Шамрая совершенно не мучила совесть. Эта женщина не просто читательница, но и подписчица «Необычных фактов». Она сама позвонила в редакцию, откликнувшись на объявление, которое печаталось в каждом номере и призывало людей, которые столкнулись с паранормальными явлениями, обращаться в редакцию. И если Галина Григорьевна Горбанская пожелала поведать миру о своих контактах с параллельным миром посредством радиоточки – пусть, это ее право.

Между прочим, нигде не сказано, что в газетах можно писать только о тех, у кого нет справки от участкового психиатра.

Затем возбудившиеся читатели начнут разыскивать через редакцию адрес или телефон Галины Григорьевны, новой ясновидицы, которая может кое-что разъяснить насчет будущего. И напрасно, ведь адресов и телефонов здесь никогда и никому не дают. Некоторое время будут названивать, а потом перестанут, станут ждать новых публикаций о Горбанской. По меньшей мере раз в квартал газета возвращалась к своим прежним персонажам, чтобы освежить их облик в глазах постоянных читателей.

Эта дама, как и большинство подобных субъектов, удобна и для Шамрая, и для его начальства прежде всего тем, что у нее нет близких родственников. Никто не сунется с безграмотным иском в суд о якобы причинении морального вреда. Именно поэтому такие статьи всегда оставались для «Необычных фактов» желанными и безопасными.

Пока Виктор Шамрай набрасывал текст и пересылал его вместе с фото верстальщику, город медленно погружался во влажные сумерки. В сумерках падали листья.

Завтрашний день не сулил ничего принципиально нового.

Даже когда на следующее утро Виктора окликнули в редакционном коридоре – у поста охраны его ждала какая-то молодая женщина, – он был все еще очень далек от мысли, что именно с ее появления для него все и начнется.

– Это вы Виктор? Доброе утро. Мне сказали, что я должна обратиться к вам…

С виду посетительнице было лет двадцать пять или, может, даже меньше. Ничего патологического в ее внешности и взгляде Шамрай не заметил. Обычно его навещали контактеры с параллельными мирами, а они в большинстве люди пожилые, со специфическим внешним видом. Но девушка выглядела довольно пристойно, была стильно одета и держалась не так чтоб уверенно. Кроме того, она, хоть и не была яркой красавицей, имела весьма привлекательную внешность, о которой явно заботилась. Типичные городские сумасшедшие, с которыми Шамраю чаще всего приходилось иметь дело, всегда были абсолютно уверены в себе и своей правоте. Все до единого были неопрятны, одеты в старье, от них разило потом, чисткой зубов они пренебрегали, а с их сальных волос обильно сыпалась на плечи перхоть. Мужчины были или давно небриты, или, наоборот, выбриты до синевы, до порезов на ввалившихся щеках. Женщины же понятия не имели, чем занимаются парикмахеры. Но главное в другом: все они были так говорливы, что могли довести до озверения даже редакционных охранников, привычных к такой публике.

Однако эта посетительница вела себя сдержанно, помалкивала и слегка жалась, как мышь в кошачьем заповеднике.

– Он самый, – кивнул Шамрай. – Кто сказал и по какому поводу?

– По телефону сказали. Я сегодня утром позвонила, изложила суть дела…

Девушка по-прежнему явно робела. Шамраю даже почудилось, что она едва сдерживается, чтобы не развернуться и не сбежать.

– Хорошо, давайте пройдем ко мне, – кивнул он, пропуская гостью вперед.

Открыв свой кабинет, Шамрай предложил девушке войти, прикрыл дверь, кивнул на стул у перегородки, а сам устроился за столом.

Он периодически бросал курить и как раз сейчас был «в завязке» – держался без курева уже четвертый месяц. Однако пепельница с логотипом фирмы, которой принадлежала газета, на столе присутствовала, и Шамрай придвинул ее поближе к девушке. Та восприняла это как должное, вытащила из сумочки пачку длинных дамских сигарет, дорогую зажигалку и закурила. Перехватив взгляд Виктора, она повертела зажигалку в пальцах и пояснила:

– Подарок.

– Ага, – отозвался Шамрай. А что на это ответишь?

Гостья вернула зажигалку в недра сумочки, стряхнула пепел и выжидательно взглянула на Виктора. Тот, в свою очередь, уставился на нее.

– Так в чем вопрос?

– Какой вопрос? – Девушка растерянно моргнула. Глаза у нее были слегка раскосые, что подтверждало наличие крохотной примеси восточной крови.

– Дело, с которым вы пришли, – оно в чем, собственно, заключается? – спросил Шамрай. – Кстати, как вас зовут?

– Тамара. Фамилия – Томилина. – Длинный накрашенный ноготь снова сбил столбик пепла в пепельницу.

– Прекрасно, Тома Томилина. Так чем я могу вам помочь, раз уж вас ко мне направили?

Девушка сделала небольшую паузу.

– Даже не знаю, с чего начать…

– Начинать всегда следует с самого начала, – посоветовал Шамрай.

– В том-то и дело, что я не знаю, где у этой истории начало, а главное – чем она закончится. Вы же занимаетесь разными необычными явлениями, верно?

– Неверно. Мы о них пишем. Занимаются ими или изучают их, если уж говорить совершенно точно, специальные люди в специальных организациях. Мы, разумеется, работаем в постоянном контакте с этими людьми, поэтому…

– Эти ваши специалисты первым делом отправят меня в дурку! – отрезала Тамара и глубоко затянулась. – Знаете, есть такая больничка в Заречанах?[1] А я не сумасшедшая, у меня тут, – она слегка постучала пальчиком по виску, – все в порядке. Просто есть факты, которые я не могу проверить сама. А вы тут, в вашей газете, только тем и занимаетесь, что проверяете такие истории.

– Что значит – «такие», Тома? – Шамрай уже понял: придется набраться терпения. – Вы, пожалуйста, как-нибудь ближе к делу, без околичностей.

– Ну вот я и не знаю, как начать, чтобы вы меня не сдали медикам.

– Да никого мы никуда не сдаем, – попытался успокоить девушку Виктор. – Выкладывайте, а я уж сам решу, что делать и как реагировать. Поверьте, мне в этом кабинете такое приходилось выслушивать – мама не горюй!

– О’кей, – наконец набралась духу Томилина. – Вас интересуют аномальные зоны?

– Это, так сказать, наш профиль, – энергично кивнул Шамрай. – Если вам известна какая-нибудь, о которой мы еще не писали, то выкладывайте смело. Буду только признателен.

– Есть одна такая зона. Это приблизительно в ста километрах отсюда, между Народичским и Овручским районами. Есть там такое село – Подлесное. Вернее, было: оттуда почти всех местных отселили после Чернобыля. Село маленькое, можно сказать, вымершее. Там много таких, эта территория попала в зону отчуждения…

– Стоп-стоп-стоп! – Шамрай жестом остановил девушку. – Извините, конечно, вопрос дурацкий, но все же: сколько вам лет и откуда вы все это так хорошо знаете? Мне, например, тридцатка летом стукнула. Когда Чернобыль рванул, я как раз первый класс заканчивал, но всю эту чернобыльскую панику хорошо помню. Меня потом пару раз вывозили оздоравливаться вместе с другими детьми, которые считались «чернобыльскими». Но и я таких подробностей вспомнить бы не смог, пришлось бы специально собирать информацию…

– А вы не перебивайте меня! – Тамара нервным движением расплющила окурок в пепельнице и теперь явно не знала, куда девать руки, поэтому вынула из пачки следующую сигарету и снова закурила. – Не перебивайте, потому что мне и так непросто слова подбирать. Потому что в этом вся соль… – Она снова выдержала почти театральную паузу. – Дело в том… Дело в том, что я должна была родиться в этом самом Подлесном весной восемьдесят шестого, когда Чернобыль рванул.

Шамрай откинулся на спинку стула и попытался переварить первую порцию информации.

– Так, – наконец проговорил он. – Что значит – «должна была родиться»? И почему именно там? Когда же вы родились, в конце концов?

– Могу паспорт показать. У меня с собой.

В подтверждение своих слов Тамара Томилина, пристроив сигаретку на краю пепельницы, порылась в сумочке, вытащила оттуда паспорт и развернула его на нужной странице.