– Он хочет отомстить, – тихо сказал Хэнк. – Отомстить за страдания мутантов по вине фанатиков и политиков. И там есть за что мстить, можешь мне поверить. А ещё он хочет напугать. Показать, что будет, если нас не оставят в покое.

– И он считает, что это хороший выход?

– А что? – спросила Рейвен. – Если люди могут убивать нас, почему мы не можем убивать их?

Чарльз выдохнул и потёр лицо руками.

– Что с тобой случилось, Рейвен? Сколь бы мало я ни помнил, этого достаточно, чтобы понять – раньше ты не была такой кровожадной.

– Раньше я не видела, какими кровожадными бывают люди.

– И ты думаешь, это хорошо – им уподобиться? Почему когда мы берём пример с людей, мы обязательно должны копировать худшие проявления их натуры?

– Может быть, потому, что иначе в их мире не выжить?

– В мире выживают не одни подонки, Рейвен.

– Да, иногда ещё серые мыши, которые прячутся в щель и остаются живы, когда дерзающие бороться погибают!

– Бороться можно разными способами!

– Как?! Начать уговаривать, проповедуя мир и любовь?

– Тише! – предостерегающе сказал Хэнк. – На нас оглядываются.

– Мы с тобой уже как-то говорили на эту тему, – спокойнее произнесла Рейвен. – Тогда я тебе сказала, что ты не пойдёшь против этого мира, сколь бы ужасен он не был. И я вижу, что это до сих пор так, Куба тебя ничему не научила.

– Ты права, Рейвен. Я, чёрт возьми, люблю этот мир, сколь бы ужасным он тебе ни казался.

– Жаль только, что мир тебе взаимностью не отвечает.

– Ну, раздавая ему тумаки, я взаимности точно не добьюсь.

Рейвен передёрнула плечами и отвернулась.

– Это всё слова. Ты многого не видел, Чарльз. Не мы начали эту войну, мы лишь отвечаем. И у нас остался только один выбор – смириться или дать сдачи.

– Нет. Есть другой путь. Мы можем договориться. Да, это будет непросто, да, нам нужно прийти на переговоры не с пустыми руками… Но возможность есть всегда.

– Ну-ну, – фыркнула Рейвен. – Удачи. Только когда пойдёшь на свои переговоры, позаботься о путях отступления. Я не хочу, чтобы ты оказался на живодёрне у Траска, или за колючей проволокой лагеря. Ведь я люблю тебя, братик, каким бы наивным идеалистом ты ни был.

– Я тебя тоже люблю, сестричка. И скажи мне, если всё-таки случится чудо, и я найду способ уладить дело миром, не доводя до обстрелов ядерными ракетами… ты меня поддержишь?

Они посмотрели друг другу в глаза.

– Да, – после паузы сказала Рейвен. – Поддержу.

– Спасибо, – и Чарльз накрыл её руку своей.

– Кхм, – напомнил о своём существовании Хэнк. – Вообще-то, планы Эрика не ограничиваются одними ракетами. Он хочет создать, ну… что-то вроде анклава. Области, где будут жить только мутанты, а людям туда ходу не станет.

– Ну, это уже хотя бы похоже на что-то конструктивное. Вот только как он собирается обеспечить неприкосновенность этой области? Особенно после своей мести? Он не может не понимать, что люди тоже могут захотеть отомстить.

– Мы не собираемся использовать все ракеты сразу, – объяснила Рейвен. – Эрик выставит правительству ультиматум – или нас оставляют в покое, или обстрел повторится. А потом мы сможем наладить производство собственного ядерного оружия.

– Это может их не остановить. Всё равно тот, кто отдаст приказ об ответной бомбардировке, будет сидеть в бункере.

– Может быть, – согласилась Рейвен. – Вот только вылезать из бункера ему придётся в радиоактивную пустыню. А для нас радиация значения не имеет. Собственно, на этом и строится вторая часть плана: мы облучим выбранную нами территорию, и люди уйдут из неё сами.

– Ох, Рейвен, как будто опасность ядерных бомбёжек состоит в одной лишь радиации… А как вы собираетесь облучать территорию?

– Ядерными отходами от атомных электростанций, – сказал Хэнк. – Мы обчистили хранилище в Айдахо, а после, когда у нас самих будут станции и заводы, получим ещё. То, что уже есть, спрятано в море недалеко от Сиэтла.

– Надеюсь, что отходы хотя бы в непроницаемой оболочке? Если просто высыпать их море, это же будет экологическая катастрофа!

– Да не беспокойся, – отмахнулась Рейвен. – Эрик не собирается травить ни рыб, ни водоросли. Наши враги – только люди.

Чарльз лишь покачал головой. Самоуверенность Эрика порой поражала.

– Вот мы и решили, – поглядывая на Рейвен, сказал Хэнк, – что надо обсудить всё с тобой. Я так и думал, что план Эрика тебе не понравится.

Рейвен промолчала, глядя в пивную кружку. Чарльз сцепил пальцы в замок и поставил локти на стол. Его собственный план, смутно вызревавший последние несколько дней, обрёл законченность. Последний кусочек пазла только что встал на место.

– Рейвен, – медленно произнёс он. – Я знаю – вижу – что тебе не по душе то, что сейчас происходит. Эрик много для тебя значит, – на этих словах Рейвен вскинула на него глаза, но так ничего и не сказала. – И то, что вы открылись мне… то, что я собираюсь сделать с этими сведениями… Эрик, скорее всего, расценит как предательство. Ты сказала, что поддержишь меня, если я найду способ уладить всё без войны, и как раз сейчас у тебя есть повод забрать свои слова обратно.

– Что ты собираешься сделать?

– Помнишь, я говорил тебе, что на переговоры нам нужно идти не с пустыми руками? Известие о задумках Эрика и есть то, что я могу предложить американскому правительству – помощь в предотвращении не какой-то туманной угрозы, а реальных планов реальной войны.

– И кому ты с этим пойдёшь? В ЦРУ, по старой памяти? В министерство обороны?

– Я пойду к тому, кто имеет право в чрезвычайных ситуациях решать за всю нацию. К президенту Кеннеди.

– К президенту?! – глаза Рейвен расширились, да и Хэнк выглядел ошеломлённым. – Вот так просто возьмёшь и войдёшь в Белый Дом?

– Думаю, что мне это под силу, – скромно сказал Чарльз.

– Да он тебя и слушать не станет! Он струсил.

– А вот у меня есть основания полагать, что если я к нему приду, он меня как минимум выслушает.

Они помолчали, глядя друг на друга. Потом Рейвен помотала головой.

– Ты прав, – глухо сказала она. – Эрик расценит это как предательство. Он всю душу вложил в этот план, а ты хочешь выдать его тем, кто принимал законы, направленные против нас. И что тогда будет с самим Эриком?

– Я постараюсь договориться и с ним тоже, Рейвен. Быть может, если он узнает, что нам нет нужды начинать войну ради того, чтобы уцелеть, он откажется от своих планов добровольно.

– Он не откажется. Он слишком не доверяет людям.

– Прости, Рейвен. Если ты теперь не захочешь меня видеть, я пойму.

Девушка порывисто вскочила с места и отбежала к краю террасы, остановившись спиной к ним. Над оставшимися сидеть мужчинами повисло неловкое молчание.

– Есть и другие, кто тебя поддержит, – нарушил его Хэнк. – Алекс, Шон… Уверен, они, как и я, ничего не знали о планах бомбардировки. Они примкнут к тебе.

Названные имена слабым эхом отдались в памяти, но Чарльзу сейчас было не до них. Он пристально смотрел на сестру, а та медленно повернулась к ним лицом и так же медленно вернулась к столу.

– Ну почему? – спросила она. – Почему я должна выбирать между вами?

– У меня нет ответа, Рейвен. Жизнь редко даёт нам простые задачи.

Плечи Рейвен напряглись, потом поникли. Но когда Чарльз отважился сочувственно погладить её по спине, она не сбросила его руку.

– Я обещала, что поддержу тебя, и я поддержу, – глухо сказала она. – Но взамен и ты пообещай мне одну вещь.

– Да, Рейвен, я слушаю.

– Ты не будешь выдавать Кеннеди или кому-то другому сразу всё. Ты оставишь нам шанс если не с бомбардировкой, раз уж мысль о ней так тебе ненавистна, то хотя бы с анклавом. И если у тебя не получится… Если ты поймёшь, что они не хотят тебя слушать… Ты вернёшься к Эрику. Извинишься перед ним. И вместе с ним сделаешь всё, чтобы компенсировать причинённый тобой вред.

Снова повисло молчание. Потом Чарльз медленно кивнул:

– Обещаю.