Я чувствую, что вы, падлы, опять сломали мне руку, и переломали ноги, козлы...
- Чувствую, чувствую! - извращенцу, видать, нужно, чтобы я ещё и удовольствие от процесса получал.
- Кто ещё состоял с тобой в заговоре?
- Да откуда я знаю? Кого хотите, того и запишите. Я подтвержу.
- Нам не нужно, кого мы хотим, - вякнул Бартоломео. - Ты сам должен снять грех с себя, и назвать имена заговорщиков.
Альфонсо кивнул, у ног скрипнуло и я снова зашёлся в крике. На этот раз я почти потерял сознание, но теперь Альфонсо уже знал границы моих возможностей и не дал мне ускользнуть в небытие.
- В наших сердцах нет гнева и зла, Ружеро. Только сочувствие. Эта боль не наказание тебе за ложь, о нет. Кто мы, чтобы брать на себя право наказывать? Мы хотим помочь тебе, и эта боль лишь временна, она спасёт тебя от гораздо худшей боли, что будет длиться вечно. Ты поймёшь, что будет ждать тебя, если ты попробуешь солгать, и тогда ты встанешь на путь истинный.
Боль была черная и противная, как расплавленный пластилин. Вонючими толчками она разносилась по всему телу, била в голову, капала из глаз, и не было от нее спасения. Она была чужая и неизбывная, как неприятнный сосед. Она не помещалась в меня, я чувствовал, как она, накачавшись в каждую клетку, начинает разрывать меня изнутри, и как же я хотел, чтобы, прорвав кожу, она выплеснулась, наконец, наружу.
ЗДОРОВЬЕ 1/10
Чёрт, я же умираю!!!
- Да, да, я уже встал на путь истинный!
Альфонсо со вздохом покачал головой.
- Не знаю, сын мой. Я не уверен. Скажи, ты работал с еретиком и отступником Джиованни Россини?
- Да!
- Кто ему платил?
О! Кажется, мы добираемся до настоящих вопросов.
- Уберти! Уберти!
- Значит ли это, что Фарината дельи Уберти был главой заговора, заказывающим и оплачивающим услуги богомерзкого каббалиста, чернокнижника, и еретика Джиованни Россини?
- Да! Да!!!
Хреновы братья довольно переглянулись и Бартоломео зачеркал пером.
- С какой целью Фарината дельи Уберти заказывал услуги означенного чернокнижника?
Ну точно под Уберти копают. Я, по ходу, просто под каток попал. Выдавят из меня "показания", да и пустят в расход, чтоб потом не отказался, не дай бог. Сам по себе такой исход уже не казался страшным, по сравнению с тем, на что сейчас похожи мои переломанные ступни и лодыжки, и что будет если они опять сожмут тиски. От боли и безысходности сводило живот. Даже если бы каким-то чудом я остался жив, ходить бы я уже никогда не смог. Но жить всё равно хотелось. Тем более, что мне опять одиннадцать и нет никакого рака...
- С целью... распространения ереси и... убить папу... святейшество.
У тебя счас из-под пера дым пойдёт, Бартоломео.
- Что именно делал Россини?
- Оружие.
- Какое именно?
- Да всякое. Баллисты, катапульты, самострелы... - тут я вспомнил, что ни мои попытки честно рассказать всё, что мне известно со слов Уберти, ни эта самая "истина", о которой так розорялся Альфонсо, им и на пуп не сдались. Им надо накопать компромата на Уберти, и пока они не услышат от меня всё, что хотят услышать, не успокоятся. Ну, уж простите, синьр Уберти. И Платон мне не друг, и на истину мне плевать. Бодайтесь с инквизицией сами. - Он на всё оружие знаки наносил. Тайные. Каббалистические. И талмуд в полночь читал. Ещё синьор Уберти и мастер Россини вызывали демона, чтобы продать душу и получить тайный яд, который действует только на католиков. От этого яда на лбу проступает красная звезда, а в той звезде - серп и молот. И по этому знаку будут узнавать настоящих сынов церкви и папы...
- Почему - звезда? - остановил мой словесный понос Бартоломео. - Символ нашей церкви - святой крест.
- Не обращайте внимания, брат мой, - пояснил Альфонсо. - Мальчик лжёт. Он хочет нас отвлечь, усыпить наше внимание, и сбить нас с толку, завалив ложными сведениями. Ещё он хочет выиграть время и отдохнуть от боли.
- Вот как! Так он больший грешник, чем казался!
- Ничуть, брат мой. Ничуть. Это естественное желание каждого испытуемого на первых допросах.
Альфонсо подошёл ко мне и погладил по голове.
- Сейчас он ненавидит нас. Ему кажется, что мы - плохие, злые люди, и именно в нас причина его бед и его боли. В его несовершенной душе бушует желание хоть как-то навредить нам, хотя бы перед смертью. Он ещё не понял, что причина - зло в его, а не в чьей-то другой душе. Но он это поймёт, брат Бартоломео. Боль и страдания очистят его душу, и он поймёт, что мы любим его, и тогда он возлюбит нас и будет благодарить за это очищение, и примет Бога в сердце своём. Всё это будет. Не надо спешить. Что такое единорог, Ружеро?
И где только таких уродов моральных производят... Ну, я тоже тебе психоанализ могу произвести: тебе в детстве папка палец дверью зажимал, и девочка дала не тебе, а тому, кто тебе по ушам настучал.
- Животное такое, - я всё же решил не нарываться лишний раз. - Лошадь с рогом. Сказочная. Девственниц любит, - говорить было тяжело. Я с удивлением обнаружил, что плачу и всхлипы позорно прерывают мою речь. Боль билась в горло криком, который было трудно сдерживать.
Альфонсо улыбнулся.
- Нам известно про зверя. Но ведь я тебя спросил про то тайное оружие, которое изготовлял Россини, и которое он прозвал "Единорогом". Только не лги и не придумывай ничего про баллисты с тайными знаками.
- Да, если не лгать, то я не знаю! Да вам же плевать! Вам же только признания интересны! Так ну и пишите, что вам надо, я же подтверждаю! А меня пытать безполезно: я память потерял. Там что-то случилось в лабо... в мастерской. Меня по голове сильно ударило, я чуть не умер. Даже не говорил несколько дней, сегодня только речь и вернулась, хоть кого спросите.
- И спросим, - кивнул Альфонсо. - Конечно спросим. Но сейчас спрашиваем тебя.
- Нет, если опять пытать будете, я, конечно, много чего говорить начну. Да только как тогда вы узнаете, что правда, а что нет? Я со всем согласен буду. Но вот рассказать про то, чего не помню, всё равно не смогу. Так что если вам действительно нужна истина...
- Фарината дельи Уберти расспрашивал тебя об этом оружии?
Ёксель-моксель! Ну конечно расспрашивал! В чем я тут же сознался. Как и в том, что и сам Уберти ничего нового от меня не узнал.
- Он спрашивал тебя об алхимическом составе?
Ещё бы! Тут Альфонсо стал совсем ласковым.
