Парень распластался на влажном асфальте, в опустевших глазах отражалось пасмурное небо. Я тяжело дышала; мне было все равно, ранен он или нет. В венах гудел адреналин, ноги несвоевременно путались между собой, обжигающий ветер холодил разгоряченные щеки и шею. Я механически нашла ключи от машины в пыльных недрах школьной сумки.
Я не сразу поняла, почему не могу отыскать на парковке свой Порше. Не настолько я сумасшедшая, чтобы забыть, где припарковалась. И машина действительно осталась на месте, вот только… выезд перегородила грязно-серая неухоженная легковушка. Он все продумал. Этот параноик выбил клин клином и загнал меня в ловушку.
Я во второй раз приложила об асфальт единственного блуждающего полузащитника в школе. Самого быстрого игрока в команде. Я не могла отличить громыхающий в ушах пульс от его шагов позади себя; неопределенность пугала. Он мог догнать меня в любую секунду. Он мог схватить меня. Он мог получить сотрясение мозга. Все тело колотило, как в эпилептическом припадке, и я едва не выронила на дорогу ключи, когда забиралась в прохладный салон кроссовера.
Тихий щелчок; все двери закрыты. Потрепанный и перепачканный ассасин с мрачной решимостью на лице неспешно обходит свою машину, почти ласково похлопывая ладонью грязный капот. Я прячу лицо в ладонях; из самого горла рвутся беспомощные рыдания. Он не тронет тебя, Лиззи. Ты в безопасности, хоть и заперта в многоярусной клетке из машин.
Мэнголд настойчиво постучал костяшками пальцев в стекло водительской двери. Я отняла свинцовый взгляд от приборной панели. На его губах расползлась отвратительная, ядовитая, тошнотворно самодовольная улыбка. Я судорожно принялась искать в сумке телефон, чтобы что? Просить меня вызволить и заслужить звание трусливой папенькиной дочки? Все равно, не все равно.
Если позвонить Карлайлу, он узнает о том, что непростые отношения с Мэнголдом сложились давно, и что я не препятствовала зарождению безумия. Эмметт просто оторвет ему голову. Если Таня… она слишком далеко, чтобы хоть как-то мне помочь.
— Ты не можешь больше отпираться! Я тебя отпущу, только скажи мне, как! Я требую, объясни эту чертовщину и убирайся! Как? Как?! — Его голос был едва слышен из-за стекла, но по телу все равно прошла непроизвольная судорога, скривившая мой рот. Он был прав.
Внутри меня как будто тикала бомба с часовым механизмом, чье действие не могут предсказать ни окружающие, ни я сама. Я могла бы собраться, вернуться в школу — но это слишком опасно. Карлайл твердит о том, что я должна научиться себя контролировать, вливаться в социум — но это невозможно. Любое неосознанно неправильное поведение окружающих меня людей может поддеть чекý, спровоцировать смертельный выброс. Значит мое место там, где я не смогу кого-то необратимо покалечить, моя судьба — затворницы…
Мэнголд снова стукнул кулаком по стеклу, отрывая меня от пугающих мыслей.
— Я не знаю! Не знаю я, как это делаю, и не раздражай меня больше! — закричала я, трясущимися руками обхватывая себя за плечи и всхлипывая. — Убирай свою чертову машину сейчас же! — Голос сорвался, я бессознательно царапала ногтями шерстяной дафлкот — любые тактильные ощущения могут отвлечь, помогут переключиться.
Он зло рассмеялся, и у меня перед лицом возник его кулак, побелевший от соприкосновения со стеклом.
— Я разнесу ее к чертям, если не уберешь, — глухо прошептала я и испугалась собственного голоса — низкого, хриплого, опасного.
— У тебя кишка тонка. — Он деланно расхохотался, но лицо оставалось красным от злости, он нервничал.
Я стиснула зубы и нажала на кнопку запуска двигателя. Мотор утробно зарычал.
Казалось, только вчера я мечтала разделаться со своими демонами, наконец пустить в свою голову постороннего, поделиться самыми горькими переживаниями, снова ощутить себя беспомощной и разбитой, чтобы суметь это пересилить — вновь стать собой. Очиститься. Но парой колких фраз и необъяснимыми обвинениями меня снова бросили на мутное дно. Ах ты глупый, самоуверенный проныра с лисьим взглядом небесно-голубых глаз.
— Мне больше нечего терять, Мэнголд. Я найду оправдание своим поступкам, а вот ты останешься без тачки. Да, мне снова влетит от Карлайла, от мамы… — Я сморгнула мешавшие слезы с глаз, сжимая в кулаке край дафлкота. — Но я не намерена терпеть тебя и дальше.
Я стиснула в ладонях руль, невидящим взглядом смотря вперед на серебристый корпус Субару, которая подставила свою водительскую дверь прямо под бампер моего немецкого кроссовера. — Отгони свою машину. Иначе будешь собирать болтики по асфальту.
Мэнголд хмыкнул и прислонился к соседней машине, прищуриваясь и рассматривая меня с игривой смесью снисхождения и недоверия.
— Каллен, а ты явно умеешь играть в покер, — хрипло произнес он и отбросил светлую челку, что лезла в глаза. — Так правдоподобно блефовать может только первоклассный шулер. Ты бы самого Ле Шифра заставила поверить в то, что настолько безмозглая. Но я-то знаю, что ремонт твоей машины обойдется тысяч в десять долларов. Даже ты и твой богатенький папочка не пойдут на такое.
Его самоуверенность подействовала эффективнее, чем алый флаг в руках тореро. Болван, какой же ты болван, и ты поплатишься за глупость.
Я безмолвно пристегнулась, переключила передачу, протиснулась как можно дальше назад. Камера заднего вида практически уперлась в чахлое дерево. У меня было два-три метра для разгона и тарана. Это последний шанс для вампиров явиться и предотвратить крушение. Где же ты, Элис?
Я заставила себя не думать о последствиях. Каллены придут в понятную ярость, пожалеют, что вообще согласились принять меня в семью. Я стану черной меткой в бесконечной вампирской памяти.
И все-таки моя безопасность превыше всего.
Мэнголд озадаченно следил за моими действиями и постепенно терял свое самодовольство. Я чувствовала себя размазанной по асфальту, униженной, и бессильной. Я перешла все допустимые границы, но велосипедист не оставлял мне выбора. И все же я должна была хотя бы сообщить Тане о том, что собираюсь наплевать на ее просьбы и устроить провокационную сцену на школьной парковке. Пускай она скажет, что мне делать. Я хочу услышать ее голос, хочу показать свою ответственность, то, что мое сознание и совесть еще не возможно сжечь до конца даже самым выводящим из себя поведением.
В трубке не раздалось даже пары длинных гудков — меня сразу перекинуло на автоответчик. Прозвучал предательский протяжный звук, после которого я моментально потеряла дар речи. В горле пересохло.
Постыла. Она даже не хочет меня слышать.
— Привет, — тихим, неуверенным шепотом начала я. — Наверное, ты решила, что со мной опять приключилась выходящая за рамки твоего понимания история, но я не пьяна и все еще не укатила на другой конец штата. Вот только… у меня проблемы в школе. Большие проблемы, которые я не могу решить своими силами. Мне очень жаль, если ты снова посчитаешь мой поступок безответственным, капризом несдержанной психанутой девчонки, — голос неожиданно сорвался, и я впилась зубами в костяшки, отводя взгляд. — Но мне страшно… я очень хочу оказаться дома, потому что… Кейт была права, я больна… и все, что я хочу сейчас — получить помощь. Прости за то, что через пару минут я снова не оправдаю твоих надежд. Я тебя люблю, мам… — тихо закончила я и отшвырнула телефон на сидение. Я еще очень долго не буду отвечать на звонки.
На несколько секунд я крепко закрыла глаза. Что, если из-за моего поступка Каллены откажутся от меня? Что, если им придется съехать с насиженного места? Что, если?..
— Говорил же, ты только и можешь, что болтать, — надменно произнес Мэнголд. Мозги резко переключились. Я подняла глаза и теперь смотрела только вперед. Он не оставил мне выбора. Грубиян нарывался. Я больна. Меня поймут и оправдают.
Я стукнула ладонью по рычагу переключения передач и вжала газ в пол, заставляя двухтонный спортивный кроссовер сорваться с места, как упругое тело гепарда перед решающим броском. Зимними вечерами мы с мамой часто смотрели Animal Planet, сравнивали друг друга с понравившимися зверьми: она — ласка, я — мышь-соня. Теплое овчинное одеяло ограждает меня от холода ее тела. Не думай об этом больше.
