Он замер, чувствуя, как по спине пробегает холодок, никак не связанный с прохладным ветром. Немцы в Аргентине. Эмигранты из Германии, приехавшие сюда совсем недавно – но бежали они не от войны, а от мира, наступившего после неё, и того, что этот мир мог им принести. Президент Хуан Перон сочувствовал нацистам и охотно предоставлял убежище уцелевшим…

Да нет, чушь собачья. Эрик – еврей. Да одних только цифр на его руке достаточно, чтобы сделать оскорбительным даже тень такого подозрения. Если, конечно, цифры настоящие.

Чарльз больно дёрнул себя за прядь всё ещё коротких волос на виске. Кажется, он становится настоящим параноиком. Хотя с Эриком станешь.

Но всё же, кем бы ни был Леншерр: замаскированным нацистом, присвоившим нацистскую собственность евреем, мафиози, разведчиком, или кем он там ещё мог оказаться, всё те же вопросы оставались открытыми: какое отношение ко всему этому имеет Чарльз? Зачем он Эрику? И что Эрик так упорно пытается от него скрыть?

========== Глава 6 ==========

В дом Чарльз вернулся, когда уже начало темнеть. На кухне горел свет, и когда Чарльз заглянул туда, то увидел стоящую у плиты Сюзанну.

– А где Эрик с Яношем?

– Наверху, – она указала в потолок лопаточкой для переворачивания мяса. – К ужину спустятся.

– Может, вам помочь с ужином, раз уж вас все бросили?

Она улыбнулась.

– Вы можете почистить овощи.

Чарльз тоже улыбнулся, скинул куртку и с готовностью сел к столу, где уже были разложены морковь, картошка и вымытые листья салата.

– Вы давно знаете Эрика? – спросил он.

– Нет, а что?

– Просто пытаюсь завязать разговор. Раз уж нам с вами предстоит прожить неопределённый срок под одной крышей, то нам стоит узнать друг друга получше, вы не согласны?

– В целом согласна, – Сюзанна накрыла сковороду большой крышкой и повернулась к нему.

– Тогда вы не против рассказать немного о себе? Я бы начал сам, – Чарльз снова улыбнулся обезоруживающей улыбкой, – но, как вам должно быть известно, мне просто нечего рассказывать.

– Да, Эрик говорил, – Сюзанна вздохнула. – Но, честно говоря, я не знаю, что вам рассказать.

– Ну, например, откуда вы родом? Или ваши предки? Вот мои, если верить Эрику, жили в Америке по крайней мере со времён моего деда. А ваши?

– А мои из Гонконга, – девушка пожала плечами. – Мои родители приехали в Штаты ещё до моего рождения. Так что я могу с полным правом считать себя американкой.

– А где вы с ними жили, если не секрет?

– В разных местах. Мы переезжали время от времени.

– А сейчас они где?

– Нигде. Они умерли.

– О… Простите, мне очень жаль.

– Ничего страшного, – Сюзанна помолчала, механически помешивая ложкой в маленькой кастрюльке. – Странно, правда? Кто-то попадает под пулю – и выживает. А кто-то…

Настал черёд Чарльза помолчать.

– Сюзанна, если вам тяжело говорить об этом, я пойму. Простите, что позволил моему любопытству разбередить ваши воспоминания. Но, быть может… Говорят, что если выговориться, становится легче. Я, конечно, не психотерапевт, и я не знаю, приходилось ли вам рассказывать кому-то… Но если бы я мог вам чем-нибудь помочь, я бы помог. Хотя бы просто выслушав.

– А вы и помогаете. Я, как-никак за вас деньги получаю. А рассказывать мне приходилось, конечно, полиции и врачам.

– Вы были ранены?

– Нет. У меня была травма и депрессия.

– Это случилось на ваших глазах, да?

Она кивнула.

– Я больше ничего не буду спрашивать, если не хотите, – сказал Чарльз. Он нюхом чуял, что ей всё-таки хочется поделиться наболевшим не со следователем, или врачом, а просто с сочувствующим человеком, но если надавить слишком сильно – она может просто закрыться, как раковина. Отступить было самой лучшей тактикой, и она принесла свои плоды – после короткого молчания Сюзанна всё-таки начала рассказывать.

История у неё оказалась немудрёной, такие можно услышать во множестве. Небольшая, но дружная семья эмигрантов так и не сумела ухватить американскую мечту за хвост, но не отчаивалась, считая, что терпение и труд рано или поздно всё перетрут. Если не у них самих, так у их детей или внуков. Желая дать единственной дочери хорошее образование, они не жалели для этого ничего, включая саму дочь. Чарльз только головой качал, слушая рассказ Сюзанны – с его точки зрения подобная муштра уже отдавала откровенным самодурством. Девочка была вынуждена учиться большую часть дня: возвращаясь из школы, она садилась за уроки, а покончив с ними, выполняла многочисленные дополнительные задания, прерываясь только для того, чтобы помочь матери по дому. Из-за постоянной загруженности у Сюзанны не было друзей, она практически не участвовала в общественной жизни класса, и к тому же несколько раз меняла школу из-за переездов родителей. А уж о том, чтобы пойти в гости или на школьную вечеринку, оставалось только мечтать. В учёбе же от неё требовали только отличных результатов, и по всем предметам она была первой. И при всём при том родителей Сюзанна вспоминала тепло и с благодарностью.

– Может быть, не держи они меня в ежовых рукавицах, я связалась бы с дурной компанией, и сейчас уже была бы наркоманкой, или проституткой, или и тем, и другим одновременно. Когда живёшь в трущобах, это легче лёгкого.

– А одноклассники-то вас не травили? – просил Чарльз.

– Пытались иногда, – Сюзанна равнодушно пожала плечами. – Но, знаете, если с самого начала как следует дать в глаз самым рьяным, тебя начинают обходить стороной.

Ага, сделал для себя вывод Чарльз, значит, не такая уж она и застенчивая мышка, какой выглядит на первый взгляд, и в случае необходимости умеет за себя постоять. Что же заставляет её с ним быть настолько скованной? Уж не необходимость ли, подчиняясь Эрику, врать и что-то скрывать?

Так или иначе, но приходилось признать, что учебная муштра принесла свои плоды. Девочка с отличием закончила школу, и с лёгкостью сдала вступительные тесты в Барнард-коллежд – женский гуманитарный колледж при Колумбийском университете в Нью-Йорке. Прекрасные результаты позволили ей получить грант, покрывший часть стоимости обучения, а оставшуюся сумму её родители за годы строжайшей экономии сумели накопить сами. Семья переехала в Нью-Йорк, поселившись в Китайском квартале, и всё, казалось, было прекрасно, но… тут-то и случилась трагедия, разделившая жизнь Сюзанны на «до» и «после». Однажды они все трое оказались в центре перестрелки конкурирующих в квартале банд. Чудом уцелевшая Сюзанна могла лишь с ужасом наблюдать за гибелью своих родных. Потрясение было настолько велико, что, хотя на ней не оказалось ни единой царапины, девушка полгода пролежала в больнице.

На Барнард-колледже пришлось поставить крест: затянувшееся лечение съело слишком много денег, и стало ясно, что оставшихся на оплату не хватит. Их ещё было достаточно, чтобы продержаться не такое уж малое время, но средства улетели с обескураживающей быстротой. Оказавшись предоставленной самой себе, Сюзанна обнаружила, что совершенно не умеет планировать свою жизнь. За неё всегда всё решали родители, и теперь свобода и мнимое богатство ударили девушке в голову. И не успела она оглянуться, как оказалась на мели.

Перспективы вырисовывались довольно мрачные. Нет, найти работу она бы смогла, но какую? Продавщицей, санитаркой, уборщицей… Не об этом мечтали её родители, а значит, все их труды и жертвы оказались напрасными. Сюзанне казалось, что она недостойна, что она их предаёт. И вот тут-то ей подвернулся со своим предложением Эрик Леншерр.

Предложение было странным, что и говорить, но ей ли было привередничать? Полный пансион и очень неплохие деньги за работу домоправительницы и, возможно, сиделки при беспроблемном пациенте. Да она и мечтать о такой удаче не смела.

– Как вы с ним познакомились? – спросил Чарльз, понимая, что затрагивает скользкую тему. Эрик мог бы нанять лучшую из профессиональных сиделок, а взял девчонку с улицы. Почему?