Ему вспомнился Менно, завязывающий Руфусу шнурки. И собственные размышления — а нужен ли ему этот избалованный рыжий гад, не желающий прилагать никаких усилий к поддержанию порядка в быту, да еще и скрывающий свои сексуальные пристрастия?

— Но без него-то — никак, — вздохнул Гепард, и принялся выгребать мусор из мойки.

Наведя относительный порядок, он разбудил Гадюку, позволил ему позавтракать в кровати — йогурт и два мандарина, постель сразу же перетряхнул, выкинул корки и выудил из пододеяльника чайную ложку. Проследил, чтобы опекаемый объект умылся и оделся, проверил, хорошо ли застегнуты «липучки» на его кроссовках, и напомнил себе, что обувь со шнурками покупать ни в коем случае нельзя.

Перед выходом, сунув Руфусу в карман носовой платок и пакет с орешками, он спросил:

— Ты возьмешь телефон? Я бы на всякий случай записал в него адрес своей квартиры.

Он точно помнил, что мобильник у рыжего есть — сам клал в сумку в санатории.

— Зачем брать? — пожал плечами тот. — Он выключен. И я не буду его включать. Я не хочу говорить с теми, кто может позвонить на этот номер.

— Давай купим еще один номер. И еще один телефон. А то что же получается? Я тебе даже сообщение сбросить не смогу!

Гадюка еще раз пожал плечами — похоже, согласился, и Брэйт облегченно вздохнул.

«Не желает со своими «змеюками» разговаривать — его дело. Но без телефона я ему на улицу выходить не позволю. Ведь если случится что, мне даже позвонить не смогут…».

Он постарался отогнать дурные думы — почему сразу «случится»? Надо настраиваться на хорошее. Не сможет Руфус ему позвонить, и сказать, что хочет рыбу на ужин, к примеру… Почему-то от ужина мысли перепрыгнули к незакрученному крану газовой плиты и взрыву на кухне, каковых Гепард по долгу службы перевидал не один десяток. Настроение стремительно поползло вниз, и он опять решил уволиться — все-таки спокойнее, когда рыжий на глазах.

Ничего не заподозривший Гадюка пожаловался, что ему жарко стоять одетым в прихожей, и Брэйт, опомнившись, отпер дверь и повел его к машине.

С покупками они управились быстро. Рыжий не капризничал — эту куртку, так эту куртку. Ботинки? Хорошо, померяю ботинки. Только свитера затребовал с «горлом», но этому Гепард был только рад. Не хотелось ему, чтоб Гадюка привлекал к себе ненужное внимание ошейником. Телефон взяли самый простой, номер — обычный, не «золотой», не «серебряный».

— Вроде все, — оглядев переодевшегося в магазинах рыжего, подытожил Брэйт и кинул коробку с телефоном на заднее сиденье, к прочему барахлу — батарею надо заряжать, сразу не включишь. — Давай теперь в госпиталь? Пусть поставят на учет, а то еще проверяющие припрутся, скажут, что я тебя врачебной помощи лишил. А потом — в министерство, насчет квартиры.

Гадюка кивнул, соглашаясь, и Гепард на всякий случай всмотрелся ему в глаза: нет ли рассеянной мути? Вроде нет…

В госпитале Брэйта ожидал неприятный сюрприз. Его, несмотря на статус опекуна и сопровождающего, на территорию впустить отказались.

— Выпишет вам врач пропуск — тогда пожалуйста, — спокойно объяснил охранник. — А пока — нельзя. Да не переживайте вы! Ничего с господином Випером не случится. И доведут до кабинета, и в кресло усадят. У нас с этим строго.

Заверения не успокоили — наоборот, навязшее в зубах «случится-не случится» заставило разнервничаться еще сильнее. Гепард и не подозревал, что у него такое богатое воображение. Пугали простые, привычные вещи: силовая ограда, проглядывающая сквозь густую вечнозеленую изгородь — а если Руфуса в палату заложат сейчас, как к нему пробираться? Нервировал ледок на песчаных дорожках — вдруг рыжий поскользнется, вывихнет или сломает ногу? Или руку?

«Пепел им в глотку!» — пожелал Брэйт, подразумевая под словом «им» не конкретных врачей и охранников госпиталя, а все враждебные силы мира в целом. Уж больно много их оказалось. Не счесть.

Он вернулся к машине, выкурил сигарету на воздухе и влез на водительское сиденье — все-таки прохладно, да и дождь… В нагретом печкой салоне потянуло в сон, и Гепард позволил себе расслабиться. Меньше часа Гадюка в госпитале не проведет: пока разберут бумаги, пока обследуют, пока назначат процедуры.

«Спасатель спит, служба идет» — подумал он и раскинулся на сиденье, погружаясь в зыбкую дрему.

Разбудил его требовательный стук в окно. Увидев военного полицейского, Брэйт поморщился, нащупал во внутреннем кармане куртки бумажник с документами и приоткрыл дверь машины. Патрульный — самый высокий и плечистый из троих браслетчиков в серой форме — сверился с мини-компьютером и потребовал предъявить удостоверение личности. Повертев военный билет, он спросил:

— Мужик, так ты опекун, да? А где твой этот… подопытный?

— Может, все-таки, подопечный? — поднял бровь Гепард и потянул назад военный билет — нечего там высматривать, всё как у всех.

— Погоди! — отстранил его руку полицейский. — Без разницы. Где этот… Випер? У меня в сводке указано — в машине должно быть два кеннорийца. У того, который в ошейнике, надо узнать, как он себя чувствует, и не нужна ли ему помощь. Где Випер?

— В госпиталь пошел, — стараясь не злиться, ответил Брэйт. — Вот ворота госпиталя, видишь? Туда он и пошел. А меня не пустили.

— Что-то ты гонишь, — нахмурился патрульный. — Не пустили? Опекуна?

— Пусть багажник откроет, — влез один из прежде молчавших полицейских. — Вдруг там труп?

— Да вы что — сдурели?

Гепард потерял контроль над собой мгновенно, словно к пропитанной бензином тряпке поднесли горящую спичку. Тут-то и полыхнуло…

Он прекрасно знал, что с военными — да и гражданскими — полицейскими спорить нельзя. Помнил, что их ряды пополняются не интеллектуалами, а крепкими детинами, умеющими кидать двойные, а то и тройные путы и держать непробиваемые силовые щиты.

Знал, помнил, но услышав предположение, что он возит труп Гадюки — или не Гадюки? — в багажнике, взбесился, как раненый зверь. Перепалка вышла короткой — он успел высказать еще несколько эпитетов, характеризующих умственное развитие патрульных, а драки не случилось вовсе. Полицейские сковали его двойными путами и бросили на асфальт, после чего открыли и осмотрели практически пустой багажник и задумались.

— Что будем делать? — спросил у товарищей главный детина, косясь на Брэйта. — Может, отпустим его, чтоб не возиться?

— Так он же нас оскорблял! — напомнил автор идеи о трупе в багажнике. — Давай в участок его отвезем, пусть хотя бы штраф влепят. Все равно по плану еще три ареста надо произвести. А он — как раз… мелкий хулиган.

«Сам ты мелкий!» — подумал Гепард, лишенный дара речи, и вдруг понял всю глубину пропасти, в которую его столкнула судьба.

Арест, даже штраф — мелочи. А вот Руфус… Руфус, который выйдет из госпиталя, найдет машину без водителя и…

«Хоть бы он догадался в госпиталь вернуться! — взмолился Гепард. — У него же ни денег, ни телефона… Что я наделал, идиот!».

— Заодно пусть протестируют на алкоголь и наркоту, — продолжил полицейский. — Вдруг что-то еще довесить получится… А нам — «галочка» в отчет.

— Что здесь происходит? — голос рыжего прозвучал незнакомо — холодно, чуть высокомерно. Но Брэйт был рад его слышать — до комка, подкатившего к оцепеневшему горлу.

С Руфусом полицейские разговаривали по-другому — вежливо, и даже слегка униженно. Потому что тот первым делом ткнул их носами в орденскую вкладку в военном билете. И не спорил, не требовал отпустить задержанного. Просто поставил патруль в известность: «Я проеду с вами в участок, запишу номер протокола и вызову адвоката».

Полицейским волей-неволей пришлось двигаться — они заперли «фольксваген» Гепарда, а его самого погрузили на заднее сиденье служебной машины. Гадюка сел на переднее, не спрашивая разрешения — просто сел и пристегнул ремень — и оторопевший молодняк не посмел ему перечить.

В участке Руфус небрежно потрепал скованного Брэйта по голове, пообещал ему: «Все будет хорошо», и стал следить за процедурой оформления протокола. Услышав про мелкое хулиганство, он криво усмехнулся, но по-прежнему не произнес ни слова против. А потом, проговорив вслух номер протокола и фамилии задержавших Гепарда полицейских, развернулся и пошел прочь. К двери на улицу.