Тогда же, тем вечером, и пришла мне идея полететь на Эргальс. Сначала я отбросил её как сумасшедшую, но она не отпускала меня. Я упорно думал о ней и в конце концов пришёл к выводу, что она не такая уж сумасшедшая. Я сказал себе: что особенного в том, если я слетаю туда на этом звездолёте, а потом вернусь обратно на попутном корабле, который полетит через наш галактический сектор? На попутных кораблях очень многие летают. Есть люди, которые всю жизнь путешествуют по космосу автостопом, как, например, мой дядюшка Айал. А я чем хуже? Наконец моя идея стала казаться мне даже заурядной — ну что из того, если я слетаю на Эргальс всего на каких-нибудь две недели? Полёт будет проходить в режиме реального времени, за две недели моего пребывания в полёте и на Эргальсе те же самые две недели пройдут и здесь, на астероиде. Тем более сейчас каникулы и я волен распоряжаться моим временем, как считаю нужным.
После недолгих колебаний я отправился к отцу просить отпустить меня на Эргальс. Ему, бывалому путешественнику по космосу, ничего не стоило договориться насчёт меня с капитаном звездолёта.
Отец работал на грядках с мужем моей сестры и двумя роботами. Собственно, работали роботы, а отец и Алекс с портативными пультами ходили за ними, контролируя их действия.
— Пап, ты знаешь, куда летит звездолёт? — начал я без предисловий, стараясь, чтоб мой голос звучал уверенно. — На Эргальс! На карнавал! Я полечу с ним. Поговори с капитаном, он меня возьмёт. Понимаешь, я уже всё обдумал. Пробуду там две недели, а потом вернусь на первом же корабле, который полетит через наш сектор. Успею к началу учебного года.
Отец остановил своего робота. Но не успел он и рта раскрыть, как Алекс встрял со своим обычным смешком:
— Такое всегда бывает, если не вылезать из кинотеатра целыми днями!
Эта реплика меня возмутила. Я хотел ответить братцу Алексу, что он говорит это исключительно из зависти. Просто он старше меня и должен, как всё взрослое население, пять часов в сутки работать, в отличие от школьников, у которых есть каникулы.
Однако я предпочёл его не расслышать, понимая, что пререкаться с ним — только себе дороже.
— Когда-то ещё представится такой случай, — уговаривал я отца. — Вспомни, ты сам в молодости надолго улетал отсюда!
— Ну да, в молодости я побродил по космосу, это точно, тут ничего не скажешь, — согласился отец. — Но я никогда не улетал, чтоб развлекаться на карнавалах. Каждое путешествие должно иметь какую-то цель, полезную для нашего маленького общества…
— Вот я, например, летал на Тэнею не просто так, а на учёбу, — снова вмешался Алекс. — А что ты думал? Я должен был закончить колледж и получить степень бакалавра агрономии! Кстати, не такое это простое дело, не кино смотреть!
— И ты полетишь на Тэнею, потерпи ещё полгода, — сказал мне отец. — Закончи школу, а потом мы первым попутным звездолётом отправим тебя туда продолжать учёбу…
О тэнейском колледже я был наслышан от моих старших братьев, уже окончивших это учебное заведение, и, сказать по правде, меня туда не тянуло.
— Но сперва я слетаю на Эргальс, — настаивал я. — Ведь такой удобный случай подворачивается! Звездолёт домчит меня туда за пару дней! Две недели пробуду там, и ещё пару-тройку дней на обратный путь…
— Парень совсем свихнулся от безделья, — ухмылялся Алекс. — И зачем только устроили школьникам такие длинные каникулы. Они торчат безвылазно в кинотеатре, и вот к чему это приводит.
И он заговорил о том, что во времена его детства школьники на каникулах обязаны были отработать на огороде или на ферме, и потому, дескать, поколение выросло работящее, благодаря ему жизнь на астероиде расцвела, а с таким поколением, как нынешнее, неизвестно что будет.
Отец с ним как будто не соглашался, говоря, что молодёжи надо дать больше свободы, но к моей просьбе отнёсся скептически. Как человек, уже полетавший по космосу, он сразу перевёл разговор в практическую плоскость.
— Во-первых, на Эргальсе не так-то просто будет найти звездолёт, который направлялся бы в наш сектор, — сказал он. — Денег, чтобы специально нанять межзвёздный корабль, у тебя не будет, а дожидаться попутного судна можно год, и два, и десять лет… Вон, дядюшка Айал отправился на попутном корабле в созвездие Эллипса за чудодейственными целебными травами, обещал вернуться через полгода, а увидели мы его спустя двадцать пять лет. Добирался до нас на попутных звездолётах чуть ли не по десяти галактикам…
— Эргальс не так далеко, как созвездие Эллипса, и звездолётов в эргальский космопорт заходит много, — доказывал я, но отец отрицательно качал головой.
— Ты ещё слишком молод для таких путешествий. Эргальс — это совершенно другой мир, другая жизнь, там много соблазнов, перед которыми ты с твоей неокрепшей психикой не сможешь устоять… Нет, дружок, для начала слетай на Тэнею и закончи там колледж, а уж потом будем думать, для какого дела ты сгодишься.
— Определим его в животноводство, — Алекс подмигнул мне. — У нас на ферме нехватка рабочих рук.
— Постой, да ведь тебе на каникулы дали задание по галактическому эсперанто, — совсем некстати вспомнил отец. — Что-то я не замечал, чтобы ты сидел перед компьютером и зубрил слова, а ведь без знания эсперанто тебе нечего делать на Эргальсе.
— Я нормально говорю на эсперанто! — крикнул я, приходя в отчаяние. — Ну, отец! После Эргальса я согласен на что угодно, хоть на животновода!
Алекс, посмеиваясь, снова обратился к пульту и его робот загудел, двинулся вдоль грядки. А отец подошёл к стоявшей невдалеке корзине и извлёк из неё большой жёлтый огурец.
— На-ка вот, лучше закуси огурчиком нового урожая, — сказал он, протягивая его мне.
— На Эргальсе, небось, таких не полопаешь! — прибавил Алекс со смехом.
Я пустился бежать, по дороге давя огурец в кулаке так, что брызгал сок, а подбежав к дому, запустил этим даром природы в крышу амбара. Потом, сдерживая слёзы, я побрёл по единственной улице посёлка к знакомому сферическому зданию кинотеатра.
Проходя мимо трактира, я увидел большую толпу. Народ галдел, из распахнутых дверей заведения доносились громкие голоса, смех и музыка. Такое здесь бывает почти всякий раз, когда на космодроме садится звездолёт. Астронавты первым делом направляются в трактир. И, конечно, в это время здесь собирается добрая половина населения нашего посёлка, да и из соседних посёлков подходит народ.
Подумав о звездолёте, я изменил маршрут и вместо кинотеатра направился к лётному полю, до которого от нас было рукой подать.
В это время по распорядку на астероиде должна быть ночь, но одно из «солнц» не выключили, чтобы дать закончить погрузку горючего. Большой белый шар висел справа, освещая дисковидный корабль и бетонированное поле, по которому ездил автокар с роботом. Меня удивило, что погрузкой занимается всего один робот. Он разъезжал на автокаре взад и вперёд, передвигая большие кубические контейнеры с жидким гелием. Кроме него, на поле никого не было. Кругом стояла тишина, нарушаемая лишь прерывистым гудением кара.
Некоторое время я бродил вдоль кромки поля, не сводя глаз с серебристого диска. Диск, как и всё вокруг, отбрасывал длинную чёрную тень. И такая же тень лежала у меня на душе. Меня переполняла зависть к его экипажу. Надо же — через два дня они увидят волшебный Эргальс, окунутся в море веселья и сверкающих огней, а я останусь здесь, на этом скучном, затерянном в космосе мирке.
В отдалении за деревьями замелькал свет фонаря и показались два силуэта. Я сразу понял, что это астронавты возвращаются из посёлка. Они были в облегающих комбинезонах, на поясе у них висели какие-то приборы. Их было двое, значит, остальные ещё сидели в трактире. Один — тот, что повыше, — держал в руке голубой криптоновый фонарь, освещая дорогу.
Я нырнул в тень за массивной цистерной, каких немало стояло поблизости, и вскоре до меня долетели их голоса. Они говорили на галактическом эсперанто — языке звездолётчиков, который я неплохо понимал.
