Я метался по комнате, как раненный зверь, стараясь избавиться от липкого, неприятного кошмара…

Почему я увидел эту сцену во сне? Была ли эта плохая шутка моего воспаленного от беспокойства мозга или… Или что? Что тогда?

А вдруг все это правда? Вдруг именно сейчас кто-то… Аж зубы свело, ведь я прекрасно понимал, кто скрывался за этим «кто-то»… Если ей сейчас больно? Вдруг на нее напали?

Нет! Это невозможно!

Или… или все-таки?

Мне хотелось схватить голову ладонями и орать не своим голосом!

Сердце так и выпрыгивало из груди, в ушах шумело от прилившей к голове крови!

Что мне делать?

Как заставить себя избавиться от этого необоснованного ужаса?

А… так уж ли он не обоснован?

— Что тебя так беспокоит сегодня? — Люциус проницательно смотрел на меня.

Черт. Я был так поглощен своими страхами, что совсем позабыл об этом невольном зрителе.

— Ничего, — выдавил я из себя, пытаясь натянуть на лицо привычную маску безразличия.

Судя по всему, вышло не очень…

Малфой скривил губы в ухмылке:

— Мне завтра нужен свеженький напарник, а не ходячий, злобный труп с трясущимися от волнения руками… Еще в меня случайно проклятием попадешь… А я жить хочу.

К чему он клонит?

— Так что иди проверь свою грязно… В общем трансгрессируй домой, удостоверься, что там все нормально, и возвращайся!

Мне не нужно было предлагать дважды.

— Люциус — ты настоящий друг!

— Вот и не забывай об этом, — хмыкнул Малфой.

***

Четыре трансгрессии — и я во дворе нашего дома…

С каких пор я употребляю слово «нашего»?

Была глухая ночь, но я сразу обратил внимание, что в доме горит свет.

Метнулся к двери, убеждая себя в том, что просто Гермионе не спится, или Тинки еще хозяйничает по дому…

Ничего плохого не произошло…

Но меня ожидало жестокое разочарование.

В коридоре царили хаос и разруха: клочки штор, осколки люстры, ошметки порванной обшивки мебели… Кровь застыла в жилах, когда среди этого бедлама мой взгляд выхватил крошечное тельце Тинки.

Я тут же кинулся к ней: домовая была жива, но без сознания.

Значит, Гермиона лишилась защитницы.

Катастрофически стало не хватать кислорода, ноги сделались ватными, а грудь стянул жесткий, удушающий обруч страха, отчаяния и боли.

Я знаю, кто за этим стоит.

Я убью его.

Звенящую тишину прорезал вскрик и последовавший за ним звук падения.

Здесь.

Я не мог поверить в такую удачу.

Гермиона здесь.

Это просто милость судьбы!

Никогда лестница на второй этаж не казалась такой бесконечной. И почему я не трансгрессировал? Не знаю…

В какой из комнат?

Звук возни решил мои метания практически моментально.

Ворвавшись в комнату, я увидел ее: тонкая девичья фигура лежала перед камином, широкоплечий мужчина, в котором я без труда узнал Маклаггена, прижимал всхлипывающую девушку коленом к полу, не давая двигаться, и своими ручищами рвал на Гермионе одежду.

Видно, мое появление осталось незамеченным: юнец даже не обернулся.

Сквозь пелену накрывающей ярости до меня донеслись слова:

— Я же тебе говорил, Грейнджер! Я тебя предупреждал! Я всех их прикончу! Всех! Всех до одного!

Всхлип-вскрик, поднимающий в душе еще одну волну ярости и боли.

— Так что покажи, чему тебя научили, шлюха! И не жди, что твой престарелый заступник появится! Уж я постарался забросить его подальше!

А вот это перебор, Кормак.

Все, что ты сегодня натворил — перебор.

— Ошибаешься, — мой голос звучал спокойно, угрожающе. И как мне это удалось? Ведь мой мозг сейчас мечтал только о мучениях этой сволочи. Я просто жаждал вцепиться в горло этой мрази! — Престарелый заступник все же здесь!

Маклагген замер… и в ту же секунду подскочил, разворачиваясь и швыряя в меня проклятие.

— Слабо, Кормак! Очень слабо и предсказуемо, — заметил я, с легкостью отражая заклятие. — Во-первых, это я тебя когда-то обучил этим приемам, а во-вторых, ты никогда не был способным учеником.

Хоть я и следил пристально за каждым движением парня, краем глаза заметил, что Гермиона перекатилась на бок, сжалась в комочек, пытаясь стянуть ладонями порванную одежу. Ее била крупная дрожь.

Волны нежности, облегчения, вперемешку с отчаянием поднялись в душе.

Нужно быстрее заканчивать с этим ублюдком, пока Гермиону не накрыла истерика.

— Ах, значит, я предсказуемый! Ну, держись, старый урод! — взвыл Кормак и бросился вперед, невербально осыпая меня чередой проклятий.

Хм… а чему-то он на самом деле научился.

Но… Маклагген точно не относился к той категории учеников, что превзошли своего учителя.

К тому же у Кормака явно не все в порядке с нервами и самолюбием. Значит, на них и будем играть.

— Я почти впечатлен, — криво ухмыльнулся, подмечая в глазах противника удивление, неверие и… раздражение. Отлично. Ясный разум юнцу уже отказал. То, что нужно. — На некрепкую троечку.

Да, вот он — огонь ярости. Вот за что Распределяющая Шляпа отправила Маклаггена в Гриффиндор: стоит его уязвить — и он тут же теряет голову. Не хватает выдержки.

Замечательно. Противник с затуманенным яростью сознанием — это не противник.

Теперь была моя очередь нападать.

Несколько ярких вспышек — Макклагена зацепило. Зашипев от боли, он сделал то, что я не предусмотрел.

Как в замедленной съемке видел: вот его ладонь сжимается на тонком девичьем плече и тянет Гермиону вверх. Собрался использовать, как живой щит?

Не выйдет.

Я оказался быстрее.

Не знаю, как мое проклятие не угодило в Гермиону. Я специально использовал простое оглушающее заклинание. Только, чтобы иметь право на ошибку.

Тело Кормака рухнуло на пол, утягивая за собой хрупкую девушку.

Я тут же бросился к Гермионе.

Отцепил от нее эти ручища, прижимая к себе. Тут же запустил в Маклаггена еще пару заклинаний: обездвиженное тело было надежно связано, и мальчишка вряд ли придет в себя до рассвета. Вот теперь можно спокойно заняться Гермионой.

Чувствовал ее дрожь, рваные всхлипы на груди, как тонкие пальцы крепче сжали мою мантию… Тут же снял теплую накидку и, укутав девушку, еще сильнее прижал к себе. Тепло — первое средство от потрясения и шока.

Всхлипы становились все громче.

— Тшшш, любимая! — я гладил ее по голове, как маленького ребенка. — Все прошло, все закончилось, — как заклинание повторял я, целуя любимую макушку, мысленно благодаря Люциуса.

Если бы не Малфой с его неожиданным предложением, не знаю, чем бы сегодняшняя ночь закончилась.

— Все хорошо, слышишь? Гермиона, он к тебе больше и пальцем не прикоснется!

Мерлин, я уже ей однажды это обещал. И не сдержал обещания. Позволил пережить сегодняшнее потрясение.

Но как мальчишка смог пробраться в мой дом? Как… Как смог обвести меня вокруг пальца?!

— Северус… — тонкий голосок девушки прервал мое самобичевание.

Она что-то попыталась произнести, но поток хлынувших слез не давал вымолвить ни слова.

На пороге появилась Тинки.

— Хозяин, Тинки плохая, — тихонько пропищала домовая, утирая кулачком слезы. — Тинки не смогла защитить госпожу, — громкие всхлипы домовой смешались со всхлипами Гермионы. Прям в унисон звучали. — Тинки убьет себя!

Мерлин! Еще одна истеричная женщина на мою голову!

— Тинки, успокойся! Возьми себя в руки! Я ни в чем тебя не виню! Лучше пойди в мою лабораторию и возьми восстанавливающее и успокаивающее зелья для себя и для Гермионы. И принеси девушке чего-нибудь покрепче!

Домовая, получив здание, тут же перестала причитать и бросилась исполнять приказ.

Подхватил Гермиону на руки и перенес в свою спальню, усаживаясь вместе на кровать.

Я едва смог разжать ей рот и влить зелья. От предложенного стакана огневиски девушка отмахнулась.

Всхлипы прекращались, она крепко прижималась ко мне, затихая, успокаиваясь…

Я боялся начать разговор, боялся выяснять, что Маклагген успел ей сделать…