На следующее утро, разузнав у мистера Сойера насчет местонахождения электронной планшетки, я…

– Не понимаю, зачем она тебе понадобилась, – брюзжал старик. – Мы с Мартой уж давно никаких газет не читали. Да и читать там нечего, сам увидишь. Одних объявлений понасовали, а кому они надо?.. Платишь, короче, за несколько строк. Одни проститутки да киллеры…

Сами понимаете мое состояние. Я стиснул кулаки и челюсти, чтобы не завопить во всю крестьянскую глотку.

…наспех позавтракал и побежал за газетой, клятвенно пообещав заняться планшеткой после работы. Старик торжественно вручил мне пыльный прибор.

Чип стоил один доллар двадцать пять центов. Сегодняшний.

Схватив пластину дрожащими руками, я помчался обратно в гостиницу. Вот он, билет в светлое будущее! Стоит лишь переступить порог… Я отчетливо осознавал, что придется мне вовсе не в бирюльки играть, и все же думал именно так. Не видел того, как через тот самый порог переливалась густая венозная кровь. Внутри было все что угодно, но только не свет.

Однако на пути стоял очередной день грязной, тоскливой работы. Я и впрямь казался себе глупым мальчиком, бегающим вдоль дырявой плотины и затыкающим единственной пробкой множество дырок. Ни капли смысла, верно? Ничто, никакие усилия не могли сдержать чудовищный натиск энтропии, рвущейся в чертов отель.

По всем тестам, которые мне только доводилось делать в школе, выходило, будто я клубок противоречий: упрям, но нетерпелив; жесток, зато справедлив; неисправимый романтик и жуткий прагматик… Все – в одном лице.

Наверное, в те годы так оно и было. За примерами далеко ходить не надо. Я никогда не любил обходить препятствия, представляя их себе кирпичной стеной, которую нужно разрушить во что бы то ни стало. Затыкая дырки в отеле-плотине, я грудью бросался на эту самую стену, в кровь расшибая лоб и ладони. Все мои усилия пойдут прахом в самое ближайшее время, – плотина окончательно рухнет под диким напором. Я же хотел видеть одно лишь грядущее. Довольно с меня грязи, пыли и оголенной проводки.

Поэтому эти самые усилия носили, скорее, символичный характер. (Если вы понимаете, что я имею в виду.) Нельзя расслабляться так близко от цели. Я кожей чувствовал, что приближаюсь к ней с каждой минутой, – как чувствуют тепло или холод. Лихорадочная радость только росла, пульсируя и согревая желудок.

Не помню, как окончился мой второй рабочий день. Наверное, я поужинал, не замечая вкуса, и только тогда поднялся в пентхауз за планшеткой. Но, скорее всего, я был слишком уж нетерпелив и сразу же помчался наверх, прямо в рабочей одежде.

Схватив планшетку, я включил питание и сунул в приемную щель чип-газету. У нас на Гере такие не продавались. По одной простой причине: корабли заходили в порт довольно редко, так что везти еще и газеты не имело смысла – к тому времени новости теряли свою актуальность.

Наспех разобравшись в управлении, я начал прокручивать текст. Плоский экран высвечивал одну за другой страницы, верстка которых походила на древние – настоящие газеты, – которые наши варвары-предки печатали еще на бумаге.

Объявлениям предшествовал хрустящий ворох скучных и бесполезных статей: Император сделал такое-то заявление, Император сделал то-то, Император посетил Сенат и кого-то еще; новый закон, новые налоги и новые проблемы; ситуация в Пограничье, подозрительная активность Иных; мятеж на Зимбабве, паранойя террористических актов; «Мега-Софт», как всегда, хвалился успехами в области искусственного интеллекта. Уголовную хронику я пропустил, не глядя.

Мне приходилось листать все эти «страницы», потому как терпения на то, чтобы окончательно освоиться с управлением, уже не хватало. Вот оно, аллилуйя! Несколько страниц, заполненных крохотными черными буквами. Объявления. Я жадно прильнул к планшетке.

Так… Жилье, постылое куплю-продам, обмен какой-то херни и многое другое. Я знал, что искать следовало в разделах «Разное», «Ищу работу», или просто в «Услугах». Последние были бесстыдно захламлены откровенной вульгарщиной; застенчивые предложения порезвиться меркли перед особо экстремальными перлами. (Я вовсе не был монашком, но парню с захолустной планеты, сами понимаете, все это было в диковинку.) Проститутки: телефонные, сетевые (безумно дорогие виртуально-киберпространственные, или же позорно дешевые клавиатурно-буквенные), натуральные – любого пола, возраста и расовой принадлежности, включая, конечно, Иных. Цветной файл-каталог, видимо, высылался по первому требованию.

Как вы понимаете, все это меня не интересовало. Ну, интересовало, конечно, только всему свое время. Раздел «Разное» был слишком велик, разнопланов, а значит, заочно безнадежен. Его я оставил на потом. «Ищу работу» принес некоторые результаты: пара объявлений, типа «Решаю проблемы. Любые», «Крови-грязи не боюсь», я постарался запомнить. Видимо, у планшетки имелась своя оперативная память, но обращаться с ней я пока не умел.

«Услуги» все-таки тянули меня. Среди проституток, со всеми их непристойными предложениями, белой вороной смотрелось скромное: «Устраняю конфликты». И номер. Простенько, но со вкусом. В принципе, киллер мог написать «Устраняю людей», но вряд ли редакция газеты пропустила бы такое в «печать». И все же смысл почти не менялся. Нет человека, нет и конфликта. Раз и навсегда.

Почему-то это объявление заинтересовало меня больше всех прочих. Всего же в газете наемные убийцы предлагали свои услуги шесть раз. Запало, знаете, в душу. «Устраняю конфликты». Я не особо любил конфликты, и весьма любил деньги.

Все мы были молоды. Все мы когда-то любили.

Схватив планшетку, я поспешил вон из номера. В отеле, как уже говорилось, не было ни компа, ни оптоволокна. Значит, связываться с неизвестным абонентом придется откуда-то из другого места. Пустяки. На любом бульваре-проспекте было полным-полно салонов. Отправить сообщение я еще мог себе позволить, хотя обращаться со своим, с позволения сказать, капиталом стоило очень и очень бережливо. Поэтому я решил пока начать с того самого, что устраняет конфликты. По-настоящему классные киллеры в рекламе не нуждались, однако выбора у меня особого не оставалось. Получим ответ, а там посмотрим.

Итак, схватив планшетку, я поспешил вон из номера. Но, стоило только распахнуть дверь, как под ноги подвернулся какой-то мужичок-старичок. Он как раз поднимался по лестнице, в обеих руках – потрепанные саквояжи. Рассчитав траекторию таким образом, что столкновение должно было только сообщить мне ускорение, я устремился прямиком на него. Затея, достойная идиота, однако в тот момент я уже ничего не соображал, ополоумев от счастья.

В самый последний момент старик непонятным образом вывернулся, изогнулся, испарился из точки встречи. Я оступился и едва не навернулся вверх тормашками с лестницы. Спасли крепкие стальные перила. Планшетку удалось поймать едва ли не зубами.

Радость, надежда и счастье моментально сменились своими темными ипостасями: гневом, досадой и злостью. Красный, немного испуганный, но злой как черт, я обернулся к нахалу. А главное, что и сердится-то следовало на самого себя: сам виноват. И все-таки, я был прежде всего жесток, а уже потом – справедлив.

Старик ничуть не смутился. Поглядев на раскрытую дверь, он повернулся ко мне и тихо спросил:

– Это тот самый пентхауз, что обещал мне хозяин?

– Это пентхауз, – проворчал я, – но обещать вам хозяин ничего не мог. Здесь живу я.

– Да, мистер Сойер сказал, что здесь временно проживает некий работник. Это вы и есть?

Я вовсе не забыл наш уговор освободить номер по первому требованию. Вот только все эти старые пердуны меня уже здорово достали, к тому же я привык к просторной веранде. Занимать одну из тех комнатушек, в которых я каждый день чиню проводку, мне совсем не улыбалось. Вот он пусть там живет, он старый, ему все равно.

– Вот что, папаша, пойдем-ка со мной. – Я взял старика под локоть, собираясь спустить этажом ниже. – Я покажу тебе прекрасные апартаменты, пентхауз еще не доведен до ума…