Насекомые, используя мощные челюсти, с шумом долбили ямки в почве и асфальте, а затем расчищали их. Когда углубления были готовы, другие насекомые подносили кислотные плоды и бережно опускали их внутрь, а затем первые прикапывали их землей и мусором. Зарыв плод, «копатели» принимались за следующую ямку, а «носильщики» ползли за следующим плодом. «Так вот кто швырял в нас кислотные плоды», – понял Ник.
Продолжив наблюдение, Ник заметил, что насекомые сажают деревья на одинаковом расстоянии друг от друга, так что получались почти ровные ряды. Именно по такому ряду он и пришел сюда. Даже растрескавшийся асфальт не становился для них препятствием. Они легко выворачивая куски дорожного покрытия, разгребали щебенку и песок под ним, добирались до почвы, рыли в ней ямку и закладывали плод. «Это сколько же в них силы?» – удивился Ник.
Когда на пути у насекомых был дом, они заползали внутрь через дверь или окно и, хотя Ник не мог видеть, что они там делают, нетрудно было предположить, что все то же – роют ямки в подвале, куда закладывался очередной плод.
Сажатели работали слаженно, словно механизм. Лишь изредка они издавали короткие трещащие звуки, когда долго не было плода, чтобы опустить в готовую ямку, либо плод уже принесли, а ямка еще не была готовой.
Ник ощупал нагрудные карманы. Две осколочные гранаты все еще были там. В автомат был вставлен полный рожок патронов и еще два лежали в подсумке. На поясе висел пистолет «Глок-17» с восемнадцатью патронами в обойме. Боезапас не бог весть какой, но на прорыв должно хватить. Против его огневой мощи у сажателей только челюсти. Правда, их много – они растянулись ломанной линией по всей опушке леса.
Ник оглянулся, чтобы еще раз оценить обстановку. Идти назад было глупо, оставаться на месте – опасно, прорываться – еще опаснее, но это единственное, что имело смысл.
Он вздохнул и крадучись двинулся вперед. Ник наметил для выхода из леса промежуток, где расстояние от одного сажателя до другого было немного больше, чем в других местах – метров двадцать. Он прикинул, что если меткими выстрелами снять этих, то промежуток расширится почти вдвое и тогда, побежав, он сможет оторваться от них на большее расстояние.
Но в этот план пришлось вносить коррективы на ходу. Словно повинуясь какому-то приказу, сажатели вдруг все, сколько их было, бросили работу, развернулись в его сторону и замерли. Наступила тишина. Действовать нужно было немедленно.
– Получите, суки, за Бивня и Огонька! – крикнул Ник и длинной очередью уложил ближайших к нему насекомых, а затем и следующих двоих.
Пробитые пулями сажатели повалились на землю, дергая в конвульсиях лапами. Ник бросился вперед, проскочил через проход и побежал по улице. Сажатели все еще медлили, будто раздумывая. Очевидно, какой-то инстинкт не позволял им резко бросить работу.
Отбежав метров на пятьдесят, Ник услышал сзади сухой шелест множества хитиновых лап. Он оглянулся – сажатели устремились за ним. Некоторые подпрыгивали и, выпустив крылья, пролетали несколько метров, потом вновь садились на землю, продолжали бежать и взлетали ненадолго опять. Эти перелеты позволяли им здорово сократить расстояние.
Ник опять выпустил очередь по летунам, а затем, укрывшись за углом ближайшего дома, метнул в них одну гранату, потом другую. Передних насекомых разметало взрывами, но задние продолжали движение.
«Бешенная природа, твою ж мать!» – подумал он и побежал дальше.
Сажатели не отставали. Оглядываясь, Ник видел, что расстояние между ним и его преследователями медленно, но неуклонно сокращается. Он остановился и расстрелял в них остаток патронов из обоймы. Еще несколько насекомых остались лежать на асфальте, но на остальных это не произвело никакого впечатления. «Так у меня скоро все патроны закончатся», – подумал Ник и решил экономить боеприпасы.
Насекомые возобновили преследование и стали еще ближе. Ник на бегу судорожно оглядывался по сторонам, подыскивая место, где можно было бы укрыться и держать оборону.
Вдруг со стороны леса донесся знакомый ему протяжный и медленно нарастающий вой. Он сразу понял, что что-то изменилось. Ник оглянулся. Сажатели разом забыли о нем, развернулись и потянулись обратно к лиловым деревьям.
Ник стоял, хватая ртом воздух, и едва не падал. Постепенно дыхание вернулось в норму, но в груди все еще болело.
Замигала красная лампочка на фильтре противогаза. «Пора менять», – сообразил он, отвернул использованный и установил новый.
Вокруг был район двухэтажной застройки, он стоял на перекрестке. На домах еще сохранились таблички с номерами и названиями улиц. «Ealing road», – прочитал он на одной из них. «Ealing lane», – было написано на второй. Где-то он уже слышал эти названия.
Ник сверился с картой Лондона, которую постоянно носил с собой, и присвистнул – так далеко он еще никогда не забирался. Ближайшей станцией метро была «South Ealing» на наземной части линии Piccadilly. «Укрыться там негде, но рельсы приведут в подземку», – рассудил он.
Выбирая направления движения, он посмотрел налево и вздрогнул. На первом этаже углового дома с выбитыми витринными окнами размещалась вывеска «Лучшее карри. Индийская еда». Не может быть! Именно так, по рассказам дяди, назывался его ресторанчик. И место то же самое. Санжит говорил, что раньше здесь было довольно оживленно и у него всегда сидели клиенты, уплетая карри под индийскую музыку, которая звучала из приемника. Особенно уютно тут было, говорил Санжит, когда шел дождь. «А поскольку дождь в Лондоне шел всегда, – добавил тогда Санжит с улыбкой, – то и уютно у нас было постоянно».
«Чертова жизнь!»– выругался Ник. Почему он родился до взрыва, а не после? Почему ему не достался хотя бы год того времени? Да что там год – месяц хотя бы? Узнать бы, каково это, когда можно ходить по городу без оружия, когда нет необходимости стрелять во все, что движется, а только потом думать, правильно поступил или нет, когда не нужно натягивать противогаз и тяжелые доспехи, а можно гулять в джинсах и футболке. И нормально питаться. И путешествовать по всему миру. Черт, черт, черт!
Он подавил вспышку гнева и пошел дальше. Через пару сотен метров показалась разбитая станция метро South Ealing. Ник прошел сквозь покореженные турникеты и спустился на рельсы. Заросшие травой, покрытые ржавчиной и засыпанные принесенным ветром мусором, они выглядели, довольно уныло, совсем не так, как в подземной части метро.
Определив нужное направление, он бодро зашагал в сторону центра. Только сейчас до него дошло, что вокруг нет ни одной враждебной твари из тех, что всегда сопровождают человека при его выходе на поверхность. Неужели испугались близости с лиловым лесом и ушли? Интересно, с какой все-таки скоростью лес продвигается вперед?
До захода солнца осталось не более полутора часов, надо было торопиться. Ник перешел на бег трусцой. Местность постепенно оживала, хотя Ник предпочел бы, чтобы она оставалась пустынной. В небе кружили мелкие по нынешним меркам птицы, для которых Ник был слишком крупной добычей. За забором из проволочной сетки, ограждавшим рельсы от улиц и домов, время от времени рычали и выли одиночные шестилапые псы. Но изгородь была высокой и они не могли ее перепрыгнуть. Ник молился, чтобы и дальше в ней не оказалось никаких дыр.
Шестилапые, постепенно образовывая стаю, сопровождали его до станции «Acton Town», а там хлынули внутрь через турникеты. Но было их всего пятеро, и Ник положил четырех прицельной очередью, а пятого, которому все же удалось прыгнуть ему на грудь, встретил выставленным вперед ножом, а потом, когда тот, напоровшись на клинок, откатился в сторону, добил выстрелом в голову.
На станции «Tottenham Green» он нашел легкую ручную дрезину. Она лежала перевернутая в арке под переходом на противоположную платформу, а потому почти не поржавела от постоянных лондонских дождей.
Ник с натугой поставил ее на рельсы и надавил на рычаги. Со скрипом дрезина поехала. Двигалась она медленно, но все равно это было раза в три быстрее, чем идти пешком.
