После церемонии, всех гостей катали на открытых лимузинах по Сиэтлу, пока у жениха и невесты была торжественная фотосессия. Грей и Гриндэлльт сели в другой лимузин, а наша, когда-то компания, уместилась там, где я. Макс и Эва женаты. У Мэйса и Жаклин всё классно. У Яна, вообще, скоро будет малыш… Все говорили со мной, шутили, поддерживали беседу. И у всех, почему-то, были виноватые лица. Мне не хотелось видеть их такими, и я вела себя так беспечно, как только возможно.

В друзья мне порекомендовали симпатичного азиата — Кена. Он, в свою очередь, познакомил меня с очень хорошенькой каратисткой Кейтлин, с которой они познакомились сегодня, и, которую — он уже не хочет выпускать из объятий. Кейт — как она просила называть её — постоянно шутила, а её сарказм и выразительный взгляд могут заткнуть кого угодно — и Макса, и Яна вместе взятых. Мы с ней обменялись телефонами, когда она подсела ко мне, закинула ногу на ногу и открыто, при всех спросила:

— Короткое интервью — один вопрос. Можно?

— Да, — кивнула я.

— Как ты выращиваешь сиськи? — с серьёзнейшим лицом спросила она, заставив Макса, да и других парней, просто давиться от смеха.

— Я дам тебе свой контакт и мы поговорим об этом в спокойной обстановке, — подмигнула ей я.

Она согласилась.

После этого разговора, я ловила парней на том, что каждый, по очереди, разглядывает мою грудь. Мне приходилось отворачиваться и обнимать себя руками, чтобы заставить их перевести взгляд. «Вот дерьмо», — решила я про себя, — «Она пошутила, а мне отдувайся. Ну, ничего. Ты вернёшь должок, научив меня парочке-троечке приёмов карате, чтобы я могла поквитаться с одним мудаком, которого люблю и почти ненавижу из-за того, что рядом с ним Дана».

Когда фотосессия с лимузинами-кабриолетами остались позади, всех ждал торжественный ужин… Огромный торт, от которого я не отщипнула не кусочка. Я почти ничего не ела. И мало пила. Так мало, что Макс выгибал брови, а Ян крутил пальцем у виска… А Грей следил за мной, как чёртов коршун и так зло мерил глазами своих друзей, что мне становилось трудно дышать, а не то, что пить и есть.

Ближе к двенадцати ночи гремели салюты… А затем, над рестораном у озера Вашингтон закружил белоснежный, маленький вертолёт. Он был предназначен для того, чтобы бросить Адама и Фиби в незабываемый медовый месяц на Карибских островах. Когда, уже — муж с женой — поднимались по верёвочной лестнице на борт — невеста пробиралась босиком, в более коротеньком, но таком же пышном платье, а Адам лез следом — камеры и фотографы окружили их, как мухи мёд. Невеста бросила букет — и он упал в руки Дане… Она поцеловала Теда. Он её. И что-то жгло моё сердце, разрывая его напополам. А фотографы снимали это.

Фата — которую молодая жена не сняла — летела от порывов винтов и стояла столбом, то накрывая Адама, то её лицо. У них в глазах горела любовь, победа, гармония… А когда дверца за ними закрылась, а вертолёт стал подниматься выше, все гости — около семи сотен — и я в том числе, выпустили белые и розовые шары… Они летели, кружили, клубились вокруг маленького лайнера, их любви — и ничего лучше, ничего прекраснее этой картины — я не видела. Любовь, поднимающаяся до небес. Вот, что видел каждый в те секунды…

Когда гости начали расходиться, а родители с обеих сторон — решили «тряхнуть стариной и поехать в клуб», Ян предложил всей нашей компанейской молодёжи поехать в дом Флиннов. Девочка Кена поехать не смогла, так как положение её семьи, обязывало, как подобает порядочной девушке до двадцати одного года, возвратиться домой с тем, с кем она пришла.

А я… Я не хотела ехать, ей-богу, но взгляд Даны, точно спрашивающий: «кишка тонка?» — не позволил мне сказать Яну нет.

На моё удивление, все парни были со мной больше, чем обходительны. Это привело меня в нешуточное замешательство… А на смену этому, осознание того, что каждый из них хочет подразнить Грея. Ведь, он же не может на глазах у Даны провести меня под руку, как Макс, до машины. Открыть дверцу, как Мэйсон… Сидеть рядом со мной на заднем сидении, как Кен. Только зачем они это делают?.. Это пусто, глупо и по-детски. Он не откажется от Даниэль, а она от него.

У нас было две тачки — машина Грея и машина Яна. К последнему уселась его жена — Элис, Макс с Эвой и Мэйсон с Джеки. Размер его джипа это позволял.

А мы ехали вчетвером: я, Дана, Кен и он… в его машине.

Porsche пахла им. Весь салон был пронизан его ароматом. Мои пальцы нежно скользили по упругой поверхности кожаного сидения, я прикрыла глаза, откидывая голову на подголовник. Я чувствовала себя чем-то ненужным и второстепенным, и от этого мне становилось всё хуже. От его запаха, от гладкой кожи обивки, я вспоминала те мгновения счастья, где я была нужна ему. Где он целовал меня. Где он трахал меня. И никому другому не было места в том мире, который был у нас двоих.

Я насильно открыла глаза, чувствуя, что засыпаю от слабости и лёгкого ветерка, сочившегося из окна, за которым расстилалась глубокая, летняя ночь… Что было этой ночью пять лет назад?.. Страсть, огонь, крыша, кровать, окно, пол… Сегодня, ведь, и мой день рождения. День рождения женщины, которая любила, теряла и страдала.

Мои глаза наполняются слезами, я хочу дать себе пощёчину, но лишь плотно закрываю глаза… Моя голова падает на сильное, тёплое плечо Кена, ища в нём хоть какую-то опору. Другой парфюм, другая мускулатура… Плевать на всё.

Сквозь дремоту, я вновь чувствую взгляд, прожигающий до костей, но не отрываюсь от плеча его друга.

— Отдохни, Айрин, — шепчет мне Кен, — Нам ещё пить и пить.

Я широко улыбаюсь ему, не открывая глаз. Внезапно — машина тормозит так резко, что Кену приходится схватить меня и прижать к себе, чтобы я могла избежать толчка вперёд и удара головой о передние кресла.

Придурок Грей! Чёрт бы его побрал!

Я осторожно открываю глаза, не торопясь выбираться из рук Кена. Глаза Теда зло блестят в зеркале заднего вида, брови сведены над ними, как грозовые тучи над морями.

— Хватит зажиматься, Кен, — шипит он, оборачиваясь к нам; я замечаю Дану, иронично улыбающуюся, с трудом сдерживаюсь, чтобы не показать этой парочке фак, — Помоги мне. Я не знаю, как выехать отсюда.

Кен отпускает меня, тепло улыбаясь; позже, переводит жёсткий взгляд на Грея.

— Нечего тормозить, будто мы над пропастью, Тео, — Кен выбирается из машины.

Незаметно для тех двоих, хитро улыбается и подмигивает мне.

— Дана, садись назад, — говорит ей Грей, — Я уступлю Кену место и сяду рядом с ним.

— Милый, у меня начинается морская болезнь на заднем сидении, — жалобно произносит Дана, — Может, сядешь ты?..

Грей переводит взгляд с Даны, через зеркало, на меня. С секунду мы обмениваемся током — и он поспешно вылезает из машины.

Правильное решение. Если бы рядом со мной села эта стерва и у неё началась рвота — я бы не позволила ей испортить моё платье, заставив захлебнуться ужином.

Тед открывает дверцу машины справа от меня, быстро занимает место, так же, как и Кен водительское. Я отворачиваюсь от Грея, смотря в окно. Свет в салоне гаснет, я слышу, как заводится мотор.