ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ

- У меня была очень странная мать. Она приводила домой мужиков. - Гибельбаба таинственно вздохнула и томно закатила вежды. Макарыч сочувственно поинтересовался.

- А что, мужики приходили с пустыми руками?

- Не то чтобы с пустыми, но с грязными - это точно. Мать страшно не любила чистюль. Мой отец был брезглив до безобразия. Когда уходил на работу, а трудился он сварщиком канализационных систем, то всегда обвязывал свой детородный орган марлей. Дескать, чтобы канализационные микробы не доставали.

А по возвращении домой снимал марлю и напяливал на член целлофановый пакет. Так, объяснял он, следует защищаться от домашних вампиров, то есть от матери и меня.

- А в чем проявлялся Ваш с мамой вампиризм, батюшка не пояснял?

- Он утверждал, что его кровь отсасывается через унитаз, в котором нами установлен вампирический насос.

- А какого цвета была кровушка у Вашего родителя? - Макарыч по ходу разговора открыл краник и "Старый Мельник" весело забулькал в припаркованную кружку.

- Да я так до сих пор и не выяснила. - Гибельбаба на правах хозяйки бара вернула краник в исходное положение, слила пену в нагрудной карман журналиста с томящимся мобильным инвалидом, установила кружку в наклонную позицию и открыла краник. - Дело в том, что происходит папаня из почтенного дворянского рода князей Нечистотовых, то бишь из крепостных Владимирской Грабернии. Стало быть, крови он должен быть голубой. А с другой стороны, его дед и тезка Виконт в гражданскую войну воевал на стороне не то Колчака, не то Бисмарка.

А я слыхивала у стойки от одного историка-сифилитика, такого же забулдыги и кальтенбрунера, как Вы, что у большевиков группа крови совпадала по цвету с флагом Парижской Коммуны, раскрашенным, как известно, в два тона - красный, пурпурный и малиновый.

Ну так вот, к чему это я. - Гибельбаба отработанным движением отправила клиенту готовый к употреблению сосуд. Кружка прильнула к печенке репортера и лизнула ее леденящей влагой. - Однажды отца укусили в задницу две осы одновременно. Они находились в брачном периоде и нуждались после утомительного секса в основательном витаминном подкреплении.

Так прямо на жопе и сдохли! Да еще провалились вглубь. А в ней чудесным образом воскресли, так как набрели на что-то супертонизирующее. Словом, разгулялись они в батиной попенции в разнос и жужжали до тех пор, покедова маман не выковырила их антенной от спидолы.

Макарыч поспешил вернуть беседу в первоначальное русло.

- А в какой части унитаза был Вами с матушкой установлен, по мнению главы семьи, вампирический насос?

- В сливном бачке, - опрометчиво живо отреагировала дочка и подозреваемая.

- Виконт Нечистотов не обманывался! - убежденно пригубил "Старого Мельника" Макарыч. - По моим наблюдениям, именно сливной бачок унитаза составляет сердцевину всякого жилья и является главным источником подпитки домашних вампиров.

Мой приятель Байконур Люфтганзович Атавизмов с улицы Гарибальди, тоже выходец из римских легионеров, содержал в сливном бачке аквариум. В результате слива воды после посещения уборной одним из членов семьи рыбки трепыхались в бачке, как шары в ящике спортлото.

Они регулярно дохли, и это приводило Байконура в неописуемый экстаз. Приятель бахвалился мне, что чувство, переживаемое им в тот момент, сродни битве за освобождение Юга Италии и полету в космос.

Воинственное ощущение вполне объяснимо, ибо проживать на улице имени отважного итальянского генерала и не испытывать желания выступить с ним в походе "Тысячи" с шашкой наперевес попросту невозможно. Но я никак не мог взять в толк, причем здесь космические эмоции. И только недавно выяснилось, что в глубоком детстве Люфтганзович свалился вниз головой с верхнего багажного отсека купейного вагона.

Его туда заткнула мать, чтобы он не мешал ей бегать в соседнее купе к отставному вояке, жена которого, в свою очередь, всю дорогу от Феодосии до Москвы носилась со знатным симферопольским колхозником в вагон-ресторан подкрепляться беленькой.

В больнице матушка втолковывала годовалому Байконуру, находящемуся в коме, что он должен ползти по стопам своего отца Люфтганзы - вольного поволжского батрака из кельтских авиационных племен, и стать космонавтом, дабы оправдать выделенное ему имя, а предполетную подготовку следует начинать загодя, с младенчества, в условиях, максимально приближенным к боевым.

Исходя из этого, родительница рассматривала полет с верхней полки багажного отделения купейного вагона как важное тренажерное упражнение.

Не знаю, насколько часто повторялись подобные акробатические трюки, - Макарыч плотоядно отхлебнул "Старого Мельника", - но только к восемнадцати годкам Байконур Люфтганзович превратился в окончательного оригинала.

Он развлекался тем, что швырял с пятого этажа яйца в прохожих, а еще любил шастать по соседним домам, наделать перед квартирой кучу, позвонить и удрать, оставив на месте записку: "Извините, что ТАК вышло. Искренне Ваш, Граф Рауль Синяя Борода". - Макарыч уныло потер подбородок с омерзительной седой трехдневной щетиной. - Другой мой славный друг Сосуд Прикладович Наколкин из Хитровского переулка выращивал в сливном бачке унитаза бутылку с водкой. Он закатывался в сортир якобы по нужде, а выползал оттуда уже на бровях.

Когда супружница Дульцинэя Бандеролевна раскрыла "преступление", Сосуд перенес хранилище в мусорный бак на лестничной площадке, но пузырь никак не желал вписываться в специально выдолбленный им проем и сваливался нежданным подарком в дворницкую к Зловонию Перегаровичу Дармопитову.

Тогда Сосуд стал укладывать "беленькую" в квартирный почтовый ящик и регулярно забрасывал его угрожающими письмами, чтобы иметь повод спускаться вниз, в парадную, якобы за страшной корреспонденцией.

Основательно подкрепившись из своего пересылочного ларчика, Прикладович всякий раз возвращался с очередным жутким посланием, увещевая Дульцинэю, что "негодяй" действует сверхосторожно и поймать его за руку невозможно, так как цидулки рассовывает по ячейкам почтовый рассыльный.

Фантазия Наколкина не знала границ. Так, в канун очередных Выдуров в Государеву Думку он смастерил и подкинул себе в ящичек письмецо с заверениями "протереть через терку твой никчемный член и лишить невинности страхолюдину-жену, если Вы опять не явитесь на избивательный участок и не проголосуете за криминально-паразитическую партию стойкого Депутгада Жиростара Острорыловича Шизокрылого". Столь многообещающие посулы привели к тому, что супруга и старая дева Дульцинэя Бандеролевна, страдавшая с самого начала дистанционно-половой семейной жизни прорастанием передних корешков спинного мозга в тазобедренный сустав, решительно переоделась старой грязной нищенкой и встала с протянутой рукой у почтового ящика местного отделения связи, чтобы схватить за руку подлого брехуна, обнадеживающего несбыточными намерениями стереть с нее мерзкое клеймо.

И ее настойчивость была вознаграждена! На восьмые сутки стояния Бандеролевна заприметила сгорбленного дядьку с надвинутой на глаза шляпой и письмом под мышкой. В три прыжка г-жа Наколкина настигла своего потенциально первого мужчину и сорвала с него головной убор, но под ним скрывался Глава районной Укравы, известный на всю округу бесчленный гей, ведущий покаянно-романтическую переписку с католическим священником из флоридского Гейнсвилла.

Зато на тридцатый день Дульцинэя схватила за руку подростка, запихивающего в почтовый ящик обертку от презерватива с длиннющей инструкцией, пункт первый которой гласил: "Перед вскрытием убедиться в работоспособности объекта насадки", а сто сорок пятый настаивал: "Использованный продукт вместе с внутренним содержимым запечатать в гидроизоляционный конверт и хранить в сухом, прохладном, недоступном для жены и тещи месте, вскрывая для предъявления исключительно скептически настроенным коллегам".