Лилия в янтаре.

- -.

[27 Октября, 2019; 03:40]

Погода за окном была хуже некуда: ветер зловеще гудел, завывал, и раздражённо швырялся в стекло холодными струями, обещая всякие ужасы запоздалым путникам и метеочувствительным страдальцам. В такую погоду легко спится лишь детям, алкоголикам, и влюблённым. Остальные же то и дело тревожно поднимаются к поверхности штормовой реальности даже из океанских глубин сна. Инстинкты, древние инстинкты обитателей пещер не дают нам расслабиться в такую ночь. Запертые входные двери (наружняя стальная, внутренняя деревянная), домофон в подъезде, двойной стеклопакет, пятый этаж - никакие технические ухищрения и никакая логика не в силах заглушить голоса бесчисленных поколений перепуганных предков, записанного в нитях ДНК. Плохая ночь. Страшная. Не для людей такая пора. И погода не для людей. И осень. Я вам честно скажу: осень, кроме сентября, вообще дерьмовое время, что бы там классик не говорил. Подумаешь, листья разноцветные. Листья - это не надолго. Лягут на землю и обернутся бурой, дурно пахнущей гнилью. Вот вам и всё очей очарованье. А дожди? А слякоть? А вечная, непролазная грязь везде? А вездесущая, если не сказать это слово с двумя "с", сырость? А промозглый холод? А становящиеся всё короче дни? Нет, никакой благости в этой поре нету. И ведь безнадёжно: зима на носу. Впереди всё хуже и хуже. Гололёд. Тяжёлый, серый (а местами и жёлтый, обоссаный) снег. Сопли. Про короткие дни говорил? Будут ещё короче. Четыре часа вечера - и ночь. А ведь всего несколько месяцев назад было четыре пополудни. Промозгло. Тепла и солнца долго не будет. Агония неизлечимо больного года, за которой - смерть. Чего ж тут весёлого? Тоска... А вот эта конкретная осень была хуже всех своих самых поганых товарок. Она была и моей последней тоже. Раньше каждый день кто-то где-то умирал, но не я. Каждую осень миллионы людей на Земле прекращали быть. Я оставался живым. Сколько тех, кто в эту осень сделает последний выдох? И я. Я тоже. Я тоже вдохну живым, а выдохом воздух покинет уже мертвеца. Может, не сегодня. Но точно уже этой осенью. И зимы уже не предвидится. Кто-то ещё порадуется и первому, и последнему снегу, будет отдирать примёрзшие дворники, будет принимать "с морозца", будет сверлить лунки во льду, понесёт в марте ёлку на мусорку... но всё это больше не про меня.

Что ж там так завывает-то...

Cегодня со мной был Басов. Ну, как со мной... Спал он просто. Просто спал, сволочь, в "свинарнике". Подальше от аппаратной. Ну и, как следствие, от меня, поскольку сканерная была как раз между аппаратной и "свинарником". Спать ему здесь негде, да и неумолчный треск обмоток градиентных усилителей из аппаратной не способствует здоровому сну. Звукоизоляция у нас та ещё. А через катушки идёт 400 ампер и, в общей сложности, почти два киловольта. Защёлкаешь тут. Я бы тоже предпочёл спать в другом месте, поскольку если от треска беруши ещё спасают, то от чавкания криокулера под ухом - нет. Предпочёл бы, но увы.

Но Басов всё равно сука. Лучше бы Лила сегодня дежурила. С ней не так страшно. Она успокаивает своими байками. Увереннее с нею как-то.

Хотелось встать и включить свет. Может, хоть немного отпустит страх. Пусть это самообман, пусть. Но хоть чуть-чуть.

Темно в лаборатории, конечно, не было. Тут никогда не бывает совсем темно. Мишаня с Толиком, создавая монструозного голема из ещё живого Сименса Эспри и сдохшего Хитачи, заполнили почти всё внутреннее пространство сканерной огромным колличеством дополнительных блоков, перемигивающихся яркими огоньками всех цветов, создавая в помещении непередаваемую атмосферу праздника. Особенно при выключенном свете и налитых бокалах. Особенно, если на огоньки, бокалы, и обильные предварительные комплименты залетали легкокрылые и улыбчивые бабочки. Например из бухгалтерии. Но сейчас мне такое освещение праздничным не казалось. Наоборот. И приглушённый свет настольной лампы, стоящей на полу между кабелями и трубками водяного охлаждения, тянущимся к импульсным преобразователям, навевал ещё большую тоску. Преобразователи, кстати, были барахло и постоянно горели. Ремонтопригодность - почти нулевая а геморроя полная ж. 177, по моему, транзисторов. Одно слово - Сименс. Но они были родными к нашему Эспри и заменить их было нечем. Мишаня с Толиком и так сотворили невозможное, ибо поженить Сименс с Хитачи, да так, чтобы они дали потомство, это как скрестить белую акулу и чёрного аквалангиста. Примерно столько же общего. А скрещивать пришлось, поскольку мощности 1.5 тесла, что штатно выдавал Эспри, для наших целей совершенно недостаточно. Хитачи давал три, но, во-первых, Хитачи к нам попал уже хладным трупом. Бесплатным, но трупом. Во-вторых, и 3 тесла нам тоже мало. Надо как минимум 5. Лучше 7. Но таких монстров у нас в стране нет. Для медицинских целей, особенно частной медицины, томографа с полем 1.5 тесла - за глаза. А вот для исследовательских целей да, надо больше, но только вот прибылей от этого не будет, соответственно и денежек фиг вам. То, что нам, наворотив шесть дополнительных градиентных обмоток, собранных с миру по проволочке, удалось сфокусировать поле высокого напряжения и буквально включать-выключать любые участки мозга размером 10 на 10 микрон, что в будущем может принести не просто высокие, а баснословно высокие прибыли, никого у нас не интересовало. У нас бабло за бабло хотят сразу.

Сама по себе идея транскраниальной магнитной стимуляции древняя, как сам магнит. И даже обратить магнитную томографию вспять и использовать магнитное поле высокого напряжения терапевтически - тоже не ново под луной. Но тут возникает почти та же закавыка, что и с самой томографией. Протоны в магнитном поле дрожат, как стрелки компаса, частота колебаний различна для разных атомов, и если облучить протоны радиоволной соответствующей частоты, то возникнет резонанс, а потом протон вернётся к равновесному состоянию, при этом тоже излучив радиоволну. И, уловив этот сигнал, можно построить трёхмерную картинку распределения водорода в теле человека. Вот только атомов водорода в человеке где-то 10 в 27-й степени, и в магнитном поле все они превращаются в радиопередатчики. Представьте себе, что у каждого человека на земле, включая новорожденных в Конго, есть миллиард радиопередатчиков, и мощных таких, способных добить до любой точки на планете, и вдруг все они включаются разом и на полную мощь. На одной волне. И передающие одно сообщение. Как локализовать сигнал, идущий сразу отовсюду? То-то. А нам как увидеть, где и что мы делаем с магнитным полем, облучая мозг радиочастотами? Теоретически, мы с Мишаней эту проблему решили. А практически... Слить уже наработанное за бугор и получить неплохие спасибки конечно можно, но если слить на этом этапе, то всё. Прости-прощай. И авторство, и патенты, и, следовательно, все последующие сливки, уйдут благодетелям. А может даже и нобелевка. А что? Лотербур и Мэнсфил получили нобелевку как раз за решение сходной проблемы, только точно с обратным знаком. За найденный способ локализовать радиоволны, испускаемые протонами тела в ответ на резонансные импульсы. Статей мы с Мишаней уже, конечно, накропали. Термин придумали. Да и книжечка, кому интересно, "Стереотактическая магнитургия", в издательстве "Наука" тиражом 1000 экземпляров вышла. Но чтобы надёжно застолбить участок этого ещё недостаточно. Получит какой-нибудь ушлый индус в Нью- Йоркском Коламбия Юнивёрсити грант тыщ в 300 под это дело, и мы из головы поезда, из локомотива, так сказать, враз переместимся на далеко отставшую от этого праздника жизни дрезину. Одной теории мало. Желающих раскрыть рот на этот каравай найдётся - не сосчитать. Потенциально - новое направление в медицине, а, значит, не просто абстрактная известность, но и миллионы денежных знаков. Причём ладно бы для таких же лабораторных очкариков, как и мы. Те, в принципе, безобидны. Для корпораций. Милионные прибыли для корпораций, или такие же потери - это уже серьёзно. Схарчат. Призовут под свои знамёна армию патентных адвокатов верхом на слепых бронебойных носорогах, и затопчут. Нет. Тянуть это дело надо до конкретных, практических результатов. Статистически достоверных. Повторенных. Закреплённых. Трижды, десятижды задокументированных. Безупречных со всех сторон. Только тогда... Впрочем, тянуть этот груз Мишане теперь без меня. Не дожил я ни до нобелевки, ни до просто.. да ни до чего. И это уже не в будущем: "не доживу". Со мной уже ясно: не дожил. В прошедшем.