Я потупила взор, уставившись на свои сплетённые пальцы, и осознавая, что краснею, кивнула.

— Не стесняйся, Фиби, милая. Мы женщины и свободно можем об этом говорить, — мягко сказала она, и я подняла глаза.

— Он был аккуратен и ничего не повредил. Это уже хорошо. Он предохранялся? — спросила доктор Грин.

— Да, — ответила тихо я.

— Отлично, — кивнула она, — Хорошо, что тебя привели. Фиби, я не советую начинать химическую контрацепцию. Ты слишком юна, и в таком раннем возрасте, и таблетки, и уколы могут привести к бесплодию. Поэтому, я советую только презервативы, и, конечно, не увлекаться этим делом, — серьёзно закончила она, — А вот, справка о том, что ты девственница, — она улыбнулась и положила предо мной заветный лист бумаги.

— Доктор Грин, — выдохнула я облегчённо, чуть ли не со слезами на глазах, — Можно я вас обниму?

Доктор Грин встала и протянула ко мне руки. Я обошла стол и обняла эту добрейшую женщину. Господи! Я так счастлива! Ещё вчерашней ночью я планировала, как накажу Теда за его тупой побег ночью из дома: представляла — как он мой раб и делает мне педикюр — то теперь, я готова целовать и его братские щёки!

Грин мягко засмеялась, и погладила меня по спине, а потом, немного отстранила меня от себя.

— Обещай, что будешь умницей и относиться к этому будешь серьёзно, — попросила она, заглянув в мои глаза.

— Обещаю, — ответила я.

Попрощавшись с ней, я чуть ли не вприпрыжку покинула кабинет, а затем и больницу. Мама стояла у своей красной Ауди, серьёзная и немного грустная. Заметив сияющую меня, она улыбнулась и протянула руку, я подала ей справку и изо всех сил старалась выглядеть спокойной, и, как бы сказать, не удивлённой, что всё сложилось таким благоприятным образом.

— Чего такая счастливая? — спросила мама, перед тем как взглянуть на справку.

УПС. Чёрт.

— Ну, я рада, что всё закончилось, — на ходу придумала я.

Мама улыбнулась искренне, без всякой многозначности, и посмотрела на то, что выписала доктор Грин. Я вдохнула.

— С Кристиана твоя вечеринка и 5000 долларов, — подмигнула мама, — Грузись в Ауди.

Всё, можно выдыхать.

Я была счастлива и светилась изнутри всю дорогу, еле сдерживаясь, чтобы не растянуть улыбку во весь рот. За окном мелькал город, и я на секунду задумалась о том, что о моём этом походе сказал бы Адам… Наверняка, он бы очень переживал меня, если бы об этом знал. Голос доктора Грин звучит в моей голове с одной фразой:

«Он был аккуратен и ничего не повредил»

Он не мог мне навредить. Никто так не чувствовал меня, моего тела, как он. Я помню какое-то мгновение жуткой боли, а потом… ничего лучше я не чувствовала. Даже мечтать об этом не могла. Я всегда думала, что восхищаться им и любить его издалека отличная идея, но не сейчас. Не теперь, когда он проник в меня. Не теперь, когда он подарил мне чувства, которые сносят крышу, и те острые, дикие и великие ощущения, который не сможет подарить ни один мужчина, кроме него. А мне никого другого и не надо. Мне нужен только он. Адам. Мой Адам.

Я ужасно обижена на отца. Во-первых, его недоверие ко мне. Во-вторых, нежелание понять Теда. В-третьих, неприятие Адама, как достойного меня парня, и ещё то… то, что он не уволил Джемму. Всё сейчас обострилось. Я буквально чувствую, как моя детская натура отстраняется от него, превращаясь в девичью, и как я начинаю больше привязываться к маме. Я всегда считала себя взрослой и считаю до сих пор, но моя какая-то внутренняя детская незащищённость и проявляющийся подростковый максимализм не дают мне прояснить все мои смутные жизненные сферы до конца. Я теряюсь, не зная, с чего начать и чем закончить.

Спустя полчаса мы уже были у дома. Джемма убиралась в саду, пока ещё не припекало солнце, и не было слишком прохладно — так делала и Брэйли. Хоть она и стерва, в уборке она действительно хороша. На мгновение, мне захотелось задуматься: что делает женщин такими грязными, что заставляет их опускаться? —, но эти мысли быстро растворились, так как в голове появлялась картинка, что Джемма касалась Адама и…

Фу. Просто фу. Моё отвращение размером и глубиной сродни Тихому океану.

Когда мы зашли домой, мама помахала мне справкой и сказала, что срочно должна показать её отцу. Она повесила свой лёгкий плащ в гардероб для верхней одежды и модельной походкой отправилась к нему в кабинет.

Едва я сняла свою курточку, в холле появилась Софи и с тревогой посмотрела на меня. Я притворилась — наполнила лицо скорбью и страхом за то время, пока вешала куртку. И именно с таким лицом повернулась к ней. Добрые карие глаза Софи с ужасом расширились, она сжала губы.

— Скоро всё будет очень плохо, да? — нахмурив брови, обеспокоено спросила Софи.

И я больше не смогла её мучить.

Широко улыбаясь я крепко её обняла, и мы закачали друг друга в объятиях.

— Вот засранка! — прошипела Софи, и мы захохотали.

— Доктор Грин оказалась очень понимающей женщиной! Я так счастлива! — пропела я.

— Боже мой, я так рада! Кристиан был жесток с Тедом, я так за тебя боялась. И Тед за тебя очень переживал.

— Где он? Я могу, наконец, его увидеть? — спросила я у Софи, положив руки ей на плечи.

Она неловко нахмурила брови и укусила нижнюю губу.

— Ну, он только что ушёл, — сказала Софи, — На тренировку. К Бастилю. Он был, мягко сказать, очень подавлен.

Моё настроение снова стало чернее тучи. Я нахмурила брови и с досадой покачала головой. Однако, Софи сжала моё плечо, заставив меня посмотреть ей в глаза.

— Но он вернётся в отличном настроении. Вот увидишь, — подмигнула она.

Что она задумала?

— Не просветишь меня, в чём дело? — поинтересовалась я.

— Идём, — улыбнулась Софи и мы последовали в гостиную, уселись на диване.

Как только Софи удобно устроилась на своей пятой точке, подогнув под себя ноги, и обняла коленями мягкую подушку, бросив на меня крамольнический взгляд, в комнату вошли родители. Они переглянулись — мама стрельнула в папу глазами, и он заговорил:

— Прости, Фиби, что не достаточно доверял тебе. Больше этого не будет, обещаю.

Я отвернулась к окну и поджала губы.

— Фиби, — позвал он, и я снова обернулась, — Я просто очень волнуюсь за тебя. Прости, — я кивнула, немного потеряно от его полного сожаления и печали тона, — Знаешь, Эва уже придёт к нам к семи часам вечера двадцать седьмого, и ничего не заподозрила. Я сказал ей, что собираю помощников для проверки отчётов. Я всегда так делаю в конце месяца, ты же помнишь. Я звучал убедительно, а так же сказал, что решил уточнить, нет ли у неё планов на день рождения и не против ли она заняться отчётами. Она сказала, что согласна и поблагодарила меня за то, что я нашёл ей занятие.

Папа многозначительно улыбнулся, и я ему в ответ.