Магистр не в лучшую сторону изменился в лице, и пробормотал под нос что-то вроде «да, само собой», «давно, еще как», и даже, возможно, «кто бы сомневался».

– Твоя неуемная тяга к собирательству, – продолжала герцогиня, – уже давно вышла за всякие разумные рамки, а теперь ты поставил нашего гостя в наиглупейшее положение. Это не хобби, а просто помешательство какое-то!..

– Молчи, женщина, – огрызнулся Кридус. – Что ты вообще понимаешь в коллекционном бизнесе?! Вполне здоровая мания. Не хуже, чем у других. Собирать значки, пивные этикетки, или черепа мелких грызунов – это, по-твоему, лучше?.. Ладно, – сказал Вурдалак, отвернувшись от закатывающей глаза сестры. – Твой ответ, барон?..

Краулер наспех раскинул мозгами. Он собрался было дать отважный и категоричный ответ, что Ригер, мол, строго-настрого приказал принести комикс, но акцентированное «щедро» все-таки сыграло на алчных струнах его черной, как лакированная электрогитара, души. Эдакий нехитрый мотив группы «АВВА».

– Я подумаю, что можно сделать, – важно произнес альбинос, чувствуя себя уже копом, коррумпированным до мозга костей, что закономерно было гораздо приятней.

– Буду тебе очень, очень признателен, – просиял Магистр, и энергично потряс его руку.

– Что, на миллион долларов?.. – подмигнул Леонард. – Шучу, шучу, – добавил он, когда Кридус замер большим жадным изваянием. – Не берите в голову. Что ж, не смею злоупотреблять вашим гостеприимством… Или я это уже говорил?.. Как бы там ни было, пора откланяться. Где мой незаменимый помощник?..

Герцог подал знак Подагрусу, бесцельно ошивающемуся неподалеку. Тот кивнул и профессионально скрылся из виду, но еще до того, как Краулер ощутил гнет молчания, и гнетущее же общество близнецов, появился в сопровождении Рипа Ван Дизеля. Причем оборотень тащил какую-то хромированную хреновину с двумя раструбами, к которой было прикреплено что-то вроде ротора.

– Гляди, что удумали!.. – возбужденно тарахтел Рип. – Прямая подача и клапаны, клапаны! А турбо…

– Рип, – строго сказал альбинос. – Уходим. Немедленно верни хреновину владельцам.

Герцоги сделали вид, что хреновина, в общем-то, им без надобности, и, в любом случае, они запросто уступят оную за вожделенный комикс, но Лео не изъявил такого желания.

Он требовательно смотрел на напарника. На лице Дизеля появилось выражение ребенка, у которого грозили конфисковать любимую новообретенную игрушку, и, чтобы этого не произошло, байкер стиснул хреновину в объятиях.

Затем, посмотрев на себя со стороны и устыдившись, Рип с неохотой сунул блестящую железку Подагрусу. Тот без должного почтения отложил ее в сторону.

– Господа!.. – бодро начал Краулер, повернувшись к Айронгрейвсам. – От имени Клана Гирудо выражаю вам сердечную благодарность за помощь в нашем сложном деле. Когда все закончится, возможно, всех нас наградят медалями, или чем-нибудь еще. Впрочем, поглядим. А пока – прощайте, и еще раз спасибо!..

«Уполномоченный» поклонился, и, развернувшись, не без некоторой спешки потопал к выходу, пока не пришлось облобызать Клементине ручку.

Ему казалось, что герцогиня махнула вслед черным платочком.

Подагрус поднялся с напарниками на лифте, и сопроводил до выхода.

Только когда двери закрылись за спиной, Лео смог вздохнуть полной грудью.

И – едва не поперхнулся, потому как в кармане зазвонил телефон.

Альбинос устало ответил.

– Надеюсь, – как голос с того света, осведомился Кридус, – ты не забудешь о нашем уговоре?..

Сглотнув, Краулер промямлил:

– Что вы, как можно…

– Отлично, – сказал герцог Вурдалаков, и отключился.

Лео хотел было выругаться, но вовремя сообразил, что в такой близости Морга это чревато, и прикусил язык. Молча убрал телефон и двинулся к машине.

– Ну, наш непреклонный диктатор, что дальше?.. – спросил вервольф, оседлав мотоцикл.

Альбинос задрал голову. Огни города отражались в низких облаках и создавали неживое желто-зеленое марево. Эдакое урбанистичное северное сияние, пропитанное метаном и угарным газом – обычное дело для любых широт, где людское племя во всю ширь успело развернуть свою паскудную деятельность. Похожая заря могла бы вставать над каким-нибудь Некрополисом, раскинувшемся на берегу Стикса. Здесь же, наверху, это был еще не рассвет.

Пока еще нет.

До возвращения этого душегуба оставалась пара часов, но Краулер не нашел в себе ни физических, ни душевных сил, чтобы мчаться сегодня куда-нибудь еще.

– До рассвета далеко, – объявил он спутнику, – но я не нашел в себе ни физических, ни душевных сил, чтобы нынче же ночью куда-нибудь мчаться еще. Кроме того, мне нужно прилечь, и поразмыслить о том, каковы будут наши следующие шаги.

– Мыслитель херов, – буркнул Риппер, включая зажигание (но Лео все равно услышал). – Спиноза.

– Грубиян, – отмахнулся вампир.

Они отчалили от парковки Морга и нырнули в ночь, каждый на своем транспортном средстве.

Ни один, впрочем, не заметил, что за ними наблюдают.

Увесистый комочек кожи и шерсти, уцепившись когтями за фронтон одного из строений, стоявших напротив штаб-квартиры Вурдалаков, висел вниз головой, что было для него вполне естественно. Он вовсю таращился на собеседников и наставлял уши – подслушивающую аппаратуру, данную ему самой природой.

Звуки моторов заставили зверька недовольно оскалиться.

Затем, когда колымаги повернули на перекрестке, нетопырь раскрыл огромные крылья, сорвался с фронтона, и, не долетев до асфальта какие-то метры, набрал высоту шуршащим кожистым штопором. Миг – и он растаял во мгле.

Альбинос прибыл в поместье и почувствовал неладное, еще не переступив порога.

Входная дверь была не заперта, но Лео не помнил, закрывал ли он ее вообще, а потому не придал этому особого значения. Войдя в дом, он приметил и другие перемены в декоре. Круглый коврик был небрежно смят, а китайская бронзовая лампа, вместо того, чтобы стоять на тумбочке, лежала на полу.

Вздохнув, Краулер поправил ковер и вернул лампу на тумбу. Он был слишком истощен, чтобы сейчас, на исходе ночи, наставлять ликантропа в столь тривиальных обыкновениях, как уважение к чужому жилищу. Однако, взял на заметку безотлагательно провести с байкером серьезную беседу завтрашним же вечером.

Настроившись на сей беззаботный лад, вампир двинулся дальше, и с непреклонностью удара молнии осознал, что едва не осудил невиновного. Если, конечно, Риппер не скрывал в своей физиологии нечто, совершенно чуждое человеческому естеству, – как, впрочем, и волчьему. Даже для оборотня это чересчур.

Альбинос опустил на ходу взгляд, и – абсолютно для себя непреднамеренно, нужно отметить, – распознал в одной из белых кучек, лежащих у стены известковыми распадками, более чем непристойный и безобразный след.

Оный след, прежде всего, поражал масштабами. Относительно следа крупной крысы (не такой крупной, как Голди, и все-таки упитанной твари в расцвете своих поганых крысиных сил), пробежавшей в той же кучке совсем недавно, и относительно ноги самого Леонарда, которую он опасливо поставил рядом.

Данный след мог бы принадлежать особо крупнокалиберной модели аллигатора, водоизмещением не менее тысячи литров. Ходящему, конечно же, на задних лапах.

И когти, и перепонки между уродливых пальцев – все было отчетливо видно. Даже если бы Краулер хотел ввести себя в заблуждение (а у него сиюминутно и страстно возгорелось такое желание), из этого ничего бы не вышло.

В первое мгновение «уполномоченный» почувствовал себя польщенным. Значительным. В эпицентре чьего-то внимания. Актуальным. Весьма уязвимым.

Затем, точно закадычный друг, его предсказуемо обуял неописуемый ужас.

Альбинос рванулся к двери, запоздало вспомнив, что за порогом тьма – глаз выколи.

Удивленный Дизель проводил взглядом смазанный скоростью силуэт напарника, искусно огибающего углы. Мгновение спустя лестница уже шатко гудела.