Сверкающие кокарды.

1.

Тяжелый, будто комариха, напившаяся крови, могучий пассажирский самолет ударился шасси о грязную от дождя и снега взлетную полосу и совершил посадку. Егор Дронов сидел весь заспанный, с неприятным привкусом коньяка и жирного бельгийского печенья из Duty free, вышел из душного и замусоренного самолета компании British airlines и его сразу же обдало свежим и очень холодным воздухом Москвы. Он спустился по трапу к автобусу, где опять успел задремать. В полусонном и очень вялом состоянии, когда все затекло от долгого сидения в неудобном кресле из заменителя кожи, когда весь потеешь от жары, не можешь пошевелится, а можешь только положить голову на бок и попытаться спать, пока на тебя не прольют суп с соседнего откидного столика, Дронов едва сумел взять сумки и отправиться за такси. За окном потянулись дороги и высоченные жилые здания с прямыми крышами выкрашенные в белый цвет, но полностью облезшие и теперь обретшие цвет грязно-серый. Окна их светились кое-где тусклым желтым светом, но обыкновенно были темными, расстояние же между домами было невелико. Такси встало, движение прекратилось и дома перестали проносится, остановились, а поскольку развлекать себя было нечем, то Дронов стал разглядывать дома и весь этот урбанистический пейзаж, натюрморт, как говорил Верещагин о своей картине «Апофеоз войны», сам вскоре уснул. Водитель разбудил его и Дронов, расплатившись с таксистом, забрал сумки и поднялся в квартиру. Жил наш герой в добротном доме, что был высотой в девять этажей, из которых Дронов разместился на четвертом. Дом имел охровый цвет снаружи, парадные же были выкрашены в темные оттенки зеленого, коричневого и серого цветов. Лифт был новый, со светодиодными лампами, отделанный хромированным железом. Дронов вошел к себе в квартиру, оставил сумки и пошел в магазин, ибо жена потребовала принести продукты. Был самый обычный зимний вечер, какие обыкновенно бывают на нашей родной земле. За окном было достаточно тепло, снег был колючий, представляющий из себя не скорее мелкую ледяную крошку, да еще и грязный. Небо низкое, серое и противное, все затянуто облаками, а влажность воздуха столь высока, что тяжело даже дышать. По улицам текут омерзительные потоки талого снега, грязи, мусора и прочей гадости, портя все вокруг. Грязью было залито все вокруг, а люди были одеты в какие-то огромные шубы, дубленки и пальто, от которых им постоянно было жарко и они бранились самыми противными словами, что имели возможность подобрать. Все эти странные тюки, немного напоминающие людей, что были затянуты в коконы одежды, бродили, переваливаясь с ноги на ногу, от одного магазина к другому магазину, таская за собой рваные клетчатые сумки из дешевой ткани, что совсем истерлись, обзавелись дырами, пятнами и обвисли от тяжестей, что в них носили. Магазины были похожи на все вокруг, включая своих покупателей. Они были сделаны из непонятных кусков фанеры, картона, пластика, железных листов и бетона. Выглядели все эти убогие строения мерзко, вызывая сомнение в том, что они простоят еще хоть минуту. Внутри этих зданий было чрезвычайно жарко, работали обогреватели, посему людям там становилось жарко и они снимали с себя варежки, шарфы, дубленки из кожи, что была настолько мерзкой на ощип, что вызывала дрожь в пальцах. Она была матовой, а не глянцевой, была пропитана влагой и при касании они скрипела так, будто по стеклу проводили куском резины. Шарфы, варежки и свитера были того же самого качества, что и дубленки: жесткая, свалявшаяся шерсть, что вызывала зуд на коже, но не могла даже немного согреть. Люди роняли на грязный пол, залитый лужами грязи, что нанесли посетители, свои шарфы и варежки, ругались, поднимали их, толкали друг друга, ибо магазины все были маленькие, а людей в них было много. Пахло в тех магазинах самыми дешевыми, но очень едкими, вызывающими слезы, духами и одеколонами, человеческим потом красных от духоты людей и товарами магазина: колбасой, выпечкой и молоком. Запах продуктов был совсем не приятным, ибо товар тут был старым, а еще он хранился при высокой влажности и на жаре, ибо холодильные камеры тут не работали. Пахло чем-то гнилым и сырым одновременно, особенно же этот запах шел от молочных продуктов, хлеб же пах чем-то горьким и кислым, колбаса же пахла всем одновременно, но более всего сыростью. Рядом с магазинами бегали огромные крысы. Продавщицы, толстые бабы, которым было за сорок, выходили из духоты помещения покурить дешевые сигареты возле магазина. Лица их были угрюмыми и усталыми, а их фартуки продавцов были им малы, да еще и заляпаны неизвестно чем. Именно такой Дронову предстала столица тогда, когда он пошел в магазин за кефиром и хлебом. Когда Дронов возвращался из магазина, то в его голове были такие мысли, которые я вырезал по причине их мерзости. Дронов вернулся домой и сразу же отправился в ванну. Как же было приятно стоять на приятной и гладкой поверхности эмалированной ванны, ощущая, как на тебя опускаются многочисленные капли теплой и приятной воды. Капли падали на кожу, раздражая ее и вызывая некоторую боль, но когда они стекали, то наступало такое облегчение, что казалось, будто ты умер от той боли и ныне прибываешь в раю. Тело становится мягким и расслабленным, пропадает раздражимость и хочется спать от того тепла, что дает душ.