Второй фундаментальный вопрос, определяющий сущность теории коммуникации, как отмечает Д. П. Гавра, – это «вопрос о движущейся субстанции, обеспечивающей совместное существование и взаимодействие объектов».[36] Субстанцию, движущуюся от одного субъекта коммуникации к другому в ходе коммуникационного взаимодействия, исследователь называет коммуникационной субстанцией. При этом он выделяет субстанции, имеющие материальную, идеальную и комплексную идеально-материальную природу. Например, главной особенностью идеальной субстанции является, по мнению Д. П. Гавры, информационная наполненность, связанная с наличием в ней особого смысла, значимого для субъекта (субъектов) коммуникации.[37]

Исходя из сущностных характеристик коммуникации, мы действительно можем отнести данное явление к таким всеобщим феноменам, как время и пространство. И оно действительно может выступать объектом изучения соответствующей теории, но только в рамках тех границ, где оно возникает и существует, то есть при взаимодействии между различными субъектами коммуникации в процессе обмена информацией. При этом отметим, что эти контакты могут иметь как межличностный, так и опосредованный характер. На уровне массовой коммуникации в качестве объекта будут выступать каналы распространения информации, благодаря которым и становится возможным движение смыслов в пространстве и времени, осуществление связи между людьми, контакты, общение и т. д. Здесь мы полностью согласимся с мнением ученых в области коммуникации. Но проблемы у них начинаются тогда, когда они пытаются сравнить объекты теории журналистики (среди них можно обозначить социальные, филологические, исторические, социологические и др.) и теории коммуникации. При этом некоторые авторы прямо заявляют: «В целом объект теории коммуникации шире объекта теории журналистики: теория коммуникации специально изучает не только особенности и различные виды массовой коммуникации, но и такие уровни социальной коммуникации, как аутокоммуникация, межличностные коммуникации, коммуникации в группах, а также различные виды невербальной коммуникации (кинесику, такесику, проксемику, густику и др.)».[38]

На наш взгляд, это в принципе некорректно поставленный вопрос. Почему? Если объектом теории коммуникации является коммуникация, то объектом теории журналистики, что естественно предположить, – журналистика. Согласимся, что это два совершенно разных социальных явления, но почему-то берется лишь одна сторона сходства их объектных областей (коммуникативная) и на этой основе делается вывод об их взаимозависимости по принципу «шире – уже». Журналистика не только участвует в коммуникационном процессе, но является и самостоятельной областью деятельности, и социальным институтом, и особой сферой духовного производства. Ее объектная область не только двойственна по природе (суть этой двойственности – в синтезе институциональных и субстанциональных начал журналистики), но и многокомпонентна. На макроуровне в нее входят СМИ, на мезоуровне – медийные предприятия, на микроуровне – журналисты. Неслучайно в последнее время ученые стали определять теорию журналистики как «взятую в единстве ее субстанциональных, институциональных, структурно-функциональных, содержательно-гносеологических, ценностно-смысловых и морфологических характеристик».[39] О чем это говорит? Во-первых, о том, что мы имеем дело с системным явлением; во-вторых, о многосоставности объекта теории журналистики, который при всем желании не может быть сведен к одной-единственной коммуникативной составляющей; в-третьих, о двойственной сущности данного объекта изучения. Поэтому все попытки включения одной объектной области в другую венчаются неудачей. А если подобное происходит, то сам общественный феномен, над которым производятся подобного рода теоретические манипуляции, теряет свои сущностные характеристики. Поэтому, по всей видимости, ни литературу, ни искусство, ни журналистику невозможно включить в объектную область теории коммуникации, поскольку по своей сути они есть не столько порождение коммуникационных процессов, сколько духовная потребность людей в самовыражении, самопознании, саморазвитии, а уже на этой основе – во взаимосвязи и взаимодействии с себе подобными.

Предмет представляет собой категорию, обозначающую некоторую целостность, выделенную из мира объектов в процессе человеческой деятельности и познания. Один и тот же объект может быть предметом различных видов исследования. В общегносеологическом плане противопоставление предмета и объекта является относительным. Основное структурное отличие предмета от объекта заключается в том, что в предмет входят лишь главные, наиболее существенные (с точки зрения данного исследования) свойства и признаки.[40] Специфика предмета любой науки раскрывается, по мнению О. Л. Гнатюк, в ее понятийно-категориальном аппарате, в методологии исследования, в соотношении с науками, имеющими тот же сложный и многогранный объект исследования, в функциях и связи с практикой. Таким образом, развернутая «схема» предмета, по ее утверждению, представляет собой его структуру (понятийно-категориальный аппарат, методологию исследования и закономерности развития объекта); соотношение с другими науками; функции (наблюдаемые последствия, роль для общества в целом, для обучающихся и для других более частных дисциплин); взаимосвязи с практикой, которая всегда обогащает теорию.[41]

Именно на основе данной схемы многими разработчиками теории коммуникации определяется ее предмет. Для нас важна демонстрация этих положений, чтобы указать не только на разнородность предметных полей двух анализируемых дисциплин, но и на зоны их пересечения, которые в той или степени помогают лучше понять изучаемые нами общественные феномены.

По мнению Д. П. Гавры, «предметом теории коммуникации будут выступать психологические, социальные (в широком понимании), семиотические и сопряженные с ними явления, процессы и отношения, возникающие в ходе и в результате общения (обмена информацией/смыслами) между людьми и их общностями и реализуемые в ходе совместного создания, воспроизведения и преобразования социальных реальностей при помощи знаковых средств».[42] В более детальном плане к предметной области теории коммуникации, по мнению ученого, относятся содержательные сегменты, ставящие своей задачей поиск ответов на следующие вопросы.

Общая теория сообщений отвечает на вопросы: «Как создается то, что мы пишем, говорим другим?», «Как перемещаются сообщения?», «Какие духовные проблемы включены в человеческое взаимодействие?»

В журналистской интерпретации это означало бы общую теорию жанров (газетных, радийных, телевизионных и мультимедийных), в которых рассматриваются не только творческие аспекты медийных произведений, но и технологические. На наш взгляд, сама формулировка «общая теория сообщений» подразумевает создание информационного типа материалов. Но в журналистике создаются и аналитические, и художественно-публицистические произведения, которые вряд ли можно было бы отнести к разряду сообщений. Уже хотя бы потому, что по своему познавательному ресурсу (по содержанию) подобного рода материалы намного глубже и основательнее. Поэтому вся теория журналистских жанров вряд ли могла бы уместиться в общую теорию сообщений. Когда ученый ставит вопрос: «Как перемещаются сообщения?», он, видимо, имеет в виду систему тиражирования и распространения информации по различным каналам СМИ и СМК. По нашему мнению, данный вопрос носит сугубо технический характер и находится в большей степени в компетенции не теории коммуникации, а соответствующих институтов: Министерства связи, телекоммуникационных компаний, издателей и распространителей. Другое дело – поиски ответов, какие духовные проблемы включены в человеческие взаимодействия. Но и этот вопрос требует уточнения. По каналам СМИ распространяются не только журналистские, но и публицистические, и художественные, и искусствоведческие произведения, в которых затрагиваются различные духовные проблемы общества. Как видим, общая теория сообщений лишь по каким-то признакам может сходиться с системой журналистских жанров, представляя только определенный срез информационных публикаций.