– Слышала, – кивнула Эмма. – Что ж, теперь можно сказать, что справедливость восстановлена, и это золото вернулось к твоему народу в твоём лице.

Эрик мысленно не удержался от крепкого словца, и, судя по улыбке на лице Эммы, она его отлично расслышала. Но от комментариев воздержалась.

========== Глава 2 ==========

Именно в те лихорадочные дни к Эрику в больничном холле подошёл незаметный человечек, передал привет от Мойры Мактаггерт и спросил о самочувствии «их общего знакомого». Первым порывом Эрика было послать Мактаггерт вместе с её посланцем куда подальше, а ещё лучше – разыскать её да и прикончить, как слишком много знающую… Но он вовремя себя осадил. Раз Мойра, выяснив их местонахождение, не донесла начальству, а принялась налаживать контакты, то велика вероятность, что она по-прежнему на их стороне – если не на стороне Эрика, то на стороне Чарльза. А значит, могла быть полезна. В такие дни свой человек в ЦРУ ой как нужен. И Эрик, ответив что-то неопределённое, добавил, что подробности будет рад сообщить при личной встрече.

И не прогадал. Расписывая явно расстроенной Мойре состояние Чарльза пару недель спустя, Эрик мысленно поздравлял себя с верным решением. Чувство вины – великая вещь, и вербовка, как выражаются сами ЦРУ-шники, оказалась делом техники. Пусть со скрипом, но Мактаггерт согласилась давать полезную информацию, во избежание нанесения Чарльзу ещё большего вреда.

К этому моменту Эрик уже перестал надеяться, что Чарльз поднимется вот-вот, со дня на день. Врачи не давали никаких однозначных прогнозов, и с этим оставалось только смириться. А значит, пора было приниматься за другие дела. И Эрик принялся – с несколько удивившей даже его самого эффективностью.

Никогда в жизни ему не приходилось организовывать командную работу – сколько он себя помнил, Эрик всегда был одиночкой. И всё же его опыт общения и навыки добиваться своего были обширны и разнообразны. Поиски Шоу забрасывали его с самые разные уголки мира, заставили переговорить с огромным количеством людей, и далеко не все эти люди жаждали делиться нужной ему информацией с подозрительным чужаком. Кого-то удавалось запугать, кого-то подкупить, кого-то сбить с толку притворным дружелюбием и выведать сведения в непринуждённом разговоре. Эрик умел быть убедительным, внушающим страх, настойчивым, располагающим к себе – в зависимости от обстоятельств и задач, которые перед собой ставил. И сейчас он снова занялся привычным и знакомым делом – сбором информации. О мутантах, о тех, кто за ними охотится, о том, куда увозят и где держат арестованных, кто и как занимается регистрацией, как от неё уклоняются… Попутно он, поднимая свои старые связи, а также связи, сохранившиеся у бывшей команды Шоу, готовил пути отступления, убежища, тайные маршруты, которыми могли бы воспользоваться те мутанты, что стремились спрятаться от давящей их государственной машины. И, подготовившись достаточно, начал действовать. Точно так же он поступал и в прежние времена – достаточно длительный период подготовки, а потом стремительный бросок. Разница была в том, что раньше он был один, а теперь – нет.

Сперва Эрик просто прикидывал в одну голову, что надо сделать, после чего распределял задачи между членами своей команды. Но позже, убедившись, что многие из его подчинённых, особенно «старички» из окружения Шоу, и сами вполне способны подсказать что-то дельное, начал собирать совещания, на которых планы предстоящих операций обсуждались и вырабатывались совместно. После этого сплочённость его команды заметно возросла, а напряжение внутри неё поуменьшилось. К тому же Эрик начал всячески поощрять передачу боевого опыта от «старичков» к молодёжи. Да, они с Чарльзом и набранной ими командой готовились к боевым действиям, и даже достигли кое-каких успехов, и всё же опыта и умения молодым явно не хватало. И теперь можно было восполнить этот недостаток. Особенно в тренировках усердствовала Рейвен.

– Больше я не хочу сидеть в стороне, – заявила она. – Хватит и одного раза в роли бесполезного балласта.

И насела на Азазеля, требуя, чтобы он обучил её навыкам рукопашного боя. Азазель приступил к обучению с некоторым скептицизмом, но его сомнения быстро рассеялись. Рейвен оказалось прекрасной ученицей – быстрая, ловкая, не по-женски сильная, она схватывала всё на лету и была готова тренироваться до седьмого пота. И вскоре Азазель признался Эрику, что гордится ею.

– А ты? – спросила Рейвен, когда он передал ей слова её учителя. – Ты мной гордишься?

– Очень горжусь, – искренне ответил Эрик, и Рейвен засияла, как лампочка.

– Интересно, что бы сказал Чарльз, если бы увидел меня сейчас, – с ноткой грусти в голосе вздохнула она.

Эрик мог лишь вздохнуть вместе с ней. Он знал, что она, как и он, часто навещает беспамятного брата. Но никаких улучшений в состоянии Чарльза всё не было. Ухудшений, впрочем, тоже.

И всё же Чарльз для Рейвен отошёл на второй план, и центральное место в её жизни занял он, Эрик. Он знал, что в первую очередь его одобрения она ищет, именно его старается стать достойной. И он действительно гордился ею, ведь, как-никак, именно он научил её быть самой собой и не бояться себя. Чарльз всё-таки передержал свою сестру в вате. Понять его можно, но девочка уже выросла, и пора ей опробовать оперившиеся крылья. И Рейвен пробовала, вместе со всеми участвуя в налётах на тюрьмы и полицейские участки, отбивая мутантов у разъярённых людей, препятствуя арестам и помогая скрыться тем, кто не хотел прогибаться под своих ненавистников.

И всё-таки, даже сработавшись, его команда так и не стала единым целым. Эрик ясно понял это одним мартовским утром, когда Азазель вдруг сказал ему:

– Слушай, и долго мы будет бороться с последствиями, не трогая причину?

– Что ты имеешь в виду?

– Да нашего доблестного защитника человечества – Крида. А также его последователей.

– Крид – тоже лишь следствие.

– Знаю, знаю, подлинная причина в самих людях. И всё же именно он подзуживает толпу. Я уж не говорю о том, сколько крови наших на его руках и руках его «Друзей Человечества». Им всем не помешает хороший урок.

Эрик медленно кивнул.

– Только детишкам пока ничего говорить не надо, – добавил телепортёр.

Слово было сказано, и вновь Эрику осталось лишь согласиться. Да, детишкам говорить действительно не стоило, и отнюдь не потому, что они детишки. Просто не раз и не два он ловил себя на мысли, что бывшие слуги его покойного врага куда ближе ему и надёжней в делах, чем те, кого они совместно с Чарльзом набрали для борьбы с Себастьяном. Но что тут удивляться, ведь Шоу, если подумать, был во многом прав и отбирал мутантов, думающих так же, как он. В то время как команду «Икс» отбирал фактически один Чарльз, а Эрик лишь помогал отыскивать и вербовать кандидатов. И выбирал их Чарльз явно по себе, разве что с Анхель у него вышла промашка. И вот теперь, хотя Чарльз лежал в постели дышащим трупом, Эрик не мог отделаться от ощущения, что мягкосердечный телепат по-прежнему среди них. Эхо его голоса то и дело звучало в голосах этих славных ребят, искренне старавшихся воевать против всего плохого за всё хорошее. Не убивать. Не калечить. Не причинять вреда. Даже Рейвен порой оказывалась подпевалой в этом хоре. До этих ребятишек словно ещё не дошло, что шутки кончились, и выбор перед ними стоит только один: или мы их, или они нас. Как не понял этого тогда на пляже Чарльз…

Вот так и получалось, что команда фактически распадалась на два, пусть и не враждующих, лагеря: люди Эрика и люди Чарльза. И то, что один из предводителей сейчас лежал в отключке, никак этому обстоятельству не препятствовало.

Однако оказалось, что и среди людей Эрика не было единства по новому вопросу, хотя противника, вернее, противницу, волновали не проблемы морали, а соображения куда более практические.

– Азазель, ты добьёшься только того, что создашь мученика, – раздался от двери недовольный голос Эммы. – Его последователи вполне способны справиться и без него. Крида нужно было давить в самом начале, а теперь момент упущен. Из него сделают знамя и икону и продолжат убивать с его именем на устах.