Куница Ах, какая озорница Эта быстрая куница! По ветвям бежит легко, Видит очень далеко. Поиграет с белкой в прятки Или в гонки без оглядки! Возвращается одна. Что же «водит» лишь она? Выдра
Вот она в воде плывёт, Шансов рыбе не даёт — Ведь стремительна она И отважна, и сильна! Был её недолог век — Ведь у выдр прекрасный мех… Их давно уж человек Истребил почти что всех! Нынче выдру берегут, Охраняют там и тут, Но, однако, не везде Встретим мы её в воде… Этот зверь хорош собой — Пусть и с непростой судьбой! Он игрив, весьма смышлен, Компанейский очень он. А итоги таковы: С выдрой нужно быть «на Вы»! Горностай Мелкий хищник горностай Заселяет весь наш край. Стройность тела, быстрый бег; Шерстка белая, как снег… На конце хвоста – пятно. Вижу – черное оно. Но такой он лишь зимой. Летом же – совсем иной: Рыже-бурый шерсти цвет, Белого наряда нет! Увидал меня зверек — Убегает со всех ног! Росомаха Ходит по лесу без страха Зверь таежный – росомаха. Путь приземиста она, Но упряма и сильна. Даже волк ее боится, В ужасе трепещет птица, Рысь дорогу уступает И немедля убегает, И не может без потерь От неё копытный зверь! Всем врагам на удивленье — Там, на склоне, у реки — Кровь убитого оленя Ей окрасила клыки… Барсук В лесу нору он начал ночью рыть — Большое персональное жилище, В котором можно спать, коль ветер свищет, И в непогоду уж не выходить… Работа шла непросто, нелегко. Свои сомненья не хотел он слушать. Песок забился в нос и даже в уши, Конец трудам был виден далеко… Работал так барсук немало дней, Превозмогая подлую усталость… Нора готова! Лишь обжить осталось — Придать уют обители своей, И, задержавшись в «комнате» для сна, Он предвкушал комфорт, тепло и негу. Спасется здесь он от дождя и снега, И будет жизнь спокойна и длинна… Так прожил пару лет он, но затем Случилось так, что хитрая лисица Решила в нору барсука вселиться, При этом не считаясь с ним совсем! Попробуй-ка с плутовкою дружить! О чистоте лисица не слыхала… По принципам грязнули и нахала Зверь рыжий начал здесь отлично жить! Объедки пищи начал он бросать С норою рядом нагло и беспечно! Барсук-чистюля мучился, конечно, Но зверю рыжему не мог отпор он дать. Лисица барсука сломила ловко! Ушел из дома, лишь настала ночь, И ноги уносили зверя прочь От места, где бесчинствует плутовка! Вдали, у основания горы — Там, где ручей тихонечко журчит, И лес спокойно листьями шумит, К рытью он новой приступил норы. Но вот беда: ведь там, где есть леса, Живет обычно не одна лиса… Суриката Обожающий собрата Зверь некрупный суриката В соплеменников влюблен, Их заботой окружен! «Коллективами» живут, Все друг друга узнают, Ценят общности мгновенья, Их нежны прикосновенья… Обитатели пустыни. В ней непросто выжить ныне. Все – хозяева норы, В ней спасутся от жары! Из норы затем выходят, Пищу скудную находят. Нападут на насекомых, Хорошо им всем знакомых, Скорпионов, пауков — Вот обед у них каков… Часто «столбиком» стоят — Зорко вдаль они глядят, Чтоб опасная зверюга Не сожрала мигом друга! В чем-то мы как сурикаты, Но вот в дружбе – слабоваты! Шатун Он спал некрепко, тихо, безмятежно В берлоге теплой у большой сосны. Фрагменты вспоминая жизни прежней, Он даже видел радужные сны… Ужасен визг пилы у лесорубов! Был страшен звук падения стволов, И мужика басистый голос грубый… Зверь вдруг очнулся от приятных снов. Он быстро вышел из своей берлоги, В лес убежал, лишь ужасом гоним! Звериные к нему жестоки боги — Удача уж, увы, совсем не с ним… К своей берлоге больше не вернулся. Лишь снежный мир вокруг – утерян дом! И дикий голод вдруг внутри проснулся, Совсем неугасающий притом. Он испытал и злобу, и страданье. И чувство обреченности – при нем. За эти одинокие метанья Его не зря назвали «шатуном»! Идти куда – уже совсем не зная, Поднялся на заснеженный бугор, И повстречался с мрачной серой стаей, Несущей всем смертельный приговор… С волками дрался нервно, неумело, Но не сдавался страшному врагу. Лежит его безжизненное тело На потерявшем белый цвет снегу… |
