К. Юнг вообще придавал значительно большее значение изучению проблем, как он называл, «второй половины жизни» человека. Для него середина жизни являлась критическим поворотным моментом, когда перед индивидом открываются новые возможности для саморазвития. Человеку уже не требуется устанавливать столько внешних связей, ему не нужна форсированная социализация. В зрелом возрасте человек в основном поглощен внутренней работой самопознания (самореализации), которую К. Юнг назвал «индивидуацией» [36]. Человек во второй половине жизни может обрести новое полновесное развитие своей личности. В этом возрасте он способен принять в своем «Я» как «женское», так и «мужское» начало. «Психология учит нас, – пишет К. Юнг, – что в душе, в известном смысле, нет ничего старого, нет ничего, что действительно могло бы отмереть…». Ученый проводит аналогию между детством и старостью, указывая на то, что эти периоды «…чрезвычайно отличаются друг от друга, имеют все же нечто общее, а именно погруженность в бессознательное». Однако, если «…душа ребенка развивается из бессознательного», то душа старца как бы «…снова погружается в бессознательное и постепенно в нем растворяется»[37]. При этом само бессознательное, как известно, К. Юнг рассматривал как культурогенное образование различных архетипов. К. Юнг придавал большое значение символическому и религиозному опыту в обретении состояния гармонии между индивидом и окружающим его миром[38].
А. Адлер считал, что основной мотивационной силой в жизни человека является чувство его собственной неполноценности[39]. На протяжении всей своей жизни индивид стремится в той или иной степени компенсировать это первичное чувство неполноценности. В пожилом возрасте чувство переживается особенно остро. Особенно болезненно пожилой человек переживает необходимость ограничить круг социальных связей и возможностей для интимных отношений[40]. А. Адлер считал также, что иногда проявляемая замкнутость пожилого человека, уход «в себя» может объясняться боязнью потерять независимость и стать реально неполноценным. Подход А. Адлера к решению проблем пожилого человека достаточно конструктивен. Он предлагает снимать чувство неполноценности и сопутствующие неврозы, помогая индивиду найти смысл жизни в оказании помощи другим людям, добиться такого состояния, когда ощущение принадлежности к социальной общности не покидало бы старого человека[41].
Особый интерес, на наш взгляд, представляют идеи Э. Эриксона. Он предложил свой подход к пониманию старости, исходя из эпигенетической концепции стадий жизни, которые представляются как прохождение серии критических точек от рождения до смерти[42]. Каждая стадия воплощает индивидуальный «кризис», или задачу развития (критическую точку). Успех или полнота выполнения задачи зависит от того, как были усвоены и преодолены предыдущие стадии. Наиболее полезным способом решения вопроса о том, что в целом происходит с пожилыми людьми, может быть понимание значимости пожилого возраста как стадии развития, хотя и последней (именно в этом и состоит ее значимость). Развернутая Э. Эриксоном модель развития личности отмечает привлекательные и позитивные аспекты старения[43].
В пожилом возрасте существует конфликт между целостностью, т. е. эго-интеграцией (позитивная сила), и отчаянием (негативная сила). Задача – пройти этот этап и закончить жизнь с преобладанием эго-интеграции, чувства цельности. Достижение этого – залог благополучной старости. Тем не менее, как и на предыдущих этапах, человек не застрахован от кризиса, который является результатом неизбежных биологических, психологических и социальных воздействий.
Характеристики эго-интеграции в пожилом возрасте по Э. Эриксону состоят в следующих внутренних достижениях, которые, на наш взгляд, можно трактовать как новообразования: 1 – осознание того, что жизнь имеет цель и дает чувства, а то, что происходило, было неизбежным, и могло произойти только тогда и там, когда и где это произошло; 2 – убеждение в том, что весь жизненный опыт имеет ценность, а сам опыт приобретается с каждым произошедшим событием. Оглядываясь назад, человек видит, как он вырос психологически, преодолевая все взлеты и падения, удачи и неуспех, благополучные и кризисные периоды. Оценка человеком своих родителей в новом свете и получение возможности лучше понять их, так как он прошел через свою собственную зрелость, вырастил своих собственных детей [44].
Для описания задач зрелого возраста Э. Эриксон вводит понятие продуктивность (генеративность), когда человек может, хочет и способен передать свой опыт последующим поколениям, а для описания пожилого возраста (старости) ученый использует категорию «интегрированность» (целостность) как способность переоценить и принять свой опыт. Кризис последней, восьмой, стадии (в известной периодизации) знаменует собой завершение предшествующего жизненного пути, а разрешение его зависит от того, как этот путь был пройден с точки зрения человека, переживающего кризис. Наиболее важным является то, как данный кризис будет преодолен. Таким образом, задача поздней зрелости – оценка прожитой жизни, переосмысление ее, принятие ее такой, какая она есть, достижение чувства полноты и полезности прожитого[45].
По мнению Э. Эриксона, основная задача развития на этой стадии – достижение целостности, осознание и принятие прожитой жизни и людей, с которыми она проходила, как внутренне необходимой и единственной возможной. Цельность основывается на понимании того, что жизнь состоялась, и в ней уже ничего нельзя изменить. Мудрость состоит в принятии собственной жизни целиком, со всеми ее взлетами и падениями. В противном случае неизбежно отчаяние, горечь по поводу неправильно прожитой жизни, невозможности начать все сначала.
Поэтому основная проблема пожилого возраста – это понимание и принятие пожилым и старым человеком своего «Я» во всех его проявлениях. Они осуществляются благодаря решению задач развития, которые относятся к социальным взаимодействиям. Это принятие Э. Эриксон называет генеративностью. Затем, когда предыдущие задачи развития решены, пожилые люди способны продвигаться к следующей задаче, каковой является развитие эго-интеграции, включающей в себя рефлексию и самопроявление. Если результаты этого процесса позитивны, то все «Я»-компоненты могут быть приняты как интегрированные, т. е. эго-интеграция завершилась. А если они негативны, то в результате наступает депрессия, отчаяние[46].
Неудачная эго-интеграция выражается в страхе смерти, который является наиболее ярким симптомом отчаяния, когда человек чувствует, что уже слишком поздно что-то изменить в прошлом и пытаться повернуть время вспять, чтобы исправить ошибки или сделать то, что не сделано. Жизнь – не репетиция, каждому предоставляется лишь один шанс. В отношении приспособления к старению Э. Эриксон считал, что человек должен пересмотреть свое прошлое, все вспомнить и научиться с ним жить, поддерживать контакты с обществом и признать конечность жизни.
Рассматривая социальное положение пожилых людей, Э. Эриксон считает, что издержки организации социальной помощи старикам обусловлены не столько индустриальным «культом молодых», сколько более общим процессом углубления взаимной изоляции поколений, который Э. Эриксон связывал с отсутствием концепции жизненной целостности в самой западной цивилизации[47].
