Правда, большинство из них думало о провокациях или беспорядках, а не о смерти.
– Чарльз, – вдруг сказала сидевшая рядом Рейвен, – это у тебя голова гудит, или у меня?
– Может, и у меня, – Чарльз поспешно выставил все возможные защиты в своём мозгу, только сейчас сообразив, что спутники сидят какие-то тихие и пришибленные. Стоило ему экранироваться, как Алекс с Рейвен вздохнули с явным облегчением.
– Извините.
– Да ничего, профессор, – бодро отозвался Саммерс. – Может, вам обезболивающего принять?
– Думаю, мне лучше поспать, – Чарльз прикрыл глаза. Такого с ним раньше не случалось. Во всяком случае, с тех пор, как он перестал принимать глушащую телепатию сыворотку, он постоянно воспринимал чужие чувства, но никогда ещё не изливал на окружающих свои.
Тревога не отпускала. Чарльзу удалось всё-таки подремать во время полёта, и обруч на голове слегка разжался, но свернувшаяся внутри пружина всё никак не желала расслабляться. Чарльз строго приказал себе не быть параноиком – нет никаких признаков, что что-то случится именно сегодня – но ничего и помогало. И он сдался. После посадки объявил удивлённым спутникам, что ему ещё нужно уладить кой-какие детали с ЦРУ, из-за чего он присоединится к ним в Вашингтоне позже, поймал такси и назвал Лэнгли. Таксист не удивился – видимо, не в первый раз возил туда гостей из аэропорта.
– Издалека прилетели? Тяжело, должно быть, с раннего часа на ногах, – сочувственно произнёс он, выруливая со стоянки. Чарльз глянул на часы – на них было начало двенадцатого. Он забыл перевести их при перелёте, так что они всё ещё показывали даллаское время.
– Да уж, – неопределённо сказал он. Таксист включил радио, и весёлые девичьи голоса запели о том, что теперь, когда бойфренд вернулся, тому, кто вздумал клеветать на девушку, не поздоровится. Голоса молоточками ударили в виски, Чарльз поморщился, но, к счастью, таксист сам убрал звук до минимума, не дожидаясь просьбы.
Задержек по дороге не случилось, и спустя чуть больше, чем полчаса, Чарльз уже входил в помещение Церебро. Дежурный, но всё равно недовольный техник подключил аппаратуру, Чарльз натянул шлем и, отгоняя мысль о том, как отомстит ему голова за перенапряжение, погрузился в тёмный мир мерцающих сознаний людей и мутантов.
Он знал, куда направится. В Даллас, туда, где сейчас находится президент. Просто убедится, что там всё в порядке. А потом можно будет глянуть, как поживают их заклятые «приятели» из партии «Друзья человечества».
В нужном месте он оказался почти мгновенно – с каждым разом управление Церебро давалось всё легче и легче. Даллас кипел. Путь следования президентского кортежа был отмечен огненной рекой, россыпью человеческих сознаний. Они горели настоящим восторгом, что оказалось неожиданностью – Чарльз помнил, что ещё утром настроение было совсем другим. Но сейчас, видимо, недовольство оппозиционно настроенных граждан тонуло во всплесках радости и энтузиазма тех, кто вышел встречать президента Кеннеди и Первую Леди.
Чарльз мысленно пробежался по всему маршруту, отмечая полицейские посты и места, где недоброжелательность всё же перевешивала восторг. Таких, впрочем, было немного, и непосредственной опасности ни от кого не чувствовалось. Между тем вереница лимузинов под охраной мотоциклистов-полицейских уже двигалась по улицам, и мысль Чарльза опережала их совсем ненамного. Оставалось проверить всего ничего, когда на Дили-Плаза Чарльз заметил что-то необычное. Одинокий огонёк мутантского сознания среди простых людей, горевший к тому же отдельно от всех остальных. На газоне перед туннелем, куда ныряла после пересечения площади улица Элм-стрит. Чарльз потянулся к этому тёплому огоньку – чтобы ухнуть прямо в мысли Яноша Квестеда.
И они, эти мысли, светились ожиданием и едва заметным напряжением, какое испытывает даже самый опытный охотник, сидя в засаде. В отличие от всех остальных собравшихся, Янош точно знал, что сегодня увидит. Смерть Кеннеди – именно её они с Эриком ждали тут вот уже больше двух часов на жаре, в чахлой тени городских деревьев…
О нет, только не это.
Чарльз даже зажмурился, хотя стоявшая перед его мысленным взором картинка от этого никуда не делась. К счастью, всё же не Эрик должен был нажать на роковой крючок, однако его задачей было проследить, чтобы пуля ни в коем случае не миновала цель. Янош же был им взят с собой просто для подстраховки. Эрик вступил в сговор с… неважно сейчас, с кем, важно, что времени остановить готовящееся покушение уже почти не осталось…
Янош не задумался, что именно заставило его вдруг покинуть оговоренное заранее место и двинуться прямо к Эрику. Его воля полностью подчинилась воле Ксавьера, но ему самому в этот миг всё казалось совершенно естественным. Подойти к стоящему ближе к повороту Эрику, несколько нелепо выглядящему на городской улице в своём шлеме, тронуть его за плечо, и когда тот обернётся, сказать:
– Эрик, не делай этого.
– Что?
– Эрик, не надо. Если ты это сделаешь, обратной дороги уже не будет. Не становись убийцей, прошу тебя.
Недоумение на лице Эрика начало сменяться пониманием.
– Чарльз? – он прищурился, и его взгляд стал довольно-таки злым. С противоположной стороны площади уже доносилось глухое рычание полицейских мотоциклов, времени на уговоры не было, и Чарльз решился на последнее средство:
– Эрик, пожалуйста, спаси Кеннеди. Он – один из нас!
Секунду или две Эрик неверяще смотрел на него. Чарльз заставил Яноша несколько раз энергично кивнуть, подтверждая сказанное. Теперь ему оставалось лишь, затаив дыхание, ждать решения Леншерра. А потом Эрик, не говоря ни слова, развернулся и быстрым, широким шагом, переходящим в бег, двинулся куда-то в сторону пологого склона, на который перед туннелем взбиралась поперечная улица, отделённая от склона невысокой оградой.
Разум Чарльза метнулся за ним следом, оставив в покое ошарашенного Яноша. Да, сам он мог бы и не почувствовать, или не обратить внимания, занятый возбуждёнными зрителями, что за оградой прятался ещё один человек. Тем более, что этот человек не испытывал ни страха, ни волнения. Для него предстоящее убийство было просто работой, которую надо сделать хорошо. И сделать прямо сейчас. Как раз тогда, когда Чарльз нащупал его мысли, «линкольн» президента оказался на линии прицела. И, прежде чем Чарльз успел вмешаться, убийца нажал на спуск.
Да, Чарльз не успел отреагировать на выстрел, зато успел Эрик. Всё, что он смог – это заставить пулю немного отклониться от её траектории, но этого хватило, чтобы она прошла мимо Кеннеди… попав в сидевшего на переднем сиденье президентской машины губернатора Техаса. Не убила, как тут же убедился Чарльз – губернатор Коннэли даже не понял, что произошло, не почувствовав в первый момент боли. А в следующий миг винтовка вырвалась из рук стрелка и, развернувшись в воздухе, с силой ударила хозяина прикладом, отправив его в глубокий нокаут.
Бело-голубой огонёк создания убийцы потух, оставив лишь слабое свечение, какое бывает у человека без сознания, и Чарльз испытал невероятное облегчение, даже ликование: мы победили, мы предотвратили!.. Коннэли жаль, но он жив, и президент тоже жив…
И тут над площадью грохнул ещё один выстрел.
В отличие от первого, прозвучавшего сквозь глушитель, этот показался очень громким. Вспорхнула стая голубей. И Кеннеди, только что весело махавший толпе рукой, поперхнулся и схватился за горло. Если в большинстве голов и в кортеже, и на площади, вспыхнула мысль о взорвавшейся петарде, то в голове Кеннеди бились три слова: «Они меня достали».
А потом грохнуло ещё раз.
В первый миг Чарльзу показалось, что голова Кеннеди взорвалась. Но нет, это просто от черепа отлетел кусок, и кровь выхлестнулась наружу. Все мысли и чувства президента разом оборвались, словно повернули выключатель, осталось лишь что-то вроде белого шума, какой, бывает, издаёт телевизор, если забыть его выключить после окончания программ. Физически Кеннеди был ещё жив, но его смерть явно была делом ближайших минут.
