-Будете арбайтен, как положено, буду кормить, нет - назад в лагерь.
Степу определил к лошадям, помня, как ещё мальцом ему удавалось подружиться с любым конем или жеребенком. Степан первые дни не отходил от трех лошадок, не мог надышаться запахом, чистил, расчесывал гривы, гладил их по мордам, постоянно дотрагивался до лошадок, начиная робко верить, что, может, суждено ему ещё пожить?? Пашка приехал навестить фатера с каким-то высоченным немцем. После обеда велел запрячь самую резвую лошадь и поехали они втроем - Степан и Пашка с немцем, прокатиться по окрестностям. На пустынной дороге, что вела к небольшой речушке, Пашка о чем-то болтавший с немцем - Степа не прислушивался, как-то вдруг спросил:
-Стёп, как ты в плен попал.
-Молча! - обозлился Степан.
-Степ, это мой единственный друг, Герби, я ему как себе и фатеру доверяю.
Степан вздохнул:
-На границе я служил, Павел Карлович. На самой. Пять дней пятились, потом засада, бой был, ранен был сначала в плечо, не до раны было, затем - сразу взрыв и отключился... ребята, похоже, все там полегли... а я к ночи очнулся. Знать, не приняла меня старуха с косой, наверное, не все испытания прошел ещё... куда-то полз... лужу помню, из которой воду пил, пекло все внутри, а днем подобрали вот ваши. Во временном лагере военфельдшер был, сумел помочь, выжил вот, а потом по лагерям...
Молчавший все время немец произнес:
-Я бывайт аус Берьёзовка.
Степка дернулся:
-Паш, в нашей Березовке?
-Да! Знайт Гринья и Васильёк Крутов, Ядзя Сталецкий... - он называл такие родные и такие далекие имена, а у Степана по заросшему лицу катилась слеза.
-Cтепка, - негромко сказал Пашка, - ты поговори с фатером, у него в имении работали все наши, деревенские.
-Какие наши? - не выдержал Степан. - Мы с тобой теперь по разные линии фронта.
-Степ, а кто мешает нам оставаться людьми, а не скотами??
-Расскажи это кому другому, - горько усмехнулся Абрамов. - Знаешь, сколько раз я молил небеса, чтобы сдохнуть побыстрее, ты представить не можешь, через что проходят пленные, эх, суки, а ты говоришь -люди! Тому Пашке, с которым закапывали в ямку молочные зубы, я бы поверил, а тебе, в этой форме... - он скрипнул зубами.
Пашка тяжело вздохнул:
-Но с фатером поговори!
А Герби молча покачал головой, говорила ему Варья, что ой как долго будет аукаться война...
Варья его разговаривала с Сереньким.
-Серенький, так получилось, что Герби мне колечко задарил, сказал, что покупал в Париже, ещё в сороковом году, и чтобы никто не углядел, завязал в старенький поясок, а в другой конец засунул камушек, чтобы узлы были одинаковыми. Я туда флешку пристроила, а вчера дома развязала узелки, думала простая галька... вот, смотри!
Варя протянула ему камушек.
-Ни... чего себе? Это же брюлик? Ай да Герби, Варюх, мы с ребятами хотели скинуться тебе на исследования, а тут, похоже, хватит и останется. Может, Варь, найти Гербиного сыночка и рвануть тебе в Германию?
-Нет, Сереж, я пока дома обследуюсь - что скажут. Ох, как я надеюсь, что маленький нормальный, без патологии!
-Честно, Варь, мы с Игорем завидуем тебе по-черному - у тебя подарок от любимого человека с тобой, а наши... ведь даже не знаем, кто родился, смогли ли девочки наши родить, живы ли остались? Тяжко, одна надежда - съездить туда. Гринька наверняка в курсе всего, а Василёк твой... Надо же, на самом деле прохфессор, не зря Гринька его так называл. Уцелел ли их батька, или так и останутся сиротами при Ефимовне?
-Леший - Лавр Ефимыч, великого ума и силы душевной человечище, редкий такой мужик, истинная белая кость, я им всегда любовался. Хотелось, чтобы его Матвейка уцелел. Эх, всем бы выжить, да впереди два года войны, понятно, что столько ещё поляжет. Вот и твой маленький дядюшка ещё жив! Варь, не поверишь, слезы закипают, это у меня-то! Скажи кто, что через десять месяцев Гончаров станет абсолютно другим?? Мать вон не перестает удивляться, все не верит, что я жив-здоров. Увидела шрам, тот, маленький - рыдала весь день, сказал же, что случайно, нет, ревет. Толик тоже говорит - боится, что родители увидят, жена уже немного успокоилась. Ты по ночам как спишь?
-Да меня малыш оберегает. Когда беременная все время спать хочется, Герби пару раз снился, ничего не говорит, только смотрит грустно так. - Варя всхлипнула. - Ох, Серенький. Как это трудно, одно только радует - мы стали роднее родных!
-Молчи, Варь, я по ночам ору, проснусь, минут пять в себя прихожу - сначала Полюшку судорожно ищу на кровати, а потом очухаюсь и до утра ни в одном глазу. Никакие психотерпапевты ни фига не помогут, война это незабываемо. Ладно, Варь, я пробью по своим каналам, что и сколько может стоить камушек, а колечко носи, не вздумай продать, не хватит денег - мы есть, оно дороже всех денег!!
-Даже и не рассматривала такой вариант. Нам с Николаичем пензию за эти месяцы вернут, так что не совсем уж и бедная. Только душа трясется из-за обследования.
-Одна поедешь?
-Нет, с Ищенко. -Людмила как, не ревнует?
-Людмила плачет: "как жаль, что отец не узнает про дитя!" - Варя не стала говорить, что жена Ищенко плачет и об их детках. - Собирается с нами тоже поехать, если все срастется.
-Целый поезд будет, поди, Данька твой тоже?
Варя с Николаичем долго и нудно сидели в очередях. Варю просветили, как говорится, снизу доверху, она посдавала все мыслимые и немыслимые анализы. Велено было приехать через десять дней.
-Одно могу сказать, - утешил её пожилой, явно заслуженный врач, - визуально все в порядке, малыш развивается как положено.
Варя еще порадовалась, что денег пенсионных хватило. Неделя, последующая за обследованием выдалась сложной - их всех замучили теперь уже не милиция, а ученые. Они дотошно выспрашивали все, конечно же больше всего их интересовал этот странный туман. А что могли сказать все?
-Туман необычный, наваливался, как чугунная плита, становилось тошно, сознание резко уплывало, и выплывать из него было очень тяжело, особенно, когда туда затянуло. Обратное перемещение, мужики в горячке боя, да и сбросившие лишние килограммы, перенесли полегче. А вот Варвара из-за беременности тяжело в себя приходила.
Потом случились две радостные вести - первая, самая важная - Варин малыш пока был здоров. Все показатели в норме, но как пойдет вторая половина беременности, однозначно сказать не взялся никто. А вторая тоже порадовала всех. На запрос администрации президента из архива ЦАМО прислали копии представления к наградам партизан отряда "ДИВО" и в списке этом стояли фамилии: Шелестова Ивана, Ищенко Сергея, Миронова Игоря, Гончарова Сергея, Степанова Анатолия, Кошкина Константина, Ушковой Варвары, Крутова Григория, Крутова Василия, Мироновой Степаниды, еще какие-то фамилии. В самом низу отметка, кому не вручены медали. Не так порадовало, что их представляли к наградам, как то, что эти вот списки датированные сорок третьим годом, подтверждали, что они действительно там были.
