— Идиоты, — заявил Питер, в обычной манере сплюнув табачным соком.

В данном отношении я был с ним совершенно согласен. Заявить: эти дикари могут казаться грозным противником только вам, сырому американскому ополчению, но против регулярных и дисциплинированных королевских войск они ничто, как провозгласил майор, — мог только очень неумный человек. Мало того, возражения прозвучали не от нас с фламандцем, а от лейтенанта Дюкена. Очень аргументированные, с массой примеров. Он предлагал отправиться вперед без обоза, используя лишь вьючных лошадей и спины солдат. Командир лишь насмешливо усмехался.

Собственно, по причине поиска животных и починки телег мы и задержались. В Де-Труа найти достаточное количество оказалось невозможным. Ирокезы не только сожгли множество строений, но и постреляли большинство живности на фермах и в городе. Часть коней увели, однако совсем мало. Может быть, они считали скот обычной дичью и охотничьей целью, но как-то не верится. Все же не первое десятилетие наблюдают за колонистами и живут рядом.

Нужного количества так и не набрали, даже притащив верховых животных издалека, чуть не из Квебека. Ну и ладно. По крайней мере, мы идем вместе с остальными ополченцами в охране обоза. Дорога наверняка будет тяжелой, зато не придется ходить в штыковую атаку.

Все оказалось еще хуже предчувствий. Я понимаю, зачем требуется форт в ключевых точках. Могу даже поделиться, к чему необходимость поставить на противоположной от Де-Труа стороне реки. Но гораздо полезнее ставить в местах впадения рек в Великие озера или на островах. Почему на Белле или Ласале дополнительно не построить? Все проще контролировать воду, имея пушки. Нет, нашему майору-герою восхотелось наказать сразу одно из основных селений ирокезов. Почему он решил, что те не заметят приближения армии, бог весть.

Премся через почти непроходимый лес. Наверное, здесь замечательная охота, но мы тащим с собой кучу телег и пушки. Регулярно приходится чуть не на руках переносить их через корни, упавшие деревья и кусты. Еще пару дней в подобном режиме — и начнут падать от усталости люди и лошади. Вот сейчас приходится волочь тяжесть по топкому берегу речки. Сама по себе она не слишком широка, но дорога не предусмотрена, а брод хорош для всадника. Его моментально разбило колесами телег, и те стали вязнуть.

Армейские тремя колоннами уже переправились и готовы были двигаться дальше, с интересом наблюдая за мучениями ополченцев с обозом и обмениваясь уничижительными репликами. Даже нижние чины считали себя по рангу стоящими над нами. Поэтому в первый момент, когда раздались пронзительные вопли боевого клича и множество выстрелов, многие из наших даже ощутили злорадство. Уж я-то точно.

Из-за деревьев летели пули, сами стрелки были недоступны за укрытиями, а начавшееся было разворачиваться для ответного залпа войско элементарно не представляло, куда целить. Воины ирокезов не стояли привычным регулярам строем, а сидели в надежных укрытиях или перебегали с места на место. Паника еще не началась, но роты пребывали в растерянности. Выходов было два — поспешно ретироваться или атаковать.

Майор Пажоль выбрал второй. Для этого он не придумал ничего лучшего, как погнать воинов вперед плотным строем. Ничего удобнее для расстрела атакующих и представить невозможно. Солдаты погибали пачками, почти никто из офицеров не уцелел, но роты продолжали идти стойко вперед, вызывая одновременно восхищение отвагой и негодование поведением командиров. Несколько прилетевших из-за наших спин ядер обстановки не изменили. В лесу от них проку немного.

А потом индейцы выскочили с дикими воплями навстречу уцелевшим. Их было раза в два больше, чем оставшихся на ногах солдат, и, несмотря на попытку сопротивления, буквально смели остатки батальона. Прямо у нас на виду принялись обыскивать убитых и снимать скальпы.

Тут наконец проснулся лейтенант Кэмпбелл. Извлек шпагу из ножен и закричал: «Вперед, ребята!» Прозвучало достаточно жалко, и добрая половина роты и не подумала следовать за ним. Сержанты без особой охоты стали с грозной руганью пинать в зад не стремящихся в атаку. У большинства ополченцев определенно отсутствовало желание лезть в кровавую кашу при виде практически полного уничтожения армейцев. Спасти остатки батальона нашей команде не под силу. Больше пользы обстрелять издалека ирокезов, дав возможность уцелевшим отступить.

Но нам и не дали возможности выбирать. Видимо, телеги показались заманчивой целью, и в нашу сторону ломанулась немалая толпа. По крайней мере, мне так показалось. Очень может быть, у страха глаза велики. Когда на тебя несется куча орущих дикарей с оружием в руках с ясной целью прикончить, не до точного подсчета.

Я выстрелил в грудь первого, с совершенно безумной харей, перепачканного в крови, скорее с испугу, чем из расчета. Попытался ударить прикладом второго: перезаряжать времени не оставалось. Мне казалось, ничего сложного врезать со всей силы, сразу закончив противостояние. Руки и мушкет вместе намного длиннее ножа у него в руках. Длинные сильные пальцы неожиданно схватили меня за запястье, в следующее мгновение я перевернулся в воздухе и с грохотом рухнул на землю. Почему он не пырнул ножом в момент полной беспомощности, я даже не понял. Может, не успел, а может, я все же своим выпадом заставил уклониться.

Страх отсутствовал, ярость тоже. Эмоции куда-то исчезли, и помимо своего будущего убийцы перестал видеть вообще окружающую обстановку. Ни о чем не думая, моментально я перекатился в сторону, пока он не ударил лежащего. Ногой запросто проломить череп или ребра, а затем я уже легкая добыча. Это не игра и не поединок на публике, здесь приз — жизнь. Ирокез не дал мне встать, но и я его достал ботинком по бедру. В результате он очутился на мне сверху, буквально свалившись. Ножа при этом не выпустил, и мы сцепились, давя, кто кого пересилит.

Воин странно булькнул, в лицо противно плеснуло теплой кровью, и он обмяк. Поспешно спихнув себя покойника, я вскочил, оглядываясь. Рядом над лейтенантом стоял Адам, полоснувший саблей по шее моему врагу и почти отрубивший ему голову. При этом он успевал отмахиваться от двоих других краснокожих, не подпуская не столько к себе, сколько к лежащему тут же окровавленному лейтенанту. Тот вроде еще дышал, хотя вид его был не очень.

Я поспешно выхватил у Кэмпбелла из-за пояса пистолет, один взгляд — заряжен — и выстрелил в спину одному из дикарей. Второго Адам моментально зарубил, воспользовавшись моей помощью. На удивление, очередные враги отсутствовали. Точнее, они предпочитали скальпировать солдат, которые уже не сопротивлялись, разбежавшись. Здесь всего с пяток дохлых и не очень понимающие, что делать, ополченцы. Большинство пятилось с дурным видом. Могли и прыснуть во все стороны, бросая оружие, а тогда всем полная хана.

— Ко мне! — заорал я дурным голосом, торопливо готовя мушкет к выстрелу. Несколько человек обернулось. — Вместе надо, иначе порежут.

Неизвестно, дошло ли, но вокруг стали собираться люди.

В тот момент не особо тревожило, но потом несколько раз снилось это поле. Груды трупов, стонущие раненые и умирающие, умоляющие помочь, деловито собирающие трофеи, включая волосы, индейцы. Хотелось срочно смыться, только одиночке ничего хорошего не светло. Я не хотел умирать неизвестно по какой причине за короля, однако и остаться трусом в глазах знакомых тоже не желал. Потому приходилось вести себя соответственно.

— По мере готовности, при любом движении в нашу сторону! Заряжай! Заряд! — командовал я, надкусывая жесткую бумагу, в которую завернут порох, и ощущая его знакомый вкус во рту. Загнал шомпол в дуло, толкая пулю, бумагу и пороховой заряд к основанию ствола. Сунул винтовку в руку Адаму.

Тот покачал головой и показал на лейтенанта:

— Надо забрать.

— Сам и тащи, — буркнул Питер, неизвестно когда появившийся рядом.

— Помоги ему, Клод, — сказал я старому знакомому, с потерянным видом стоящему рядом, обрывая готовый начаться спор. — Мы прикроем. Гляньте, — повышая голос, потребовал. — Может, из наших еще кто живой.