Хотя конфликтологи часто критикуют функционализм, тем не менее мы считаем, что при исследовании этносоциологических и этнопсихологических процессов ценные результаты можно получить как при функциональном, так и при “конфликтном” подходе. Если функционализм сосредотачивает внимание на устойчивости общества, то социология и психология конфликтов рассматривают общество в его динамике, в столкновениях и борьбе. Поэтому при реальных исследованиях эти два подхода следует объединить.

Этнические конфликты не всегда проявляются остро и отчетливо. Они часто существуют подспудно и выражаются не в физических насильственных действиях, а в таких явлениях, как различные ограничения и запреты (например, в виде ограничения миграции, запрет жить в определенных районах и населенных пунктах, дискриминация при распределении государственных средств и т. п.). Соперничество этнических групп всегда свидетельствует о существовании между ними конфликтных отношений, которые могут быть подавленными (вытесненными) и подсознательными. Например, когда угнетенная этническая группа, не имея сил и власти, отклоняется от явного выражения своего недовольства и избегает явного конфликта, конфликт все же есть, но его стараются подавить.

Целью соперничества является перераспределение власти и ресурсов. Функциональное значение конфликтов именно в этом и состоит. Но поскольку не всегда разные способы и стратегии разрешения конфликтов приводят к успеху и неравные отношения этносов сохраняются, функциональный подход позволяет раскрыть причины сохранения существующего положения вещей (статус кво).

В ходе тесного взаимодействия, взаимных оценок и самооценок формируются определенные и относительно устойчивые этнические отношения, система этнической дифференциации.

В области исследования межэтнических конфликтов намечается плодотворное использование теории социального сравнения[10]. При первых же контактах этнические группы начинают сравнивать себя друг с другом, всегда имея желание в каких-то аспектах превосходить партнеров. Г. Тэджфел исследовал социальное сравнение на групповом уровне. Мы уже знаем результаты его исследований: группы могут образоваться даже на основе самых случайных различий от других групп. Как только появляется групповая идентичность, члены группы проявляют тенденцию действовать на ее основе и проявляют дискриминацию. Уже простая принадлежность к разным группам вызывает формирование различных установок к своей и другим группам, к их членам, даже враждебность к “чужакам”, появляется группоцентризм. Экспериментальные исследования Гэнри Тэджфела открыли ряд интересных социально-психологических явлений, важных и для этнопсихологии[11].

Сравнение групп выявляет их относительную ценность, которая, сочетаясь с их легитимностью, составляет то, что иногда называют назначением группы. Эти явления объясняют как поведение элиты, так и масс народа и такие психологические особенности этнических конфликтов, как их насыщенность, интенсивность групповых реакций, стремление групп к высоким статусам и т. п. Сравнивая себя друг с другом, группы стремятся представить результаты сравнения в публичных ритуалах самоутверждения. Конечно, возникновение и динамика этих конфликтов объясняются совокупностью большего числа факторов, но социальное сравнение и “чувство” своей легитимности, безусловно, играют значительную роль.

Теперь рассмотрим межэтнические конфликты начиная с той фазы взаимоотношений этносов, когда дифференциация и социально-психологическая дистанция уже установились. Теперь уже возникают новые изменения, которые приводят к межэтническим конфликтам. Эту проблему подробно рассмотрели Т. Шибутани и К. Кван, которые, обобщив проведенные исследования, указывают на ряд условий возникновения конфликтов: 1) члены этнического меньшинства начинают выражать недовольство своим положением в обществе. Существующие социальные институты являются результатом межэтнической адаптации. Но они теперь уже не удовлетворяют и стороны требуют пересмотра этих структур. Начинается новый этап межэтнических отношений; 2) требование изменений стимулируется влиянием технических нововведений. Меняется структура общества, возникают новые элитарные группы, меняется производство. Возникают новые специальности, исчезают старые, и если некоторые этнические группы имели характерные и традиционные для себя профессии, которые теперь не нужны, они могут в массовом порядке мигрировать даже в другие страны; 3) меняется этнический состав общества. Это зависит от миграционных процессов, разности в темпах роста в различных этнических сообществах, от количества смешанных браков и других этнических и социальных процессов; 4) меняется плотность населения, что оказывает непосредственное влияние на количество межэтнических контактов. Особый интерес представляет быстрый рост городов и появление мегаполисов, гигантских городов, этих своеобразных котлов смешения рас и человеческих типов. Большие города становятся могилами многих традиций. В такой среде внутриэтнические и родственные связи становятся значительно слабее, возникают новые формы поведения. Но нередко бывает и так, что в больших городах возникают и устойчиво сохраняются этнические анклавы в виде городков и кварталов (например, китайский город в Нью-Йорке, армянские кварталы в Бейруте или в Фрезно и др.). Если доминирующая этническая группа не разрушает такие анклавы, они могут сохраняться долго, даже веками. Но когда возникают острые этнические конфликты, такие анклавы обычно исчезают или уничтожаются. Так, во время армяно-азербайджанских конфликтов 80-90-х годов XX века азербайджанцы ликвидировали армянский квартал в Баку – Эрменикенд. Они, видимо, долго ждали удобного случая; 5) на существующую структуру этнических отношений оказывают влияние также природные и социальные катастрофы: землетрясения, потопы, массовое вторжение врагов, войны и другие. В таких ситуациях этнические признаки вытесняются на второй план и представители разных наций и рас объединяют свои усилия за свое спасение или ради разрешения общих проблем. Возникает своеобразная сверхэтническая, супернациональная мотивация поведения; 6) на взаимоотношения этносов глубокое влияние оказывают школьное образование, изменение уровня грамотности, обмен идеями между этносами. Например, когда образованные члены определенного этноса воспринимают идеи справедливости, равенства и демократии, они могут стать зачинателями национально-освободительной борьбы своего народа. Нация уже не может примириться со своим низким статусом и тем презрительным отношением, объектом которого до сих пор была. Идеи придают этносу или нации внутреннюю мощь, и когда доминирующая нация этого не понимает, начинаются конфликты и борьба.

Под влиянием всех этих факторов начинается период перехода из одного состояния общества в другое, пока не устанавливаются новые устойчивые отношения. Именно переходные периоды и полны конфликтов, напряжения и отсутствия взаимопонимания. Поскольку прежние отношения нарушены, люди зачастую не знают, какие ожидания могут предъявлять друг к другу[12]. Это означает, что нарушены ролевые, в том числе этноролевые взаимоотношения.

В таких ситуациях наблюдается любопытное явление: продолжают выражать уважение к старым нормам и традициям, внешне проявляют конформизм, но по существу не принимают эти нормы и традиции, действуют не в соответствии с ними. Конформизм принимает внешний характер и многие все еще не рискуют выражать свои подлинные взгляды. В таких случаях возмущение и агрессивность подчиненного этноса постепенно усиливаются.

После окончания переходного периода одна система этнической дифференциации сменяется другой, обновленной системой. Нередко в таких случаях межэтническая стратификация заменятся классовой стратификацией. Этнические различия становятся второстепенными и люди начинают различать друг друга в первую очередь по социально-экономическим статусам. Параметрами таких статусов, как известно, являются не этнические или расовые признаки, а профессиональное занятие, доход, власть и авторитет.