— Конечно, нет! Вы не знаете кто я?

— Нет. Я лишь получил приказ графа встретить вас и сопроводить в поместье.

— Что же ясно, Самюэль. Я профессор медицины из Шхафита. Прибыл по приглашению графа, чтобы помочь ему, но видимо опоздал.

— Да, мэтр, — Самюэль заметно погрустнел, — жаль старого графа, думаю, граф Грэгор возместит ваши хлопоты.

Экипаж не успел проехать и сотни шагов, как из расположенной рядом с проселком рощи раздался звук охотничьего рожка. Кучер придержал лошадей. Через мгновенье на дорогу выскочила грязная лисица, бросившая на них затравленный взгляд, прежде чем скрыться на противоположной стороне дороги. А спустя еще пару мгновений с грохотом и треском на дороге появились четверо совершенно голых человека, при появлении которых лошади громко заржали и дернулись, вставая на дыбы и грозя опрокинуть карету. Чуть угловатые движения, странный бледный цвет кожи и серебристые обручи на шеях подсказали мэтру, и он сдавленным шепотом произнес:

— Зомби!

Но те, не обращая внимания на экипаж, бросились в кусты, в которых скрылась лисица. Снова совсем рядом послышался голос рожка и на дороге появились охотники — трое мужчин в ярко красных суконных куртках. Они на миг задержались, взглянув на путников, и исчезли в кустах вслед за лисой и зомби.

— Это был молодой граф с егерями, — восхищенно сообщил мэтру Самюэль. — Они загнали лисицу, вот потеха.

— Зомби вместо собак? — недоверчиво посмотрел на него Гастро. Арбак открыл рот, чтобы ответить, но на дорогу выскочил еще один всадник. Вернее всадница. Молодая девушка в костюме мужского покроя, называемого на континенте амазонка. Она задержала свою серую кобылу на дороге и подъехала к путникам.

— Госпожа, графиня, — Самюэль, выскочив из кареты, поклонился, — я сопровождаю мэтра Гастро до поместья.

Наездница подъехала ближе и протянула мэтру руку в замшевой перчатке:

— Мы ждали вас, мэтр. К сожалению, вы опоздали.

Гастро взглянул в ее большие серые глаза, отразившие в этот момент горечь непоправимой утраты и скорби.

— Я очень сожалею, госпожа. Примите мои искрение соболезнования, вы и ваш муж…

— Муж? — брови молодой девушки поднялись вверх. — Ах, граф не мой муж, он мой старший брат.

— Прошу прощения, Гастро — густо покраснел.

— Не стоит извинений, мэтр, — она повернулась к Самюэлю. — Вы видели охоту?

— Да, госпожа, они промчались за лисой, и клянусь землей и небом, что они загонят ее в течение получаса.

— Варвары, — графиня повернулась к мэтру, — терпеть не могу охоту. Бедные зверюшки. Давайте я лучше провожу вас в поместье.

— Вы так добры, графиня. Благодарю вас. Простите мое любопытство, у вас используют зомби вместо собак?

— Ах, — протянула она удрученно, — эта свора моего брата — дань его черному юмору, впрочем, он сам вам все расскажет. И не раз. А вот и поместье.

Перед путниками предстала группа строений больше походившая на замок. Высокие стены, подобные крепостным, были увенчаны зубцами, из-за которых виднелись строения в строгом классическом стиле.

Через арку массивной воротной башни они въехали во внутренний двор. Копыта лошадей гулко застучали по древним плитам и экипаж с всадницей подъехали к парадному крыльцу с мраморными колонами. Графиня легко спрыгнула с седла своей лошади, узды которой подхватил расторопный Самюэль.

— Добро пожаловать в Мамамдизи-холл, мэтр, прошу вас — пригласила она ласково, и Гастро, поднялся на крыльцо.

В этот момент во двор с шумом и гиканьем въехали охотники. Первым был молодой граф — худощавый смуглый брюнет с тонкими чертами лица, украшенного изящными усиками, в руках он держал лисий хвост. Граф на ходу спрыгнул с коня, быстро вбежал на крыльцо, и, не взглянув на Гастро, обратился к сестре:

— Смотри Елена, аббат снова не подвел. Вот что значит настоящий пес инквизиции!

— Будь добр, не тряси этим хвостом у меня перед лицом. Тем более у нас гость. Мэтр Гастро прибыл, жаль, что уже поздно.

Молодой граф взглянул на мэтра, словно впервые заметил его.

— Мэтр, долго же вы ехали к нам. Мой бедный отец оставил нас и отправился в лучший мир месяц назад.

— Мне жаль, господин граф, — Гастро поклонился. — Примите мои искрение соболезнования.

— Не ваша вина, — граф повернулся к Арбаку. — Помоги мэтру расположится, мы увидимся на ужине.

С этими словами граф подхватил сестру под руку и прошел в холл, оставив Гастро на крыльце.

Ужин подали на широкой веранде с великолепным видом на далекий берег океана. Свет сотен свечей играл на хрустале, фарфоре и серебре. За столом их было трое: граф, Гастро и графиня. После недолгого обмена любезностями, подали дичь, и разговор оживился.

— Как вам наш остров, мэтр? — спросила Гастро молодая графиня.

— Очень, очень необычное впечатление, — сказал Гастро после небольшой паузы. — Всюду порядок и процветание, какое редко увидишь в лучших королевствах Терхейма.

— Не удивительно, мой отец положил на это всю свою жизнь, — она грустно вздохнула.

— Да, отец радел за наш остров, а эти завистливые ханжи называют его некромантом и чернокнижником. Лицемеры, — с отвращением произнес граф.

— Мэтр, оцените вино, — попробовала перевести разговор графиня. — Оно из наших погребов.

— Великолепное вино, — Гастро посмотрел на молодую девушку с благодарностью.

— Да, действительно, восемнадцатилетнее, собрано в год рождения Елены. Мэтр, вас не смущает, что оно сделано из винограда, выращенного садовником-зомби? Кстати, вы сидите за столом сделанным плотником-зомби, покрытым скатертью, сотканной ткачом…

— Грэгор, перестань смущать нашего гостя. Думаю, мэтр не поддерживает взглядов царящих на континенте, не так ли? — она подняла серые глаза на Гастро.

Под этим взглядом мэтр смутился, он отставил бокал в сторону и после короткой паузы произнес:

— Честно, сударыня, я не составил полного представления об этом вопросе. До вчерашнего вечера я считал рассказы о живых мертвецах, чем-то вроде сказок. Понимаете, это противоречит медицинской науке, которую я изучаю всю свою жизнь.

— Да, наш отец много сделал, но еще больше задумал и оставил завершать нам, — молодой граф поднялся со своего стула и с бокалом вина подошел к перилам веранды. — Зомби подчиняются нам как бездумные механизмы, способные выполнить самую тонкую работу, которую делали при жизни. Мышечная память, как говорил отец. Они — плотники, каменщики, циркачи, но отец мечтал о другом. Вот вы, мэтр, как зомби совсем бесполезны. Ваше искусство в вашей голове, а не в руках. Отец мечтал о том, чтобы люди и после смерти могли пользоваться знаниями, полученными при жизни. А эти недоумки не могут понять этого.

Графиня с жалостью посмотрела на брата.

— Ваша милость, на континенте так реагируют на исчезновение мертвецов. Церкви ревность следят за своей паствой даже после смерти. Если бы вы использовали тела своих поданных, то возможно об острове не шла бы такая дурная слава.

— Своих подданных? — молодой граф усмехнулся. — Мэтр, вы знаете, что сейчас мертвых на острове в четыре раза больше, чем живых. И не каждый из них имеет хотя бы малейший талант, а вы говорите своих подданных. Вначале они сами готовы были сжечь отца на костре вместе со всем семейством. Чернь везде чернь. Мы справились с ними здесь, справимся и на континенте. Кстати, вы видели мою святую свору?

— Святую свору? — не понял вопроса Гастро.

— Моих псов, — граф вернулся к столу, и, взяв толстый кусок ветчины, жестом пригласил мэтра к краю веранды. Гастро встал, и, подойдя к мраморным перилам, увидел внизу другой внутренний дворик, по которому бесцельно бродили четыре человеческие фигуры.

— Вот она моя святая свора, — граф с довольной улыбкой показал рукой вниз. — Смотрите, тот старикашка с длиной бородой — епископ Магри, давний враг и хулитель моего отца, рядом с ним — кардинал Букье, собиравший святой поход на остров, а вон там мой любимец — аббат Годи, пес инквизиции, регулярно посылавший ассасинов к моему отцу. Отличная собака, это он сегодня загнал ту лису, чей хвост вы видели днем.