Как видите, я все рассчитал. Чего-чего, а возможностей для этого Гера давала предостаточно. Я частенько лежал на крыше родительского дома и глядел на звезды. Мне было известно приблизительное местонахождение Зевса, и долгими бессонными ночами я грезил столицей Империи. В доме у нас стоял старенький потрепанный голопроектор, которым пользовался лишь я один, когда никто не видел. Для меня это была самая драгоценная вещь – окно в реальный мир. Планета-город манила меня огнями и блеском металла. Там мое место, – говорил я себе, ломая спину под очередным мешком свеклы.
Наверное, знание этого предшествовало появлению иного. Возможно, я ошибаюсь.
В детстве меня никогда не спрашивали, чем я хочу заниматься; альтернативы на Гере практически не было. Все случилось как-то сразу. Внутренний процесс, годами тянувшийся втайне от меня, получил логичное завершение.
Неким абстрактным утром я очнулся от сна и понял, что обрел мечту. Я хотел стать наемным убийцей, мрачным одиночкой, повсюду таскающим с собой целый арсенал смертоносных орудий. Глупость, конечно, но с годами эта мечта ничуть не слабела. Напротив, – набиралась сил, наливалась соком и яркими красками.
Думаю, объяснять все это слишком долго и утомительно, поскольку над содержимым этой самой башки до сих пор ломают головы куда более искусные специалисты. Однако я попытаюсь, чтобы у вас, не дай Бог, не сложилось о старине Гэсе неверного впечатления.
Я отнюдь не был маньяком. Дома мы держали пару коров, пяток свиней и несчетное число всяческой птицы. Соседские пацаны здорово получали от меня по шее за то, что пытались проявлять свои нездоровые садистские наклонности. Но бить людей мне также не доставляло удовольствия. Просто… я их не любил. Думал, что лишить кого-либо жизни – не столь уж великий грех, как о том вещал приходской священник. Все мы смертны – раньше ли, позже. Какая разница?
Думал, что убивать – отнюдь не трудно. Просто работа, ничего иного. Конечно, я ошибался, но осознать это мне предстояло много позже. Как водится, тогда, когда было уже поздно. Я корчился в агонии, а душа кипела в протесте, обжигая рот и ноздри… Впрочем, все по порядку.
С самого детства я возненавидел физический труд. Но перед глазами маячил Зевс. Чтобы выжить там, нужно здорово крутиться. Уметь делать что-то такое, что у тебя получается лучше, чем у других. Делать то, за что платят хорошие бабки.
Но я ничего не умел. Получить достойное образование малограмотному крестьянину было невозможно – я провалил бы первый же экзамен в любом из благотворительных университетов. Судьба отнюдь не стряхивала меня на темную дорожку, я свернул на нее добровольно. Крестьянин не хотел работать и не имел достойного количества знаний. Не первый и не последний. Преступный мир предоставлял достаточно возможностей заработать на жизнь лохам вроде меня. Однако я считал, что поступаю умнее. Я не собирался хвататься за первую подвернувшуюся возможность. У меня был свой план.
Я знал, что хочу убивать за деньги. Киллеры – аристократы преступного мира. Их не знают в лицо, но дрожат от страха, стоит лишь заслышать грозное прозвище. Они служат самой Смерти, невидимые и неуязвимые, подобные своей госпоже. От них не жди пощады, не пытайся бежать. Если киллер принял заказ, он найдет тебя на краю Империи. И даже дальше, если потребуется.
О таком благородстве и профессионализме я и мечтал. Но это не детский романтизм. У нас в доме не было художественных произведений, – книг или дисков, – а платные каналы остросюжетного кино наш голопроектор, само собой, не принимал. Я смотрел новости, особенно тщательно – уголовную хронику, в которой то и дело сообщалось о том, что некий киллер выполнил заказ, не оставив ищейкам ни единой зацепки. Я смотрел и слушал с открытым ртом.
Короче, мне надоело копаться в этом старом дерьме. Черт возьми, я хотел стать кем-нибудь, хотел учиться! Точка.
Корабль летел на Адонис. Невероятно. Расстояние до моей мечты сократилось почти вдвое. Время летело незаметно, пока я драил бессчетные палубы. Дерьмо и закопченные швы. Хрустальные стены, блеск металла. Мое трудолюбие не прошло незамеченным. По прибытии на Адонис капитан заявил, что я с лихвой отработал свой проезд. Поскольку кораблю в любом случае требовался работник, он возвращает мне часть заработка. Рука извлекла из кителя несколько купюр. Остальные он, вне всякого сомнения, припрятал в другом кармане, но я был благодарен даже за это. Отнюдь не первые деньги, заработанные тяжким трудом, поэтому особого восторга я не испытывал.
Капитан оказал мне другую, куда более уместную услугу. Космопорт на Адонисе был просто огромен, но у меня не было времени глядеть по сторонам. Катер капитана лавировал между металлических громадин; скорость пыталась ужасать, но я не испытывал страха. Сейчас-то я понимаю, что в то время был по-настоящему бесстрашен. Мне нечего было терять; я не очень-то верил в осуществимость своей мечты. Взгляд упрямо шарил вдали.
Искомый корабль оказался таким же неуклюжим грузовозом, но я не придал этому значения. Главное, что меня доставят на Зевс. Рано или поздно. Когда-нибудь я окажусь среди хрустальных башен.
Капитан грузовоза был прекрасно знаком с другим, тем, что доставил меня на Адонис. Я не помню фамилий, да и лица расплываются, как в мутном зеркале, перетекая одно в другое. Меня посадили на корабль. Перспектива гнуть спину над вонючими гальюнами еще один перелет отнюдь не пугала. Я будто вознесся над посадочным полем. Сами знаете, что это за чувство. Так ведь?
Мое первое посещение Адониса продлилось меньше часа. Гравитационный колодец отпускал неохотно, словно ревнивая женщина. Грузовоз скрипел и дергался, взлетал и падал. По-моему, я потерял сознание, но, скорее всего, это было логичным следствием застарелого стресса.
Корабль выдержал шторм. Метровая броня обволакивала меня, – горячее сердце, стучавшее где-то внутри. В венах моих текло ракетное топливо, а бортовой компьютер мечтал о хрустальных башнях.
Проснулся я свежим и отдохнувшим, как редко удавалось на Гере. Странно, но мне позволили выспаться. Отстегнув ремни, удерживающие тело в антиперегрузочном кресле, я отправился отрабатывать проезд. Боцман деловито обозначил сектор работы. Нужно заметить, что после сезонных рабочих я просто отдыхал. Образовалось много свободного времени. После того, как боцман тщательно проверял дневную норму, мне позволялось бродить по кораблю везде, где только заблагорассудится.
На кают-компанию я набрел чисто случайно. Первые дни я по несколько часов кряду пялился на роскошные голограммы платных каналов, которые принимал корабельный головизор. Матросам это диво успело приесться, поэтому мне никто не мешал. Они пили и ели, тихо посмеиваясь над темным крестьянином. Я был предоставлен самому себе.
Конечно, приоритеты моих интересов не могли остаться незамеченными. Я игнорировал эротику и порнографию, сосредотачивая внимание на каналах новостей, образования и остросюжетного кино. Особенно мне полюбился канал уголовной хроники. Вначале матросы относились к этому с юмором, затем – с невольным подозрением. Ну какой восемнадцатилетний пацан пропустил бы порнушный канал по собственному желанию?..
На все вопросы я отвечал невнятным пожатием плеч. Зачем на Зевс? Так, посмотреть. Всегда мечтал. Хороший канал? Да, конечно. Не знаю, просто интересно.
Может, я и был простачком. Отнюдь не таким, каким хотели видеть меня пьяные матросы. Сам я спиртного не пил, подсыпать же мне чего-нибудь в содовую не представлялось возможным. Конечно, кто-то о чем-то догадывался, поскольку так бывает всегда. Это ничего не меняло: я молчал, предпочитая слушать.
Молчание – золото. Я всегда был хорошим слушателем. Когда у матросов развязывались языки, начиналось время невероятных рассказов. Звездолетчики травили байки каждый вечер, но, поскольку особой фантазией не отличались, знали выдумки друг друга наперечет. Само собой, я оставался единственным слушателем. В нужных местах открывал рот, торопил и поддакивал. Большая часть того словесного хлама мне была ни к чему, однако порой в цветастой мишуре скрывались зерна истины. Особенно внимательно я вслушивался в то, что касалось Зевса. Матросы вовсю расхваливали столицу, но, как я понял, ни одному еще не удавалось забраться дальше пары припортовых кварталов. Названия кабаков, казино, дорогих борделей, цены и имена проституток… Все это я пропускал мимо ушей. Наводящие вопросы старался, по мере возможности, задавать аккуратно, дабы не укреплять подозрений. Увы, о преступном мире Зевса матросы были осведомлены даже хуже меня.
