— Да точно, точно! — ожесточенно закивал Косой. — Бабка — ведьма, Извеков сука потом еще в утробе материнской над мозгом плода поработал… Ну и дела…, - всерьез закручинился Косолапов: — И что мне с Сенькой делать?! Его же надо как-то защищать! Твой этот… — департамент! знает о способностях Арсения?

Покачивая головой, немного выпучив глаза террористка произнесла полушепотом:

— Господи…, мне даже представить страшно что сейчас в поместье началось… — покосилась на Завьялова: — Ты стащил у них…, даже не подберу названия ч т о именно.

— Не «что», — кого!! — взревел Колян. — Мы кажется решили, что Арсений наше спасение!

— Да, да…, - забормотала диверсантка. — Конечно же — спасение… Но что мы ему скажем, други дорогие? как объясним задачу?

— Ребенку десять лет, — соглашаясь с переживаниями диверсантки, добавила жена Завьялова.

— Ребенок уже фантастических фильмов насмотрелся, решил, что его похитили инопланетяне, — напомнил Борис. — Предлагаю придерживаться этой версии. Объясним Сене, что надо приглядываться к людям, искать захватчиков-инопланетян.

— Типа, мол, — игра такая? — нахмурился отец «стратегического» мальчика.

— Ну не совсем, — сочувственно вздохнул Завянь, — но где-то около того. Пугать не будем.

— Ты думаешь мальчика, прожившего десять лет бок о бок с асоциальным психопатом можно чем-то напугать? — уголок губ полицейской Ирмы Конниген приподнялся в невеселой усмешке. — Благодаря усилиям Платона, мозг этого р е б е н к а превосходит ваши показатели в несколько раз, господа. Мозг обычного человека задействован процентов на десять. Я, как обученный телепат средней силы, активна процентов на двадцать пять. Но только не в этом теле. Увы. В теле Ирмы Конниген я не способна к телепатическому восприятию. Арсений же пользуется с в о и м мозгом и возможностями на полную катушку, он способен почувствовать малейшую ложь. Нам не удастся мальчику соврать, друзья.

— Все так серьезно, Миранда? — пожалуй, впервые назвав террористку по имени, нахмурился Николай. Он начал понимать, на сколь серьезная ответственность свалилась на отца неординарного мальчишки.

— И даже более, чем ты можешь представить, Коля, — не стала увиливать Миранда. — По сути дела, уж прости, я до сих пор не понимаю, почему Арсения не у н и ч т о ж и л и сразу же после того, как появилась информация о его способностях. Аналитики наверняка давно просчитали: если Платон получит тело развивающегося телепата достаточной мощности, он станет — неудержим. Практически — неуязвим. Одним существованием дефект Арсений представляет серьезнейшую опасность целой хроно-популяции. — Миранда выдержала паузу, в упор поглядела на Завьялову, которому недавно разнос устраивала: — Теперь, Борис Михайлович, ты понимаешь КОГО украл из дома? Арсения, господа, будут искать все — и Извеков, и хроно-департамент. Нам предстоит решить: стоит ли утаивать от ребенка правду и ограничивать его возможности, или наоборот — позвольте мне р а б о т а т ь с мальчиком. Используя развивающие методики из будущего, я смогу усовершенствовать, сформировать его талант.

Последние слова Миранда адресовала напрямую Косолапову. Отец еще не познакомился с сынишкой, а перед ним уже поставили выбор: угнетать таланты сына полуправдой или развивать ментальные способности, тем самым превращая мальчика в страшенное орудие. Миранда открыто просила Николая дать ей возможность создать и з а р я д и т ь оружие невероятной силы.

Арсений притворялся спящим. Захныкавшую спросонья Тонечку унесла из комнаты добрая тетенька с большими ласковыми глазами. Арсений остался в комнате один. Лежал, отвернувшись к стене, и думал.

Его привезли в странный дом. Они с мамой много раз селились в подобных съемных полупустых квартирах, но те квартиры были небольшими. Эта же размахнулась почти на всю площадку шестого этажа, а из мебели в спальне — одни матрасы… Кухня, правда, ничего себе — современная, навороченная. В гостиной дорогие кресла и диваны, телек во всю стену… Жить тут можно. Но вот стоит ли?..

Дверь спальни тихонько скрипнула, Арсений усмирил дыхание, сделал его равномерным, сонным… Когда мамочка вот так же притворялась спящей, Арсений всегда улучал ее по движению под веками глазных яблок и дрожи ресниц, и потому сейчас держал лицо почти прижатым к подушке. Сведенные тревогой челюсти плавно разжал, расправил лицевые мышцы.

К матрасу кто-то подошел. Поправил одеяло, натянув его до плеч. Нежно, бережно провел ладонью по волосам Арсения, вздохнул и, распрямившись, двинулся обратно.

Арсений бросил осторожный взгляд из-под ресниц в спину уходящего человека…

Опять рыжеватый здоровяк дядя Коля наведывался. Уже три раза приходил, вздыхал, сопел, но не будил. На цыпочках передвигался.

Чудной. Но главное — не с т р а ш н ы й.

Еще в комнату приходили мальчишка и девчонка — Иван и Марья. Пока их взрослые не засекли, стояли у окна, шептались. Переругивались. Мальчишка хотел гостя разбудить «случайно», девочка его отговаривала, просила не шуметь…

По разговору: чилдрены воспитанные. Послушные. Таких бы в интернате в один момент п о с т р о и л и. Тезка этого мальца (интернатские его «Вано» звали) одной рукой обоих в бараний рог и по линолеуму бы, как половые тряпки расстелил…

Вспоминать интернат, куда его привезли после налета на квартиру бронированных спецназовцев, было неприятно, жутко. Растерявшегося Арсения подталкивал в спину усатый дядька, передавал его с рук на руки рыхлой женщине с пронзительными, испытывающими «приемыша» глазами…

Арсений их боялся до тошноты. Усач в полицейской форме и тетка были — н е о д н и. Точно так же как и в мамочке, в них чувствовалось чужеродное п р и с у т с т в и е.

И в спецназовцах, что выбили окно и дверь Арсений тоже ощущал пугающую двойственность. Они казались мальчику марионетками, ожившими грозными куклами с автоматами на взводе. Безвольными исполнителями чужих приказов.

Страшно.

Раньше Арсений думал, что так бывает только с мамой. Он никогда не видел других б о л ь н ы х людей, предполагал, что это есть симптом болезни и эту двойственность натуры способен разглядеть любой мало-мальски опытный врач психиатрической больницы, мальчик никогда не считал свои способности — о с о б е н н ы м и. Он думал, что привычка подмечать перемены в настроении мамы, вечный страх нарваться, под руку попасть — делают его чрезмерно внимательным, чувствительным к каким-то выплескам н у т р а.

Он ошибался. Полтора десятка человек, встреченных в один день: полицейские, следователи, спецназовцы, потом и тетка — не могли быть разом пациентами разбежавшейся психушки. Они все принадлежали серьезным ведомствам, туда не допускают сумасшедших.

Когда же Арсения привезли в дом, где в о о б щ е б ы л и т о л ь к о «д в о й н ы е» л ю д и, он понял, что его мама никогда не была больной. Так же как и этих людей, его маму захватили ИНОПЛАНЕТЯНЕ.

Инопланетяне захватили девочку Тоню. Но как только Антонина уснула по приказу, захватчик покинул ее расслабленное тело.

Инопланетянин побывал и в самом Арсении. Причем началось это буквально сразу же после того, как дверь квартиры слетела с петель. Арсений почувствовал внутри себя присутствие (почему-то не опасное, а мягкое как будто исцеляющее), потом ему показалось, что время и окружающее пространство странно растянулись, улетая в ширь и в прошлое… Инопланетянин постарался это ощущение убрать! Пытался успокоить, обернуть все н о р м о й…

Не получилось. Арсению казалось, что внутри его головы ползают многочисленные паучки. Щекочут извилины мягкими невесомыми лапками, раздвигают складки мозга, пробираются, погружаются в мозговую ткань…

Ощущение было настолько мерзким, что Арсений напрягся — представил, что мозг не жирное желе, а мышца! — и выкинул пришельца из себя!

Или напугал. Мальчику подумалось, что пришелец был — исследователем. Ученым, а не воином либо палачом. Иначе он бы не ушел, а зацепился — подчинил.