— Я думаю… — Ким откашлялся и заговорил уверенней. — Я думаю, нам стоит попробовать. Я устал жить, опасаясь доноса или милицейского патруля. Мне хочется гулять с тобой по улицам. И чтобы ты шел рядом на двух ногах.

— Я сказал сестре, что ты кукловод, утративший способности, — невпопад ответил Булат. — Не говори ей, что ты зеркальщик. Твою силу невозможно определить. А нам лучше держать козырь в рукаве.

— Что еще? — Ким гладил щеку, шею, соскальзывал на плечо, наслаждаясь прикосновениями.

— Мы поселим тут шишигу. Ты троекратно пригласишь ее в дом, напоишь молоком и разрешишь жить за буфетом, рядом с печкой. Она отвадит чужаков. Мало ли… вдруг нам придется вернуться. Да и доброе дело сделаем.

— Хорошо, — согласился Ким. — Я куплю молока и позову шишигу. А как мы будем уезжать?

…Отзвенел курантами, отгремел салютами старый год. Страна шагнула в новый, тысяча девятьсот восемьдесят третий, прослушав поздравление Генсека Юрия Владимировича Андропова. Жизнь менялась, в стране разворачивалась борьба с коррупцией и спекуляцией, в тюрьму отправлялись директора крупнейших московских гастрономов, секретари обкомов КПСС и «хлопковые мафиози». На фоне потрясений свадьба отставного лейтенанта гвардейского мотострелкового полка Кима Андреевича Руденко с немецкой комсомолкой Сталиной Шеффер прошла совершенно незаметно. Молодожены отправились в ГДР, к месту жительства супруги, работавшей в особом подразделении «Штази». Некоторое удивление у таможенников вызвал тот факт, что молодожены везли в Германию дворнягу, но, поскольку пес был привит и путешествовал в багажном отделении поезда согласно купленному билету, оснований для конфискации не нашлось.

Семь лет спустя

Девяностый год Германия встретила еще разделенной, но готовой к объединению. Зияла проломами Берлинская стена, разъяренные граждане громили дома генералов и подбирались к зданию «Штази». Вольф и сплотившаяся вокруг него группа псов-оборотней, покинула страну еще в декабре, когда Народная Палата ГДР объявила о роспуске ведомства. Оборотни пересекли границу и растворились в землях Венгрии — поди сыщи. Людям хватало людей, толпа бесновалась, вымещая накопившийся страх на бывших стражах народа. Генерала Эрнста Цейсснера выволокли из квартиры и едва не растерзали — спасибо, патруль отбил. Люди сорвали зло на неповинной мебели в генеральской квартире, перевернули столы и шкафы, побили зеркала и отправились на поиски новой жертвы.

Через час к разгромленному дому подошел невысокий и неприметный мужчина средних лет, сопровождаемый крупной дворнягой сливочного цвета. Парочка уверенно прошла по коридору, добралась до генеральского кабинета и остановилась перед разбитым зеркалом. Невысокий мужчина провел ладонью по осколку, удержавшемуся в раме. Замелькали фигуры, лица. Откинулся и замер гобелен, прикрывающий потайной сейф. Мужчина всмотрелся в пальцы набирающие код, повторил движение. Сейф распахнулся с гулким щелчком.

— Так… — проговорил мужчина. — А вот и наш улов. Валюта, два комплекта документов австрийских подданных — для генерала и его адъютанта. Ключи от новой машины. Ты был прав. Это хорошая добыча, ее стоило дожидаться.

Пес усмехнулся — покровительственно, не сомневаясь в своей правоте.

— Пойдем, — пряча деньги и документы в сумку, сказал мужчина. — Сюда могут придти милиционеры, чтобы выставить пост. Я не хочу, чтобы ты кого-то убивал без надобности.

Странная парочка пропетляла темными закоулками, проверяя, не увязался ли за ними «хвост», проехала пяток остановок на трамвае, снова прошлась пешком и скрылась в двухкомнатной квартире. Наблюдатель был бы удивлен тем фактом, что в квартире сливочный пес превратился в человека… а, может быть, и не удивился бы — оборотни в ГДР не редкость.

Мужчины оделись в заранее приготовленные костюмы и солидные пальто. Перед выходом оборотень сказал человеку:

— Заедем в питомник. Я хочу его забрать.

— Конечно, заедем, — кивнул человек. — Я сто раз тебе говорил — я не питаю к нему неприязни. Это твой сын. Я рад, что он будет жить с нами.

Оборотень усмехнулся:

— Тебе его тоже жалко. Ты просто не хочешь оставлять его в питомнике, как обычную собаку.

— Считай, что дело только в жалости, — ответно улыбнулся человек. — Тебя жалостью привязал, и его чем-нибудь зацеплю. Ну, с Богом. Поехали.

…Машина остановилась в километре от австрийской земли, не доехав до короткой очереди на контрольно-пропускной пункт. Оборотень вышел, открыл багажник и тихо рыкнул. Сливочный щенок выкопался из груды тряпья. Встретились, потеплели два темных взгляда.

— Если что — ныряй в дырку и прячься в салоне, — напомнил поправляющий пальто оборотень. — Если вдруг поймают — не кусайся. Мы тебя не бросим. Ты будешь жить со мной.

Щенок улыбнулся и спрятался под промасленную спецовку. Оборотень сел в машину. Человек завел заглушенный мотор и поехал к контрольно-пропускному пункту.