У вырытой в жёстком грунте могилы дожидалось трое рабочих, по виду уже принявших достаточно жидких градусов за упокой, как и полагается, а палящее солнце подкрутило им эти самые градусы, и их порозовевшие и вспотевшие лица довольно улыбались, как бы демонстрируя на совесть сделанную с самого утра работу. Могила была вырыта на славу: ровные отёсанные края и бугор земли в аккурат расположийся по правую сторону могилы. Верёвки для спуска прибрано лежали на зелёной травке, напоминая греющихся на солнце гадюк .

Автобус остановился, проехав немного подальше от места погребения, чтобы не загромождать и так не весьма обширную, ещё не совсем занятую мертвецами, площадку. ГАЗ-он же, напротив, остановился метрах в пяти от свежевырытой ямы. Далеко тащить бабку ни кто не хотел.

Мы не спеша вышли последними из автобуса. Гроб снова установили на табуретки у могилы, чтобы напоследок попрощаться и попозировать перед фото-камерой. Ну а мы скучно дожидались концовки, с последующей раздачей риса с изюмом: наши желудки стали настойчивее напоминать о своём существовании времён экономического застоя.

И вот, наконец-то, настал тот самый, шокировавший нас всех момент, когда усопшей в руки, связанные бинтом, которые видимо не хотели держаться вместе, вложили деньги! Я слышал о таком обряде но сам с таким не встречался: некоторым отжившим гражданам давали на "проезд" в загробный мир. Меня, да и многих стоявших с нами, увиденное просто ошарашило. Как было мне известно, обычно клали 5 или 10 рублей, а здесь вложили 100-рублёвую купюру - средний месячный заработок в наших нищих краях! Видеть столь огромную купюру пришлось впервые, но я чётко разглядел её, пока мужчина упорно вкладывал её в непослушные руки старухи. Эти самые руки у бабки окаменели и он разжимал их с небольшим применением силы, а купюру положил этим временем усопшей на грудь и не разглядеть её было просто невозможно. Видимо бабка была при жизни грешницей с большой буквы и не одну душу сгубила, отправив на вечные мучения в ад, для чего ей и понадобились столь большие проездные для в так называемый рай, куда она несомненно пыталась проскочить или хоть пыталась зацепиться, чтоб не гореть в неуютном аду. Вот, наверное и приготовила сама для себя такой проездной. Дай мне эти деньги, и я унёс бы сам её прямо туда на своих руках и с ветерком.

Оглянувшись молча по сторонам, я понял, что ни один такой желающий. Глаза Руслана, стоявшего по правую сторону от меня, блестели как никогда, разве что видел их у него такими, вечно голодного, при принятии трапезы с большим количеством жареного мяса. А Санёк был готов выхватить их прямо сейчас и бежать прочь отсюда. Если бы его здесь не знали, он бы так возможно и поступил. И он уже, наверное, не один раз пожалел о том, что тоже многих здесь знает.

И вот уже, наконец, дождавшись своего часа, две чёрные половины гроба соединили свои узы гвоздями, которые с сухим скрежетом вогнал молоток, напоминая, что всё когда-то так и заканчивается для каждого человечка - деревянная крышка над головой. Немного слёз и гроб уже погружался в своё последнее пристанище, проделав сегодня маленькое путешествие от обители живых к скрытой слоем земли обители мёртвых.

Жалко, подумал я, больше не увидимся. Чего было сейчас больше жаль - деньги или бабулю, мне и самому было неясно. За последний час она стала мне немного родной, и произвела хорошее впечатление, как будто она была мне не незнакомой старушкой, а моей любимой бабушкой да ещё и при деньгах.

Из большой чашки всем раздали сладкий рис с изюмом, но аппетит куда-то улетучился, и только один Руслан из всех нас, так поглощал его, будто ест в последний раз. И за себя и за бабулю. Затем все живо расселись в автобусе по своим местам, видимо, торопясь для принятия нормальной поминальной закуски в честь усопшей.

Приехав назад, мы, ещё немного понедоумевав об увиденном, то есть похороненных деньгах, разошлись. Денис, по настоянию матери, пошёл ещё на поминки совершить тризну, а мы, проигнорированные дефицитом продуктов и вниманием взрослых, не солоно хлебавши, разошлись по домам. Решили, что вечером, как начнёт темнеть, встретимся на школьном дворе, на скамейках.

2

Вечером, как это почти всегда и было, мы все собрались на одной из разбитых скамеек в школьном дворе, что располагались сразу за школьным забором, рядом с нашим четырёхэтажным домом, в котором нескучно проживали я, Руслан и Денис в соседнем подъезде.

Санёк, живший в доме на соседней улице и у которого до сих пор горели не потухая глаза с самого кладбища, подойдя последним, сразу сходу предложил :

-А что - давайте пойдём, раскопаем и вытащим из её руки сотню, уложим её назад как было, а потом закопаем - никто и не заметит. Это ведь такие деньги и ни чьи! - В его голосе была такая уверенность, что можно было представить, что у него уже в руках та самая сотня купюр, но на самом деле которая находилась сейчас в двух метрах под землёй в окаменелых старушечьих руках, и ему уже делать кроме, как их тратить в ближайшее время, ничего не предвидеться.

А вот от Русланова вида становилось не на шутку смешно - ещё немного и слюна потечёт из его огромного рта. По сравнению с Саньком, которому хотелось, как всегда, мотоцикл, то сам Руслан зайдёт в кафе в летнем парке и спустит добытые деньги на всё, что имеет отношение к сладкому, оставив бабушку без проездных денег в рай.

У меня самого были мысли не беднее. Но войдя в реальность и трезво поразмыслив, добавил:

-Если мы и достанем их, то на четверых всего по четвертаку.

Да, оставалось, в принципе, и не столько много, чтоб строить какие-нибудь сверхъестественные планы. Все сразу немного задумались - сказанное мной их всех огорчило и на их лицах выступил кисляк - действительность их огорчила.

-Да, никуда мы не пойдём, - произнёс снова я, чтобы нарушить тишину, спровоцированную моими бухгалтерскими расчётами о премиальных, которых так хотелось в глубине молодой и жаждущей наживы души.

Но сказанные мной слова приобрели обратный эффект и подтолкнули всех на то, чтобы конкретно не отступать от затеи Санька и сделать этот нелёгкий шаг.

- Разве мы не мужики?- обычно неразговорчивый Руслан дал о себе знать, посчитав себя довольно взрослым в свои четырнадцать лет, хотя он и был младше нас всех на полгода, но телесно превосходил всю нашу четвёрку.

- О, видишь, даже Русланчик - за! - прокомментировал с радостью Санёк, даже и не ожидая от спокойного Руслана такого хода мысли.

Денис был только рад такому раскладу. Сидел, пощёлкивал семечки, не поделившись с нами, ссылаясь на скудность запаса и только поддакивал Саньку.

Мне пришлось неохотно согласится с большинством, точно зная, что завтра все, как всегда про всё забудут и вспомнят разве как нелепую шутку, да и то только через неделю.

В этот момент мне вспомнилась эта самая покойная бабуля, но она представилась мне живой, стоящей в очереди в магазине впереди меня со своей хрустящей сотней в руках. Она медленно повернулась ко мне и своими жгучими глазами, которые, в отличии от дряблой и весьма непривлекательной кожи на лице, были не по возрасту молоды и чарующи и, не напрягая взгляда, в полном спокойствии смотрели на меня, проникая в мою грудь, обжигая холодом моё дыхание. Она словно звала меня к себе и даже послышалось - "Приди, приди ко мне".

-Закрой рот - кишки простудишь, - толкнув меня, произнёс Денис.- У тебя в десятый раз спрашивают - лопатка есть?

-Знаешь, которой на даче у тебя колодец рыли,- добавил Санёк.

Здесь уже шла подготовка к походу на кладбище.

- А зачем?- не сразу ухватив происходящее, поинтересовался я.

- Ты, хватит прикидываться, мы же серьёзно.- Санёк готов был обидится. -Если не хочешь с нами идти, то потом не попрошайничай, нам больше достанется,- жадно добавил Денис.