К моему великому удивлению, я не получила ни единого сообщения от Мин, что было ну очень странно, ведь она бы уже давно позвонила. Неужели всё-таки сдалась и больше не собирается меня доставать?

«Ликуй, Ким Лин, ты наконец-то добилась этого», — шептал мне внутренний голос, однако радости я не испытывала.

Сейчас же, взяв в руки телефон, я сразу почувствовала вибрацию в ладони и взглянула на экран: «Одно входящее от Минхи».

Быстро введя пароль на телефоне, увидела, что также есть пропущенный звонок от Чимина.

«Это был хороший способ, Минхи, но отработанный», — хмыкнула в уме я.

Раньше, когда я не отвечала на её сообщения и звонки, она выжидала какое-то время и звонила с незнакомого номера, заманивая меня на крючок. Это действительно срабатывало, пока я не приловчилась понимать, что названивает именно она, и опять не начинала игнорировать. Однако это же Мин Минхи, если она захочет, то добьётся чего угодно, просто дождётся удобного момента.

В своём сообщении она спрашивала, всё ли со мной хорошо и грозилась поднять университет на уши в случае моего игнорирования.

Вздохнув, я быстро набрала ответ девушке, написав и Паку пару слов: «Всё в порядке, угомони Мин».

От греха подальше. Поднимет же, слов на ветер не бросает. Ещё и Чимина запряжет, жалко, парень-то неплохой. Я, как и с остальными, не имею с ним близких отношений, но всё-таки он лучший друг Минхи, поэтому мы часто пересекались — спасибо, всё та же Мин, которая пыталась изменить меня к лучшему и таскала при этом его за собой — так что, можно назвать нас «недодрузья». Мин тоже подходит под эту категорию людей в моей жизни, потому что я, как мы снова можем вспомнить, друзей не завожу.

В висках резко застучало, я оставила телефон лежать на прежнем месте и уселась на диван, хватая книгу, которую так и не дочитала из-за Тэхёна.

***

Сильный поток ветра врезался в меня, едва ли не сбивая с ног и окутывая собой, словно пытаясь подхватить и унести отсюда. В мою кожу впивались снежинки и кусочки льда, тая и растворяясь, от чего каждый участок моего тела покалывало, принося невероятный холод. Я даже не открываю глаз, боясь, что они замёрзнут и разобьются на мелкие осколки, лишая меня возможности когда-либо видеть.

Ничего не могу понять. Почему я здесь? И где это — «здесь»? Откуда такой мороз, от которого стынет кровь, разливающаяся по жилам? Невозможность видеть мешает, а шум ветра в ушах только всё усугубляет.

Один миг.

В один миг всё прекратилось. Ветер утих, и теперь здесь стало тихо. Как-то ужасающе тихо. Или, возможно, я утратила слух? Мои уши пульсировали от холода и недавней метели, которая завывала повсюду. Но нет, всё-таки есть что-то. Я слышу тихий, еле уловимый шум ветерка и потрескивания веток. Веток? Где же я?

Мои веки слишком плотно сжаты, а может, они и вовсе примёрзли к друг другу, в попытке уберечь «зеркала души».

Потихоньку, боясь что-то повредить, я попыталась разлепить их. Странно, но это не составило труда. Безболезненно и легко я раскрыла глаза и осмотрелась.

Лес.

Я в лесу. В жутком, очень жутком лесу. Ночью.

Сплошь снег и деревья, а я стою посреди тропинки, которая вьётся сквозь столбы, показывая путь вперед к… А к чему? Что ждёт меня там?

Я уже совсем забыла про холод и то, что творится. Просто завораживает. Всё это до чёртиков завораживает меня.

Выставляю ногу вперёд, готовая сдвинуться с места, но останавливаюсь.

Сомнения.

Страх.

Уже забытый, но вновь проявившийся холод.

Мои стопы очень явно ощущают снег.

Опускаю взгляд, осматривая себя и охая от удивления.

Босая. Почти голая. Моё тело облегает лишь лёгкое белое платье, больше похожее на кусок тряпки. Разве такое возможно? Почему я всё ещё стою здесь, а не валяюсь в виде синего трупа? Не знаю. Это почему-то уже не важно. Совсем не важно.

Интуитивно, доверяя лишь чувствам, я бросилась вперёд по тропинке.

Мне страшно.

Я даже не оглядываюсь по сторонам, а просто бегу.

Вперёд. Вперёд. Вперёд.

Бегу вперёд, не зная и не понимая, куда же меня приведёт этот путь.

Когда я выбегаю на открытую местность, моё тело сковывает ужас, и я останавливаюсь, широко раскрытыми глазами смотря перед собой. Пытаюсь не дышать, и лишь пар, выходящий из моих уст, доказывает то, что мне не удалось сделать это.

Конец? Это и есть конец пути? Лучше бы и дальше не знала этого, а замёрзла в той чаще. Смерть была бы не такой пугающей.

Впереди, на небольшом холме, стоял огромнейший волк. Белый и величественный, повёрнутый ко мне спиной и наблюдающий за полной луной на тёмно-синем небе, устремляя свою морду ввысь.

Я попятилась, ужасаясь и обхватывая себя за плечи руками.

Возможно, зверь услышал движение, а может, учуял меня. Не важно. Это не меняет того факта, что сейчас он медленно поднимается на лапы и поворачивает голову ко мне, пронзая жёлтыми глазами, словно миллионами острых кинжалов.

Морды волков могут выражать несколько мимических выражений. Сейчас он смотрел на меня спокойно, возможно, даже равнодушно. Не предпринимал попыток наброситься, а просто продолжал наблюдать. Глаза в глаза. Однако что-то случилось. Пошло не так.

Изменился.

Его выражение изменилось на страх, он перевёл взгляд на мой рот, шею, а затем руки.

Я резко почувствовала во рту вкус железа и начала кашлять, прикрывая губы руками. Падаю на колени, не в силах больше стоять, и убираю ладони от лица, смотря на них.

Кровь.

Так много крови. Она повсюду. На руках. На ногах. На снегу.

Я в ужасе кричу, но себя не слышу. Вскакиваю и истерически плачу, пытаясь стереть кровь с рук, но лишь ещё больше размазываю её.

Волк.

Всё ещё плача, перевожу взгляд на животное и замираю. Он смотрит на меня ещё с секунду, а затем отводит глаза и поворачивает голову к небу.

Не понимаю.

Я не могу пошевелиться. Ничего не чувствую. Просто стою и, часто дыша, наблюдаю за его действиями.

Хищник открывает пасть, предоставляя взору острые зубы, и начинает выть, заполняя своим воем весь мой разум и пространство вокруг.

Тогда я пала во тьму…

***

Мою комнату заполнил крик, и я резко открыла глаза, выпуская из рук книгу, которая с громким хлопком ударилась о пол, окончательно возвращая меня к реальности. Я не сразу поняла, что крик принадлежал мне, лишь испуганно оглядывалась и не могла отойти от шока. Опустив взгляд на руки, не обнаружила ничего, кроме сильной дрожи, и сдавленно вздохнула.

«Всё хорошо, Лин, всё кончилось», — утешала себя мысленно, сползая с дивана и пытаясь устоять на ватных ногах, которые едва ли могли удержать меня. Добравшись к балкону, я припала лицом к холодному стеклу и начала дергать ручку, в попытке открыть окно — что было крайне сложно из-за рук, в которых никак не унималась дрожь — и впустить свежий воздух в комнату, иначе я просто задохнусь.

— Боже, зачем снова? — прошептала я.

Справившись с ручкой, я впустила в комнату зимний ветерок, покрываясь мурашками и глубоко дыша. Как помешанная, я начала перебирать пальцами пряди волос и нашёптывать себе слова успокоения.

Я ненавижу, когда стена моей уверенности даёт трещину. Душу скребут не просто кошки, а сами тигры. Мне страшно до боли в груди.

Всё началось, когда мне было десять. Возможно, дети забывают такие моменты жизни, как обычный ночной кошмар, но не я. Сколько бы лет мне ни было, я всегда буду страдать из-за того, что вижу в этом сне. Холод, страх, обречённость — всё это преследует меня. Для полной картины не хватает только Белых Ходоков и одичалых, которые заставят меня окончательно не просыпаться.

Тогда, впервые, я спала целые сутки, словно впала в кому, и никто не мог предсказать моё будущее. Ровно двадцать четыре часа беспробудного сна и долгожданное пробуждение, которое подняло на уши всё отделение больницы. Мама до сих пор вспоминает тот день, говоря, что существуй банши на самом деле, её крик был бы столь же отчаянным.