Не получилось, поспешили дальше. К ближайшей деревне, что находилась километрах в сорока. К неприступному дому со спутниковой тарелкой на крыше, решили возвратиться позже. Не в открытую, нахрапом, а ночью. С подкреплением из родственников и верных корешей.
— Я эту суку корявую лично распялю, — мечтательно говорил Сизый, вспоминая блондинку с автоматом. — Вторая тоже ничего… Спелый бабец. Но так и быть, оставлю вам.
— Братцы, — ныл отстающий от братанов Примак, — я ногу подвернул! Обождите, дайте отдохнуть!
— На том свете отдохнешь, — пробурчал шагающий предпоследним верзила Гмыря. — Давай-ка, устрица усатая, шевели шустрее кеглями.
Миранде не повезло. Единственный носитель способный принять бета-интеллект не пользовался у братков авторитетом. Его шпыняли, награждали тычками и в расчет не брали. Но когда Миранда заставила носителя упасть без сил и заскулить, остановились.
Гмыря смачно сплюнул:
— Вот, дятел долбанный! Вставай, давай, зараза!
Примак и рад бы. Но не смог. Ноги сделались непослушными и ватными, одно счастье — пинок от злобного Гмыри прошел по ребрам совершенно безболезненно!
И ноги неожиданно перестали отказывать, когда Сизый решил устроиться на ночевку в лесу, Примак бодро поскакал за хворостом.
— Хрен хитрожопый, — наблюдая за внезапно «выздоровевшим» Примаком, буркнул Гмыря. — Прихерился больным, пускай работает. Из-за него, урода, до деревни недошлепали!
Бугай лениво растянулся на сухом податливом мхе неподалеку от вывороченных корней многовекового рухнувшего кедра.
Примак сделал вид, будто не расслышал обидных слов. Углубился в дебри.
Первые несколько километров Завянь, Арсений и француженка проехали на лодке. Косой уговорил, мол, никуда они не денутся, нет иного пути как вдоль реки (а по сути — параллельно, так как высокие скальные прибрежные уступы не во всяком месте обойдешь, легче чуть в тайгу углубиться). Довез «следопытов» до бушующего пенного порога и высадил на берег.
— Ну, ребята, с богом, — сказал, глядя в основном на сына. — Поосторожней там, Сенька. На рожон не лезь, дядю Борю слушайся.
— Не переживай, Коля, я его ближе чем на сорок метров к этим мужикам не подпущу, — неловко произнес Завьялов. Он чувствовал себя каким-то Иродом, живоглотом, чужими детьми питающимся! Попробовал пошутить: — А с сорока метров «приемник» у твоего Сеньки работает, как спутниковая тарелка!
Косолапов в упор поглядел на друга. Несколько секунд мужчины играли взглядами: один просил — позаботься о моем сынишке! второй пообещал его хранить…
— Пап, — тихо вмешался в неслышимый диалог голос Сени, — хватит вам. У нас выбора нет, с дядей Борей должен я идти. Ты там за женщинами и девочками присмотри. Ваньку от себя не отпускай, он — голова горячая.
Слова не мальчика, но мужа. Косолапов крепко обнял сына — макушка Сеньки над головой Косого уже прилично возвышалась. На вольном воздухе да при физическом труде, мальчишки вымахали почти под метр девяносто, Иван практически отца догнал.
Пряча заслезившиеся глаза, Косой поправил на плече сына лямку рюкзака, похлопал по предплечью:
— С богом, сынка. Идите. Будете назад возвращаться, позвоните — встречу.
Отправляясь в погоню за золотоискателями, Борис надеялся — погоня долго не продлиться: через сорок километров начитается обжитой район. Подселившаяся в кого-то Миранда стащит телефон у молодого верзилы и либо уничтожит снимки, либо просто унесет мобильник. А если не получится в дороге, заставит золотоискателей сделать остановку, дождется раннего утра, когда «фотограф» уснет покрепче. Так что, всех делов — найти стоянку мужиков, подобраться на тридцать метров уверенной работы телепорта, переместить бета-интеллект Миранду в Завьялова, уйти всем вместе.
Относительно перемещения в себя диверсантки, Завьялов тоже не переживал. Они не раз тренировались. Недавно даже Зоя позволила Жюли в себя переместиться — отдохнуть, на двух ногах пройтись, а молодежь и вовсе относилась к подселению чужого разума как к забаве (да и иностранные языки так изучались хитрецами легче легкого). Все понимали, что однажды это может спасти отважных женщин — Миранде и Жюли. Пришелицы из будущего рискнули жизнью, отправившись в бега. Такие жесты требуют ответа.
Метров через двести от берега Буря взяла след. Тропинок и дорог в таежных дебрях не было, золотоискатели шли через лес гуськом, притаптывая мох. Следов привала преследователи пока не обнаружили, и приходилось торопиться. Если старатели решили пройти за остаток светового дня все сорок километров до ближайшего села, то дело — швах. У большой деревни начинался судоходный район, появлялись первые туристические базы и сотовая связь. «Фотограф» может скинуть снимки в Сеть, а это значит — все усилия напрасны.
…Тайга стояла тихая, местами прозрачная на десятки метров, пружинистое белесое покрытие позволяло Завянь и Колиному сыну почти бежать за Бурей-Жюли. Они, конечно, понимали, что Миранда попробует как-то притормозить мужчин, постарается не позволить им дойти до деревни, заставит их в лесу заночевать… Но вдруг? Вдруг не получится?!
На ровных, не заваленных участках Завянь и Сеня пускались вскачь.
Внезапно ротвейлер вытянулся в струнку, словно легавая. Шерсть на собачьем загривке пошла волнами.
— Стоп! — скомандовал Борис себе Сеньке. Согнулся, прячась за могучими стволами добрался до значительно опередившей их собаки. Присел на корточки. Прищурился и поглядел вперед.
Буря-Жюли остановилась на возвышенности. Людей за деревьями видно не было, но ветер доносил слова: неподалеку от холма кто-то ругался.
— Они? — спросил Завянь. Буря-Жюли кивнула лобастой головой. — Идут? — Собака помотала головой. — Остановились на ночевку, — предположил Борис. Попятился до затаившегося за можжевельником Арсения, присел на покрытый мхом валун: — Порядок, Сенька, мы их догнали. Надеюсь, останутся здесь на ночевку. Будем ждать, пока Миранда «в кустики» пойдет.
Буря-Жюли разлеглась на теплом мху холма, с высоты наблюдала за лагерем старателей.
Завянь достал сухой паек, флягу с ключевой водой, впихнул в Сенькину руку бутерброд с домашним сыром:
— Подкрепись. Жюли не уверена, что они здесь на всю ночь останутся — до деревни километров десять, могут дальше двинутся, так что ешь, пока есть время.
У усталого, перенервничавшего Арсения кусок в горло не проходил. Но парень, пообещавший отцу, что будет слушаться — жевал.
Завьялов сползал до Жюли, положил перед собачьей мордой ломоть вяленого мяса. Прислушался…
От лагеря золотоискателей, по своим же следам кто-то возвращался к холму. И если учитывать, что преследователи могли двигаться только этим же курсом, Завянь надеялся, что к ним идет Миранда. Прилег на всякий случай…
— Дядя Боря, к нам Миранда идет, — донесся до Завьялова уверенный голос телепата. Арсений продолжал торопливо жевать, пропихивать в себя насильно всунутый бутерброд.
На холм взбирался щуплый мужичонка в замызганной кепочке.
Заприметив над холмом собачью голову, мужчина остановился и сотворил на лице мимический знак Миранды: стянул брови к переносице ровной струной. И начал подниматься дальше.
Собака отползла назад. Уже за несколько метров от мужичка отвратительно несло грязным телом и гнилыми зубами. Буря-Жюли к Миранде относилась, как к родной, а пасам не противны естественные запахи. Но все-таки, как ни крути — в ротвейлере была француженка! Буря-Жюли не удержалась — нос наморщила.
Примак-Миранда вскарабкался на холм и сразу, навзничь, рухнул между Завьяловым и Бурей. Пять часов немолодой носитель с насквозь пропитой печенью, раскачивался, изображая хромоту, на ходу непрестанно скулил и жалился. Тяжелая работа получилась, сейчас на холм едва взобрался. Лежал, из горла неслось хриплое натужное дыхание.
— Что скажешь? — негромко и сочувственно спросил Завьялов.
— Сенька, — глядя в небо, произнес носитель, — заткни уши, я выражусь. — Арсений и не подумал уши закрывать, Миранда таки выразилась: — Скажу, что нам досталась жопа. Трое из четверых — рецидивисты. Фотографа все зовут — Малой. Он недоучившийся студент, от армии в родных лесах ховается. Три дня назад эти уроды убили двух мальчишек. — Пока слушатели переваривали услышанное, Примак-Миранда повернулся на живот и, хмуро глядя на подножие холма, продолжил: — Мальчишки — прошлогодние студенты-геологи. В тайгу отправились золота намыть. К ним направили Малого с флягой спирта. Он их подпоил, разговорил, недотепы с дуру нахвастались, наврали, что чуть ли полкило песка намыли. Когда золота в их рюкзаках не нашли… — пытали. Потом зарезали.
