Примак-Миранда съехал спиной по гладкому мху с верхушки. Сел. Обернувшись, поглядел на друзей.
Диверсантка не зря начала разговор с рассказа об убийстве. История доходчиво растолковала — к а к у ю б а н д у им приходится преследовать.
В миг побледневший Сенька смотрел на «тетеньку Миранду» расширившимися глазами. Завянь, пожалуй, запереживал, что зря не взял с собою Косолапова. Машинально поглаживал автоматный приклад. Прикидывал, не дать ли Сене пистолет, лежащий в рюкзаке?
— Кто убивал и кто пытал, Миранда? — глухо спросил в итоге размышлений.
— Гмыря, — поведя плечом, сообщила диверсантка. — Он полный отморозок и садист. Пытал обоих горе-геологов — он. Убил одного мальчишку тоже он. Второго убивал, — Миранда ткнула в грудь носителя черным от грязи пальцем, — Примак. Его решили кровью повязать. Примак муж родной сестры Сизого — Ларисы. Сестрица дамочка крутого норова. Если бы Сизый не побоялся выйти из тайги без зятя, то меня бы вообще тут, под холмом и прикопали. Примак об этом думал, переживал, что так и будет, когда ноги «отказали».
— Высокие отношения между родней, — пробормотал потрясенный Завьялов.
Примак изобразил на усатом, заросшем недельной щетиной лице усталую ухмылку:
— И это еще не все сюрпризы, господа. Эти гады собираются вернуться в Константиновку.
С первых дней свое поселение беглецы в честь генерала окрестили «Константиновкой». (Когда умелая в обращении с Сетью Миранда, перепрыгивая через чужие серверы, сообщила Потапову, что забытая богом и людьми деревенька теперь его отчеством прозывается, Лев Константинович чуть слезу не пустил. Помнят, помнят его чертенята, почитают старика!)
— Зачем? — не решаясь сделать страшную догадку, одним словом спросил Завьялов.
Примак-Миранда содрал с головы кепку, обтер изнанкой потное лицо и сжал убор в грязном кулаке. Диверсантка не захотела объяснять з а ч е м убийцы собирались возвращаться в дом над рекой — парнишка рядом и так бледнее некуда сидел.
— Если они дойдут до села, — размеренно продолжила Миранда, — то тут же свяжутся со своими. Сразу же в Константиновку они не пойдут конечно. Вначале навестят родных. Но нам нет разницы, когда они нагрянут — через неделю или месяц. Главное, что — сообщат, расскажут о богатом доме в глухой тайге. Уже практически науськают. — Примак-Миранда всем телом развернулся к Завьялову, глядя ему в глаза, выдержал паузу. — Нам недостаточно завладеть телефоном и стереть снимки, Боря. Нам нужно уничтожить всю четверку.
Завьялов невольно качнулся назад:
— С ума сошла? — предположил. Покосился на Арсения. — Ты предлагаешь всех — убить?
— У нас нет выбора, Борис, — жестко проговорила террористка. — Тут — либо они нас, либо мы их.
— А если…
— Нет, — оборвала Миранда. — Никаких «если», Боря, быть не может. Они — убийцы. Отморозки. У них руки по локоть в крови.
— Родня в селе такая же? — борясь с тошнотой, икая, спросил Арсений.
— Всякая встречается, — уклончиво ответила Миранда. — Та деревня вообще — странное местечко. Половина мужиков оставшиеся на севере зеки. Есть семьи староверов. В общем, нечего тут обсуждать, из леса мы их выпустить не можем. На решительные меры у нас одна ночь.
Завьялов поднялся на ноги, помассировал затылок!
Едва поселившись в Константиновке, беглецы единогласно выбрали Завьялова главой. При их образе жизни отсутствие единоначалия — недопустимая либеральщина и глупость. Зачатки демократии все же оставили, и сейчас о них напомнила Миранда:
— Борис, тяжелые вопросы мы можем ставить на голосование, так что — прости. Жюли? — Примак-Миранда поглядел на собаку с рассудочным интеллектом ученого. Француженка помедлила. Кивнула головой. — Арсений? — парнишка поднял высоко плечи, вжал в них голову. — Арсений воздержался. Ты в меньшинстве, Борис. Можешь считать, что я вышла из повиновения, я все сделаю сама. — Примак-Миранда достал из-за голенища отличный финский нож, провел по лезвию большим пальцем, проверяя заточку. — Примака обычно ставят на дежурство в самую неудобную пору. На рассвете. Жюли? — носитель четко поглядел в глаза ротвейлеру. — Ты сможешь перегрызть Примаку горло, если возникнут неполадки после перемещения меня в Бориса? Я, конечно, усыплю носителя и постараюсь все сделать сама, сопротивляться он не будет. Но все же, будь наготове. Приглядывай за лайкой.
Будничное обсуждения убийства вызывало дрожь не только у Арсения. Завьялову казалось, что он присутствует на диком спектакле! женщина в мужском теле обсуждает не реальность, а сценарий!
Примак-Миранда уже вставал, когда Завянь его остановил:
— Погоди! Погоди, Миранда. Ты говорила, что даже мощный телепат бета-интеллекта не может внушить носителю нетипичные решения! Что если твой носитель не подчиниться, откажется резать родственников?!
Примак-Миранда склонился к самому лицу Завьялова и, бегая глазами, хрипло прошептал:
— А почему ты думаешь, Примак — откажется? А? Он, Боря, каждую ночь мечтает перерезать горло Гмыре. И остальных не пожалеет.
— И даже молодого парня?!
— А этот парень пил спирт с почти мальчишками. Выведывал секреты. Когда из леса к костру родственнички вышли, Малой лег животом на карабин геологов и не позволил пацанам даже попытки защититься! Примака вырвало в кустах, когда Гмыря их пытал. Малому — хоть бы хны.
Миранда не испытывала жалости. Кошмарная картина пыток и убийства трехдневной давности стояла перед глазами Примака, доводя террористку до бешенства, до исступления!
— Я очень хочу выжить, Боря. Выжить и сообщить родителям геологов, в каком распадке, под каменной осыпью лежат тела их мальчиков.
…Когда носитель террористки уже спустился с холма, из-за деревьев показался Гмыря. Примак юркнул за куст можжевельника, спустил портки и заскулили:
— Я здесь, братишка. Живот чего-то прихватило…
Душегуб брезгливо скривился:
— Засранец, б… С тобой, утырок, хорошо говно на скорость жрать, а не дрова собирать!
Летом на севере нет ночей. Туманное серое небо стояло над верхушками деревьев, Завьялов лежал на мху, подложив под голову закинутые руки, глядел ввысь.
По рассказу Ирмы и жены Борис, конечно же, предполагал, что в этот раз на них вышла серьезная бригада. Но э т о г о не ожидал. Иначе, взял бы с собой не Сеню, а Косого.
Паршиво.
Арсений не хотел ни о чем разговаривать, притворялся спящим. И хотя до часа «Ч» оставалось еще достаточно времени, было заметно, что — прислушивался. И боялся расслышать звуки. Предсмертные хрипы, стоны, скулеж бедолаги лайки…
Тяжелое испытание досталось парню. Завьялов догадывался, что молодой телепат пытается дотянуться до лагеря старателей ментальной сетью. Завянь об этом не просил. А доведись заговорить, убедил бы Сеньку бросить страшное занятие… Далековато, конечно, но не дай бог, агонию парнишка «подслушает»! Такое век не позабыть…
Но парень, после ухода Примака замкнулся. Почти не откликался, давал понять, что разговоры ни к чему — он справится и с головой и с нервами. Подумает, помолчит и справится.
Буря-Жюли сна не изображала. Лежала на верхушке холма, носом к лагерю старателей, ушами чутко прядала.
«Хорошая команда подобралась, — невесело подумал Завьялов. — Профессор, готовый горло перегрызть и мальчик, способный ощутить чужую агонию… Жесть, твою мать! Не жизнь, а чехарда кровавя! Когда Примак на дежурство заступит, и надо будет поближе пробираться, чтобы телепорт сработал, Сеньку здесь оставлю. Незачем парнишке перерезанные глотки видеть…»
Рядом раздалось шуршание, Завянь скосил глаза — умело работая локтями, к нему подползал Арсений.
— Дядь Борь, — заглядывая взрослому в глаза, проговорил смущенно, — вы еще сердитесь? Обижаетесь, что я вас на голосовании не поддержал?
Завьялов недовольно нахмурился: юный телепат копался у него в мозгах? Наплевал на установившийся порядок неприкосновенности чужих мыслей и подглядел?!
Подумал несколько секунд… Нет. Если бы Сенька проник в его голову, то уловил бы, что эмоциональная окраска размышлений была иная. Завьялов не обиделся, а был неприятно удивлен, когда мальчишка — прекрасно знающий, что, воздержавшись, обрекает на смерть четырех людей! — практически встал на сторону Миранды. Как римский патриций, опускающий большой палец вниз, приказал гладиатору добить соперника! Сенька слишком легко подписал четыре смертных приговора, и это стало, мягко выражаясь, неприятным открытием.
