Гарпия, увидев, что дверь не заперта, наверняка зашла бы в квартиру на цыпочках.

Ух! Представлять не хочется, что случилось бы дальше. Вероятно, сбылись бы юношеские мечты, и Галя получила хук под дых. У старой девы мозги в порядке, она догадалась бы подсмотреть, что в кабинете делает хозяйкин пасынок, и ни за что не выпустила бы Илью из квартиры с чем-то тайком изъятым из секретного места.

Пришлось бы прорываться на выход с боем. С исцарапанным лицом, выдранными волосами и обкусанными лодыжками. Такие церберы хозяйское добро навынос не дают без драки.

По большому счету ничего особенно ужасного не произошло бы – ну, рассекретил папин тайничок, ну, врезал старой грымзе под ложечку…

Но – неприятно. Как давным-давно, в детстве при игре в прятки или казаки-разбойники, ноги стали ватными, сердце застучало. Попадать в неоднозначные и патовые ситуации Илья терпеть не мог.

Утихомирив нервы, Зубов дождался пока вновь не прошаркают шаги Галины, безуспешно подергал дверь и, подумав пару секунд, достал из кармана мобильник и разыскал в нем телефон соседа Гаврилова.

– Привет, Гоша. Ты где?

– Привет, – безрадостно поздоровался приятель. – На Ленинградке в пробке загораю.

– Слушай, у меня к тебе просьба. Приедешь домой, загляни в комнатушку под лестницей в подъезде. Я тут застрял, выручай дружище.

Скучающий в заторе сосед оживился.

– Чего ты там под лестницей забыл? – спросил заинтересованно.

– Долго рассказывать. Хотел Берту разыграть и случайно заперся. Откроешь?

– Да не вопрос, – хмыкнул Гоша. – А…

– До встречи, с меня проставка, – оборвал разговор Зубов, поглядел на скукожившуюся в уголке дивана воровку-барсеточницу и подумал: а почему б не поразвлечься, коли делать все равно нечего? Илья легонько пнул ногой белеющий в темноте пакет. – Ну, давай колись, подруга. Как докатилась до жизни такой? Зачем у Бориса Семеновича стащила портфель из машины?

Вычислить, кто из бегающих по подъезду мужиков – владелец «чемодана кирпичей», показалось легко: один называл второго по имени отчеству, Борис Семенович привычно раздавал команды.

Девчонка испуганно съежилась и в ужасе захлопнула глаза.

«Неопытная», – весело подумал Зубов и сделал страшное лицо.

Мозг Евдокии Землероевой поступил своеобразно: милосердно изъял из памяти последние (жуткие) минуты, предшествующие обмороку. И потому, очнувшись в темноте, Евдокия вначале не смогла понять, почему это она валяется в мрачном, пропахшем краской закутке, на неудобной комковатой лежанке, а здоровенный мужик на нее злобно цыкает и дергает дверь.

«Господи, где я?! – проскочила испуганная мысль, подстегнула сознание и помогла вернуться памяти: – Я в дворницкой под лестницей Котикового дома. Здоровенный тип меня только что лапал. Шеф Коти и охранник носились по подъезду… Боже! Я все провалила!! Где портфель?!»

Портфель безропотно валялся под ногами верзилы, тот вел себя с подозрительной осторожностью – прислушивался к разговорам в подъезде, явно таился…

Он – вор?! Такой же, как теперь и примерная тишайшая отличница Землероева, преступник?!

Ой, мамочки! Дуся съежилась в комок, пробежалась глазами по кромешной тьме коморки и попыталась отыскать какое-нибудь оружие вроде дворницкой метлы или, желательно, тяжелого заточенного скребка…

Ни зги не видно! Полезет снова лапать, придется отбиваться кулаками.

Верзила тем временем, не обращая ни малейшего внимания на потенциальную жертву изнасилования, достал из кармана сотовый телефон и повел беседу. Голубоватый отсвет дисплея бросил на лицо вероятного преступника слабые мертвенные блики, и у Дуси маленько отлегло от сердца: на бидоне, болтая в воздухе спортивной тапкой, сидел мажор из седьмой квартиры. Насиловать девушек по подъездам такому обормоту вроде ни к чему.

Евдокия тихонечко подобрала разбросанные по дивану ноги.

– Ну, давай колись, подруга, как докатилась до жизни такой?…

Судя по дружелюбному обращению, мажор ее узнал, но попытаться отмазать от преступления Котика все-таки стоит. Зажмуривая глаза, Евдокия набралась наглости и выбросила:

– Отвянь! Не твое свинячье дело.

«Вот режьте меня на куски! – пылало сердце Дуси Землероевой. – Пытайте, гады, к стенке ставьте, ничего не добьетесь! Я в этот подъезд забежала случайно, Котик ни при чем, я одна за все отвечу».

Когда Землероева храбро нахамила и открыла глаза, мажор принялся рассматривать ее с еще более веселым изумленьем.

День, когда Илья впервые увидел будущую воровку чемоданов, Зубов запомнил навсегда и мог с точностью назвать число: восьмое августа, семь лет назад. В тот день отец впервые посадил двадцатилетнего бездельника под замок. Отобрал ключи, запер на все запоры и поехал решать – проблему.

За день до этого, седьмого августа, младший Зубов сильно накосячил. Напился. Подцепил в каком-то гнусном кабаке, щедро размалеванную соску и плохо помнил, как оказался на хате, полной обкуренных всевозрастных торчков.

Он вообще не помнил той ночи в точности. Куда-то ехали, чего-то покупали, уже на хате какие-то воняющие кислятиной тетки лезли целоваться… По перегруженным народом и мусором комнатам бродили взлохмаченные «плановики», в углах ловили кайф ребята посерьезней… Через некоторое время Илюше стало дурно…

Утром туда нагрянули «маски-шоу». Девица, что притащила Зубова в этот бардак, остыла насовсем. Илюшу «приняли» наравне со всеми, оттащили в кутузку…

В общем, в себя он слегка пришел только в обезьяннике под крики старшего Зубова. Папаша разорялся, обещал «уволить всех на хрен!», наследника выволок из-за решетки за шкирку.

Привез домой, надавал по шее и посадил под замок, «пока мозги на место не вернутся!».

Мозги, по правде говоря, вернулись только через сутки. А в тот момент Илье почему-то, кровь из носу, потребовалось куда-то рвануть. Он вышел на балкон, поглядел вниз – высоко, придется три простыни узлом связать – и тут увидел на соседнем балконе прятавшуюся за картонной коробкой малолетку, неумело пытающуюся раскурить, вероятно, первую в ее жизни сигарету.

Девчонка смешно попыхивала дымом, а тот ей лез в глаза. Не отвлеки девчонку окрик Зубова, наверняка бы, вырвало через минуту.

– Эй! Мгм, детка…

Детка испуганно и резко выпрямила руку, ударилась о прутья ограждения балкона, и сигаретка, рассыпая искры, упала ей на голую ногу.

В общем, понятное дело – попалась. Оставаясь на корточках, она вытянула вперед шею и несколько секунд молча таращилась на дяденьку-соседа.

– Девочка, я могу перебраться на твой балкон и выйти в подъезд через вашу дверь? – доходчиво и чинно (не дай бог, перепугается и убежит!) спросил Зубов, сам, по правде говоря, соображающий еще куда как туго. – У меня замок заклинило.

Детка помотала головой. Встала во весь рост – длинная тощая соплюха лет четырнадцати, – и ответила:

– Тети Зины и Костика нет дома…

– Не бойся! – Илья предупредительно поднял вверх обе ладони. – Я не домушник, я ваш сосед – Илья Зубов.

– Не мой, – покраснев, забормотала девочка, – я тут в гостях у тети Зины, а она в мага…

Какая разница!

– Мне только перебраться на ваш балкон и выйти из квартиры! – перебивая стыдливый лепет, горячо воскликнул похмельный папин сын. Убраться бы из дома до возвращения отца, не то замучает нотациями! – Пожалуйста! Я быстро, раз – и меня нет.

Девчонка пожала плечами, шагнула в сторону и показала, что не возражает.

По карнизу, проходящему на уровне третьего этажа старинного дома, спокойно можно прогуляться парами. Илья перемахнул через чугунное ограждение балкона, порадовался, что дом признали каким-то там архитектурным памятником и запретили уродовать фасад разномастными балконными остеклениями. Быстро перешел в соседнюю квартиру.

Уходя за дверь, задержался на пороге и, посмеиваясь про себя, не удержался от нравоучения:

– А курить, девочка – вредно.