Ну да ладно! Я согласен, но с одним условием!

– Каким? – удивился Зар.

– Сделай так, чтобы я ничего не помнил. Пусть всё, происходящее в будущем, будет для меня полной неожиданностью.

Зар задумался, затем улыбнулся, вновь щелкнул пальцами, и кино исчезло. Дид очнулся и понял, что сидит на диване у телевизора. Футбол продолжался, и «наши» вели со счётом 2:0…

– Именно с той встречи я стал другим! – догадывался Дид. – Всё дело в таинственном незнакомце, фатально изменившем мою судьбу. Казалось, что нити жизни и смерти сосредоточены в его руках. Шутка ли – посмотреть в глаза самой Смерти. Поневоле всю свою жизнь переоценишь. Но мне кажется, что я уже когда-то с ним встречался. Мне вообще кажется, что я уже всё это знаю. Что это уже было. Это – дежавю!

И вот здесь началось. Дид стал запоем читать духовную литературу. Сочинять стихи, писать картины, ходить в спортзал, вырезать из дерева лики святых. Его потянуло познавать мир. Донжуан и бездельник, он вдруг превратился в целеустремленного и волевого мистика. Жизнь развернулась на все сто восемьдесят градусов.

Ты единственный, который может простить себя за всё.

Гаутама Будда

Никита, после ухода Учителя, сильно изменился. Только сейчас до него стало доходить, что делал и говорил Све тозар.

– А был ли Зар вообще? – иногда приходила спасительная мысль. – Может, это я его придумал? Может, это был мираж? Может, я его увидел во сне или просто вспомнил из прошлой жизни? Даже на фотографиях его изображения размыты.

Ум пробовал хвататься за соломинку, лишь бы сбежать от ответственности. Ответственности за самого себя. Ник всячески старался не мифологизировать Зара. Он сильно привязался к этому человеку, и его внезапный уход до сих пор сдавливал горло обидой. Он не понимал, как можно было его – Ника! – бросить.

– Так нельзя было со мною поступать. Ведь это же я, а не кто-нибудь другой. Я – преданный! Я – в огонь и воду! А он – мерзавец! Вот так взял и исчез. Я его искал столько жизней; наконец нашел, а он что творит? Что творит?! Я думал, что обрел в его лице духовную опору, как островок безопасности в этом шатком мире. Я думал, что есть настоящий человек, который бесстрашен, а он так меня подвел!

А может, Зар попал в одну из магических ловушек и не может из нее выбраться? Может, он пал жертвой своих многочисленных экспериментов, а я жую сопли вместо того, чтобы начать его искать? Ведь кроме меня его никто не станет искать. Все считают Зара сильным и даже не догадываются, что он может быть в беде. Но где? Где его искать? Он может быть там, где я даже додуматься не могу. Что же делать? Внезапно Ник вспомнил, как обижался на учителя и клял его за глаза. Как пробовал сваливать на него свои проблемы. Как он расстраивался, что Зар не берет на себя его «обезьяну» – безответственность и разгильдяйство. Ему вдруг нестерпимо стало стыдно за свое инфантильное поведение. Тогда он оправдывал расхлябанность своей избранностью и пробовал конкурировать с Заром. В подражании великим адептам Ник даже за– гурил. Благо, что другие «гуру» вовремя обломали его оптимизм, а то могло закончиться всё очень печально… Он представил себя поджаренным на вертеле где-то в подвалах инквизиции нижних миров. Поджаривали его бывшие ученики, разочарованные и пострадавшие от его «коррекции кармы».

– Б-рррр!

Иногда мысли приобретали другое направление.

– Зар ушел, чтобы я поверил в себя и перестал на него полагаться. Пока рядом был Зар, я чувствовал его силу и защиту. Мне это было выгодно. Я брал на время его конструкции и инструменты сознания; своих – еще не было. Сейчас я сам отстраиваю свою жизнь. Я сам беру на себя ответственность за себя и свой род. Раньше я больше вампирил – стремился всё за счёт других получать, а сейчас мой род держится на моих плечах! Я уже не подросток, а муж.

Ник штудировал интернет. Он заходил на всевозможные сайты школ, форумов, центров, магов, сект. Многое, что было интересным. Он даже подсел на некоторые, однако, при ближайшем рассмотрении, базовые основы ему уже были знакомы. Он стал видеть и понимать, что в этих школах происходит на самом деле. О чём просто не догадывается паства.

– Как Зар умудрился мне все это дать? Зачем? Да и сам – откуда все это вытащил? – не переставал удивляться Ник.

Он явно перерос потребность в ашраме*. Да и знания Зара были направлены на практическую реализацию при этой жизни. Какие только мысли не приходили Нику в голову о Заре. Самая навязчивая идея выглядела примерно так.

– Зар живет в параллельной реальности. Там все как на Земле, но во времени они ушли на несколько десятков лет вперед. Зар приходит в наш мир уже с более совершенным опытом и знаниями. Он выбирает себе для жизни ту вероятную реальность, где его желания и мечты уже воплощены.

Почему-то эта версия успокаивала Ника. Хотелось верить, что Зар не ангел, не вымысел и не игра воображения, а конкретный во плоти человек.

– Сейчас Зар живет со своей семьёй в некой удивительной реальности. Его окружают любимые дети и жены, – решил он. – Время от времени он раздваивается или утраивается, и его дубли живут в еще более чудесных мирах. Все они летают по воздуху и дружат между собой мирами. А может, всё не так? Может он надел одежду садху* и просто ушёл в Гималаи?

Здесь фантазии и тревоги Ника заканчивались. Придумать что-ли6о еще мешала его ограниченность. Однако Ник верил, что на самом деле всё еще круче, чем он может себе вообразить.

Чтобы прорваться за пределы своих ограничений, требуется работать с тем, о чем пока даже думать невозможно. Требуется пойти туда – не знаю куда, чтобы найти то – не знаю, что.

Из дневника Дида

Нику уже казалось, что он вот-вот нащупает то бесконечно важное, что постоянно ускользает и ускользает. Это нечто было очень тонким и едва слышимым. Обнаружить мешала толстокожесть. Иногда он хватался за обрывки прозрений, но они, как зыбкий мираж, дымкой рассеивались в его сознании. Сознанию еще не хватало инструментов понимания того, что всегда существует, но что он еще не может осознать и увидеть. Здесь – в мире людей – всё было декорациями. Истинный мир был там – за этим притворством. Он это точно знал ещё с раннего детства. Однако постепенно взрослые приучили его притворяться.

– Еще чуть-чуть, и я вспомню, кто я и что я тут делаю. Хватит Великому Мистификатору водить меня за нос. Я уже понимаю, что вокруг чудовищная мистификация. Все играют чужие роли и делают вид, что вот это-то жалкое прозябание и есть жизнь! Ха-ха-ха! Пусть сами в этом живут. На самом деле всё абсолютно не так! Некий Злой Волшебник сковал меня чарами забвения. Мы – заколдованные пленники наведенных иллюзий. Хватит им всем притворяться! Им что, больше делать нечего?! Зачем они так усердно друг друга дурачат? Может, так они маскируют неуверенность в самих себе? Может, они боятся, что некто их разоблачит и покажет, что они – фальшивые; что они – марионетки?

Ник вспомнил, как в детстве он ощущал, что возле него постоянно присутствует невидимое существо. Оно всегда за ним заботливо присматривало. Во взрослом состоянии тоже были случаи, когда некто невидимый помогал ему избегать трагических случайностей. Этот невидимый не оставлял его ни на минуту. Но больше всего его впечатлял Глаз. Огромный Глаз возникал на его внутреннем экране и часами смотрел на него – не мигая. В детстве Ник в своих грезах наяву и даже во снах уносился в другое состояние. Внезапно на него ниспадало оцепенение. Механически он продолжал что-то делать, но сам был далеко-далеко. В это время он не слышал раздраженный голос матери, спешащей на работу, и не замечал окружающих. Где он был? Он не знал. Эти ощущения выпадения из обычного пространства и зависания между мирами были приятными. Здесь была некая передышка или пауза перезагрузки. В этой паузе он чувствовал, как растворяется его личность, и он просто раскрывается на всё вокруг. Здесь он сливался с Глазом и смотрел, смотрел, смотрел игры Вечности. В это время он был чистым восприятием.