Девушка прервала первой эту неловкую, гнетущую тишину:

— Я больше так не могу… — голос звучал глухо, ведь Гермиона по-прежнему утыкалась носом мне в грудь.

Я напрягся. Что именно она имела в виду? Что-то очень похожее на панику всколыхнулось у меня в груди.

Девушка отстранилась, крепко сжимая в своих руках мои ладони, заглядывая мне в глаза:

— Северус, я хочу все тебе рассказать, — в голосе — решимость, а в глазах — искры душевной боли.

Вот и настала эта минута.

Я так давно хотел заглянуть в ее голову, узнать тайну, которая окутывала Гермиону Грейнджер.

И вдруг… испытал неясный, почти первобытный страх…

Что я там увижу?

Хочу ли знать?

Нужно ли это мне? Нам?

Но еще раз взглянув в любимые бездонные омуты, понял, что это необходимо… Ей нужно выговориться. Значит, я выслушаю.

Протянул ей палочку и извлек из кармана сюртука пустой пузырёк: Гермиона посмотрела на меня удивленно, а потом отрицательно замахала головой:

— Нет. Я хочу, чтобы ты проник в мои мысли.

— Может, все-таки обойдемся Омутом Памяти? — мягко поинтересовался я. — Ты и так сегодня пережила потрясение. И мне очень не хочется делать тебе больно.

— Нет, — отчаянно всхлипнула девушка, но тут же взяв себя в руки, проговорила спокойнее. — Я хочу, чтобы ты знал, что я тогда чувствовала и думала.

Да… Омут Памяти позволяет быть просто сторонним наблюдателем, а вот легилименция…

Я устроился напротив нее и нерешительно спросил, крепче сжимая палочку:

— Сейчас?

— Да.

— Легилименс!

Она дала мне посмотреть почти пять лет свой жизни…

Я увидел все события, услышал все ее мысли, ощутил все ее чувства… Я растворялся в них, пропускал через себя, практически осязая, переживая вновь… вместе с ней.

В какой-то момент я готов был вырваться из плена ее разума и исправить ту ошибку, которую только что совершил.

Я не убил Маклаггена.

А нужно было расчленить этого подонка! Убить медленно и изощренно!

Ненависть обуревала меня, ярость сжигала изнутри, требуя расправы, подталкивая к жестокости!

Все мое естество требовало в те минуты одного… мести.

Но теплые девичьи ладони на моих руках и тихий шепот «Посмотри дальше» заставляли перенести мои дьявольские планы по умерщвлению мерзавца на потом.

А дальше…

В какой-то момент я захотел придушить самого себя… За свою безмозглость, жестокость, слепоту. За свою недогадливость и… похоть.

Я в ее воспоминаниях…

Ее мысли обо мне…

Темные, мрачные, пропитанные тоской, безнадегой, отвращением…

Но постепенно все образы, картинки как будто посветлели, наполнились яркими красками и пропитались счастьем… И сейчас я пропускал эти эмоции через себя, растворяясь в них, ощущая себя на вершине блаженства…

И вот… последняя картинка. Самая важная.

То о чем, она хотела поговорить, когда я пришел попрощаться.

То, из-за чего она была сама не своя в последние дни, доводя меня до отчаяния.

Я покинул ее разум.

Ошарашенный, во все глаза уставился на притихшую Гермиону. Осознание только сейчас накрыло меня волнами счастья и благодарности.

Я привлек к себе напрягшуюся девушку, прижимая к себе покрепче…

Как она могла подумать, что я не обрадуюсь?

Зарылся носом в ее волосы за ушком и прошептал:

— Прости меня…

Возможно, стоило начинать не с этого, но… я должен был попросить у нее прощение.

Тихий всхлип. Но я тут же подцепил пальцами ее подбородок, нежно, аккуратно потянул вверх, навстречу своему лицу.

Я хочу сказать это, глядя в любимые глаза.

— Спасибо… Я люблю тебя.

Видел огонек счастья и облегчения, видел, как неуверенная улыбка тронула любимые губы.

Одной рукой еще крепче прижал к себе Гермиону, а второй… моя раскрытая ладонь аккуратно легла на пока еще плоский живот.

Гермиона рвано выдохнула:

— Северус…- ее ладошка легла поверх моей изучающей, привыкающей руки.

Ее губы сами нашли мои, прося, почти требуя ласки.

Осыпая поцелуями юное, осунувшееся от слез и напряжения последних недель личико шептал будто молитву:

— Спасибо, любимая. Ты сделала меня самым счастливым мужчиной на земле…

Несмотря на ощущение счастья, мои мысли возвращались к только что просмотренным воспоминаниям… Я не успокоюсь, пока не отомщу… Один подонок заслужил долгую и мучительную смерть. И я уж постараюсь, чтобы она такой и была.

Комментарий к Глава 20. - В напряжении.

А что конкретно увидел Северус в воспоминаниях Гермионы, мы узнаем в следующих главах.

Огромное спасибо моей любимой бете, которая помогла довести эту главу до конца и исправить такие ляпы, о которых лучше умолчать, чтобы не было стыдно))

Огромное спасибо всем, кто ждал продолжение))

========== Глава 21. - Воспоминания Гермионы Грейнджер: Жизнь после поражения. ==========

Финальная битва за Хогвартс осталась в моих воспоминаниях смазанной картинкой, полной боли, криков и слез. А еще горечи… горечи поражения.

Видеть распластанное на земле тело лучшего друга, слышать победоносный хохот тирана и его подхалимов…

Я чувствовала, что внутри меня что-то надломилось… слишком многое пришлось потерять. В груди будто появилась огромная, зияющая дыра, которая высасывала все эмоции…

Но я не собиралась сдаваться, хотела сражаться до конца.

Видя, как замертво падает Невилл и прочие, не согласные с победой тирана, я готовилась к такой же участи.

Но нет…

Волан-де-Морт вовремя приказал своим ручным собачкам остановить массовое уничтожение… иначе ему просто было бы некем править.

Темный Лорд решил дергать совсем за другие ниточки. Вам не жаль своих поганых жизней? Замечательно… Может, тогда пожалеете жизни своих близких, своих любимых?

Поэтому большое семейство Уизли, пряча друг от друга глаза, приняло новую власть.

Как и все остальные.

Как и я.

Что касается меня: палочку отобрали практически сразу, возвращение грязнокровок в мир маглов по своей воле было категорически запрещено, да и некуда мне было деваться: мои родители жили где-то далеко с измененной памятью, и теперь я никак не могла вернуть их воспоминания. Наверное, оно и к лучшему. Ведь ничего радостного я бы им не поведала.

Единственной отрадой во всей сложившейся ситуации оказалось то, что каждому чистокровному семейству разрешалось выбрать себе по грязнокровке.

Конечно, Рон забрал меня к себе. Не в роли служанки или рабыни, а в качестве своей любимой девушки.

Шло время.

Мы научились жить в сложившейся ситуации.

Рон получил неплохую должность в Министерстве Магии, все члены семьи Уизли тоже были пристроены.

Все шло своим чередом.

Наши отношения с Роном окрепли, пропитались доверием и несмелыми лучами счастья, ночи были наполнены нежностью и удовольствием.

Мы жили отдельно в небольшом, уютном домике в магловской части Лондона. Рон сам это предложил: знал, что так мне будет проще жить без магии. К тому же… рядом с чистокровным волшебником грязнокровкам было позволено жить где угодно. Так что тут не возникло никаких проблем.

Жили мы уединенно, спокойно. Еще несколько месяцев назад я бы взвыла от этой рутины, от кажущейся скуки и бездействия, а теперь… теперь все было по-другому.

Не нужна мне была больше активная деятельность, поиски способов добиться победы и свержения тирана. Все это потеряло для меня смысл. Я не хотела лишаться того немного, что у меня осталось после поражения.

Я безумно боялась, что однажды Волан-де-Морту взбредет что-нибудь в голову, и он разлучит меня с моим Роном, с его семьей… со всем этим хрупким счастьем, которое позволяло жить.

Я думаю, Рон меня прекрасно понимал… понимал, что больше я не готова сражаться. Что я хочу спокойствия.

Именно поэтому так и поступил…

Прошло почти два с половиной года после Финальной битвы, когда на одном из совместных ужинов в Норе Рон сделал мне предложение.