-Там, как я понял, какой-то Варе письмо. И ещё-Герберт, Пашкин друг, явно любит русскую Варю.

   -Но как же ты смог сберечь вот это?-Искренне удивился Панас.-В лагере-то??

   -Что ты, там бы за один только почерк, ещё десятку вкатили. Это я успел, когда нашим нас от американцев передавали, девчушке одной сунуть - договорились, жив останусь - найду её. Она из курских, вот, когда освободился, заскочил на часок к ней, она уже замуж вышла, ребеночка народила. Сказала, очень тряслась и боялась за эту коробочку, но сумела схоронить. Ты быстрее разберешься, что с этим делать - Пашка очень просил передать это вам.

   Панас бережно взял коробочку.

   -Если бы, Степ, знал, какие это люди! Стешка твоя, поверь, очень замечательного человека выбрала. ГЛАВА 19. Восьмого мая возле разросшейся буйной и ранней в этом году сирени, у памятника погибшим сельчанам сидели два старых человека. Видно было, что у одного их них, худющего, высокого, годы были немалые, сидел он, положив обе руки на палочку, опустив голову, явно о чем-то глубоко задумавшись. Второй же, помоложе - невысокий, шустрый такой, то вскакивал, то опять садился, махал руками шумно и горячо что-то доказывая высокому.

   Проезжавшая мимо старенькая шестерка-Жигули притормозила, из неё вышел высокий, мощный парняга:

   -Здорово, деды! Пиджаки с медалями приготовили? Дед Гриня, донесешь ли, а то может помочь??

   -Здоров, коль не шутишь! Игарёк, ты усё шуткуешь? От уродился же чистый прадед! Ты лучше скажи, кагда оженисси?

   -Что ты, дед, я ещё только год как с армии, надо погулять сначала! Это ты в семнадцать побежал, боялся что девки не углядят такого бравого!

   -Э, - безнадежно махнул рукой Гриня, - прадед ты только снаруже! Несерьезнай!

   -Дед Панас, ты чего такой смурной? - вгляделся в него Игорек - Стешин безбашенный правнук. - Может, тебя домой или в больницу отвезти??

   -Да не надо, задумался просто, годы-то немалые.

   -Ой, завтра, как гусары-орлы пойдете, а то я вас не знаю, потом фронтовые сто грамм и песняка. Сколько себя помню - всегда так.

   -Отлеталися орлы, вона, почти усе тама! - подняв палец к небу воскликнул Гриня.

   -Дед, а чего ты в Москву-то не собрался, ведь присылали тебе приглашение? Опять с Президентом бы сфотографировался?

   -Да неважно себя чувствую, я лучше дома, со своими, Василь вон приедет, Матвей, Лавр, Гончары оба обещались. Дома-то оно поспокойнее, разволнуешься и кровать рядом, а в Москве... побывал у прошлом годе и хватя!

   -Ну я погнал, дед Гриня, звони если чаго! - передразнил Игорёк Гриню.

   -От шпендель!

   Гриня с самого рождения Стешиного правнука привязался к нему, уж очень мальчишка походил на того Игоря во всем. Гриня всем сердцем верил, что в четырнадцатом годе:

   -Ежли уцелели наши, то будуть непременно. Панас, ведь нас четверо всего их ждуть - Лавр, Пелагея, Иван меньшой - что про наших знали - нет уже их давно.

   Василь, в отличие от старшего суетливого брата, отличался немногословием, сказалась видимо та детская немота, тоже был уверен - появятся.

   Будучи в прошлом году на Параде Победы, Панас набрался храбрости, попросил Президента выслушать его, четко доложил ситуацию, боясь, что его сочтут за выжившего из ума, но очень хотелось ему узнать, живы ли их ставшие такими дорогими друзья из будущего.

   Президент выслушал, поудивлялся, пообещал дать команду проверить, и было через пару месяцев письмо Панасу из администрации Президента, в котором четко прописано, что такие-то такие числятся пропавшими.

   -Значит, Гринь, вправду все так и было, они же из тринадцатого года к нам попали.

   -Доскрипим до Победы, слышь, Панас??

   Вот и доскрипели, завтра День Победы, ох, какая надежда теплилась внутри дедов, но прожившие нелегкие жизни, они четко осознавали - лучше не настраивать себя заранее, мало ли, не смогли вернуться?

   Девятого Мая все было как всегда: принаряженные сельчане с букетами цветов подходили к памятнику, негромко переговариваясь и поглядывая на своих, немногочисленных уже, фронтовиков.

   Приехавшие Василий Родионович, братья Андрей и Сергей Гончаровы, сын Лешего - дед Матвей, стояли возле Вечного огня, слушая короткие речи - местный глава, представитель районной администрации, директор школы, все старались не затягивать речи, понимая, что их стареньким ветеранам сложно выдерживать долгие, многословные поздравления.

   Потом начал говорить Панас, а дед Гриня, как всегда не мог устоять на месте, суетился и оглядывался по сторонам. Панас говорил с передыхом, негромко, его внимательно слушали, а Игорь, правнук Стеши, обратил внимание на то, как странно начал вести себя дед Гриня. Он то смотрел на Игорька, то куда-то в сторону дороги, вертел головой, вдруг заорал диким голосом:

   -Панаска!! Наши!! Дождалися!! - и резво сиганул в сторону дороги, где у обочины притормозили машины, едущие небольшой колонной, друг за другом.

   Из первой, потягиваясь, вылез крупный такой мужчина, поднял руки, собираясь потянуться, а услышав дикий крик деда Грини, на мгновение замер, потом скачками понесся навстречу ему. Ухватив деда, поднял его над головой, дед, захлебываясь слезами, восторженно кричал:

   -Игарек, Игарек, дождалися!! - из его карманов привычно для сельчан сыпались всякие мелкие штучки. По полю поспешал, задыхаясь, дед Панас, а к нему подбежал мужчина лет сорока, бережно обнял и осторожно-осторожно стал вытирать ему мокрые щеки. От машин торопились ещё четверо мужчин и худенькая женщина.

   На Игоря налетела баба Стеша, он осторожно поставил деда Гриню и крепко-крепко обнял свою такую старенькую Степушку.

   -Степушка, девочка моя, ты жива!! Как я счастлив, Степушка!

   Стеша, громогласная, хулиганистая, кремень-баба, навзрыд рыдала на груди молодого мужчины, а Василь нацеловывал руки приехавшей женщины, не скрывал слез и говорил только одно слово:

   -Мамушка!

   Мамушка плакала, возле них стоял молодой парнишка и тоже с трудом сдерживал слезы.

   Дед Матвей и ещё один мужчина из приехавших - Иван, стояли молча, крепко обнявшись, дед Гриня уже обнимался с двумя мужчинами, приговаривая:

   -Толик, Костенька, ребяты!! Дождалися!

   -Варя, Варенька!! - к женщине заторопился дед Панас. - Варя!

   Сколько было слез, недоумевающим сельчанам двое из приехавших пояснили, что это потомки тех погибших партизан, что были заброшены сюда для проведения диверсий.