- Ты чуть все не испортил! – выдавил в ответ Ланской-старший, следуя за племянником вглубь конюшни. – Что ты, глупец, собирался выкинуть?! – спросил его мужчина, хватая за плечо, пытаясь привлечь к себе внимание. – Указывать Трегубову, как обходиться с челядью?! Оскорбить, вызвав на дуэль?!

- Отстань! – зло огрызнулся Ланской-младший, смахивая крепкую руку Павла Сергеевича со своего плеча и, наплевав на все, опускаясь на колени перед лежавшим ничком другом.

- Мефодий, как ты?! Я здесь! Я рядом! - встревоженно молвил юноша, пытаясь аккуратно приподнять влажную голову друга.

- Алёшка…- со стоном произнес Трегубов, еле ворочая языком и с трудом разлепляя веки, силясь сфокусировать взгляд, - все… хорошо. Ты только… прости, приятель, что опять… - выдохнул Мефодий, проваливаясь в долгожданную темноту.

- Я пойду в дом, - тихо молвил старший Ланской, отводя взгляд от кровавого месива на спине юноши, - постарайся тут не задерживаться, Алексей, если хочешь, чтобы у нас все получилось. Ни единым взглядом, словом либо поступком ты не должен дать Трегубовым понять, насколько тебя это задело. Пусть видят, что нам все равно, как и по статусу положено. Иначе Николай Карпович может стать подозрительным и спутать все карты. Тогда все твои чаяния и надежды полетят коту под хвост, и я буду бессилен что-либо изменить. Твой друг сильный, стойкий и мужественный, он скоро поправится, - пытался подбодрить побледневшего племянника Павел Сергеевич, покидая просторное помещение конюшни.

Выходя, его милость посторонился, пропуская на конюшню одну из дворовых девок.

- Вот, Трина Егоровна, - обратилась к женщине запыхавшаяся служанка, - принесла все, как вы просили. Ведро свежей воды, кусок чистого льна и ваш целебный бальзам, - стала перечислять девушка, кладя ветошь и горшочек с целебной мазью на деревянную колоду, а ведро с водой оставляя подле.

- Спасибо, Катюша. Ступай, пока тебя не хватились, - молвила женщина, выдавив грустную улыбку.

- Что случилось, Трина? – тихо спросил Ланской, закрывая за девушкой двери конюшни, оставаясь с бедной женщиной и неподвижно лежавшим Мефодием наедине.

Выполоскав тряпицу в чистой воде, и вновь прикладывая ее к искалеченной спине сына, женщине в скорм времени удалось остановить кровь из многочисленных ран. Все, слава богу, оказалось не так плачевно, как она боялась.

- Барин велел ему жениться на Дуне Федосовой, - устало начала Трина, боязливо оглядываясь на двери, - а она, бедняжка, от барского сынка затяжелела. Решили хозяева таким образом двух зайцев одним махом убить. Мой Мефодий прознал про то, да не выдержал, видать, накипело за все это время, - молвила женщина, начиная легкими движениями, стараясь не бередить раны, наносить на спину целебный бальзам, что зачерпывала из горшочка. – Вы бы его видели! – с долей гордости и печали продолжала говорить Трина. – В глаза смотрит дерзко, говорит четко и громко, понося всю Трегубовскую семейку, обвиняя в несостоятельности и отсутствии мужской гордости, в отличие от покойного Кирилла Карповича, что признал своего сына, хоть и незаконного. А потом еще осмелился при всех, в пику барину, схватить себя за причинное место, потешаясь, - сказала женщина, краснея и опуская глаза.

- Мефодий не был бы Мефодием, поступи он по-иному, - с гордостью изрек Ланской, держа приятеля за безвольную руку. – А дальше что было? Почему мы с Павлом Сергеевичем слышали истошный женский крик? Кого-то еще наказали? За что? Я видел девушку… - сыпал вопросами Алексей, не в силах сдержать волнения.

- Вы, ваша милость, скорее всего, видели Дуню Федосову, - мягко перебила Трина, заканчивая наносить мазь и покрывая спину сына чистым льняным полотном. – Ежели бы не она, сердешная, - молвила женщина, промакивая вновь навернувшиеся слезы подолом передника, - забил бы Платов Мефодия насмерть.

- Каким образом?! Я видел ее! У ней передник и подол сарафана в крови был! – удивленно вопрошал Ланской. – Неужто и ее, горемычную, Трегубов выпороть велел?!

- Она, кажись, младенчика скинула, здесь, прямо на конюшне, во время избиения Мефодия. Тем, бедолажная, и прекратила сыновы и мои мучения, - ответила Трина, тяжело вздохнув. – Вы бы шли, Алексей Петрович, - обратилась она к юноше более уверенно, - негоже вам здесь быть да с челядью чужой гутарить. За Мефодия не беспокойтесь, я думала, хуже будет. Я побуду с ним до утра. Он парень дюжий да молодой, дай бог, за пару суток оклемается.

Будто услышав слова матери, молодой человек зашевелился и тихо застонал.

- Поправляйся, дружище. Я завтра тебя проведаю. До свидания, Тринушка, крепитесь. Если что, непременно меня кличьте, - тихо молвил Алексей.

Отпустив руку друга и слегка потрепав его по затылку, Ланской вышел из конюшни, направившись в барские хоромы. Когда он проходил мимо столовой, его окликнул сидевший за обеденным столом Трегубов в компании хмурой Натальи Дмитриевны, осунувшегося Антоши и переодевшегося к ужину Павла Сергеевича.

- Не изволите ли откушать, Алексей Петрович? Милости просим! – любезно предложил Николай Карпович, указывая рукой на свободный стул и прибор за столом.

- Благодарю вас, сударь, - высокомерно ответил Алексей, выдавив из себя некоторое подобие улыбки. – Вы были правы, не стоило мне смотреть на весь этот ужас. От вида чужой крови у меня напрочь пропал аппетит. С вашего позволения, господа, я хотел бы пораньше лечь спать.

- Ступайте, сударь, - вступил в беседу Павел Сергеевич, кладя в рот кусочек отменно приготовленной говядины, - я с удовольствием составлю компанию нашим дорогим хозяевам здесь, за ужином, а затем любезному Николаю Карповичу - в его кабинете за сигарой и бокалом портвейна. Нам нужно многое обсудить и проверить оружие к завтрашнему утру, не так ли? – осведомился старший Ланской у Трегубова.

- С превеликим удовольствием, ваша милость, это для меня честь, - пролебезил помещик, сверкнув услужливой улыбкой.

– Хочу тебе напомнить, Алексей, - вновь вмешался Ланской-старший, - что завтра состоится знатная охота. Ступай, выспись как следует, - снисходительно заметил он, делая глоток вина из своего бокала, - надеюсь, тебя не стошнит от пролитой крови? Когда стреляют, подобное бывает знаешь ли, - надменно молвил его дядя, вызвав ехидную ухмылку у сидевших за столом Трегубовых.

- Доброй ночи, - ответил его племянник, непринужденно поклонившись.

Павел Сергеевич, безусловно, прав, твердил себе Алексей, следуя по безлюдному коридору, освещенному канделябрами, к себе в опочивальню. Ему необходимо будет фальшиво улыбаться и делать вид, что ничего существенного не приключилось, скрывая свои подлинные чувства и эмоции. Полагать за истину, что Николай Карпович имел на то полное право, а Мефодий заслужил сполна.

Но как забыть, что его близкому другу, человеку, страстно ласкавшему его тело и почти сознавшемуся в своих чувствах, причинили подобные страдания?

Его доблестного рыцаря лишили верного коня, всех регалий и званий, знаков отличия и сверкающих доспехов. Ненавистные враги, жестоко истерзав его тело, бросили на потеху собственной гордыни.

Думая об этом, Алёша до крови укусил свой кулак, с горечью понимая, что не ощутит и тысячной части той жуткой боли, через которую пришлось пройти Мефодию.

Глава 9

Алёше снился прекрасный сон. Он и Мефодий, оба мокрые, не спеша выходили на берег, только что искупавшись. Солнечные лучи ласкали кожу, переливаясь радугой в капельках влаги в волосах и на теле. Они смеялись и о чем-то беседовали.

Лицо Трегубова вдруг стало серьезным, глаза затянуло дымкой возбуждения, и он мягко опрокинул Ланского на траву, накрывая своим телом. Мефодий стал его ласкать, припадая к мягким, чуть дрожащим губам.

- А-лё-ша! – слышит Ланской отдаленный зов.

Юноша не в силах оторваться от алчущих губ друга, чтобы ответить.

- Мефодий, пожалуйста, - протяжно просит он, слегка отстранившись, как друг опять берет в плен его алые губы.