Все изменилось.

Морон продолжал отрывать кусок за куском от своей головы и швырять их вниз. Но было теперь и иное – иное движение.

Что-то, что находилось под черепом умершего, теперь начало шевелиться.

Сперва несильно, потом все увереннее, нечто поворачивалось внутри разорванного черепа человека, силясь освободиться.

Франсуаз вынула зажигалку, и маленький огонек запрыгал над серебряным футляром.

Морон согнулся от боли и отломал себе нижнюю челюсть.

Девушка бросила то, что держала в руках Тело несчастного охватило пламя; он зарычал, и в голосе этом не осталось уже ничего человеческого, только звериное.

Франсуаз отпрыгнула от живого факела.

Морон был облит бензином, а то, что все еще оставалось от его просторного одеяния, благодарно впитало в себя горючую жидкость.

Кожа и кости, оторванные священником от своей головы, теперь лежали под его ногами, и огонь жадно пожирал их.

Священник отклонился назад, разевая рот. Нижней челюсти у него уже не было, но я видел, как расширяется черное отверстие его горла.

Полчища жуков хлынули из него, покрывая собой стены и потолок.

– Бежим, – бросила Франсуаз.

Церковь горела десять с половиной часов. Люди приходили к ней и поднимали головы, чтобы увидеть золотой крест, сверкавший на ее вершине. Алые всполохи пожара танцевали вокруг него и заставляли светиться.

Никто из тех, кто обступил полыхающую церковь, не предпринимал попыток ее потушить.

Целую ночь она озаряла собою холмы.

Франсуаз сидела на деревянной лавке, забросив на стол одну ногу.

Место, в котором мы находились, я не назвал бы ни рестораном, ни баром, ни даже закусочной. Больше в моем словаре слов не находилось, за исключением разве что «харчевни».

– Я знала, что у меня будут одни неприятности с тобой, – сообщила девушка, ставя на стол большую кружку.

Мне захотелось узнать, что в ней, но боязнь, что меня стошнит прямо на пол, переборола любопытство.

– Один раз я купил тебе лифчик на два размера меньше, – подтвердил я. – Но как он смотрелся!

Франсуаз осуждающе покачала головой.

– Заставить меня поджигать церковь, – сказала она. – А мои тетушки думают, что ты приличный молодой человек.

– Людям здесь придется многое передумать, прежде чем они вновь смогут верить в бога, – произнес я, подсаживаясь к ней.

– Нет, – возразила Франсуаз. – Для того чтобы начать верить, не нужно ни времени, ни раздумий. Главное, чтобы Бог, которому они станут молиться, был добрым и милосердным.

– Говорят, у бога тысячи имен, – произнес я. – Но правда и то, что за одним именем могут скрываться тысячи богов.

Лицо Франсуаз стало задумчивым.

– Отец Морон мог бы стать хорошим человеком, – сказала она. – И шериф тоже. Они нуждались лишь в том, чтобы кто-нибудь вовремя указал им правильную дорогу.

– Например, Бог? – спросил я. Она усмехнулась:

– Например.