Тот медленно моргнул, с трудом разлепил губы и ответил:

— Я жду.

— Чего?

— Смысл ожидания в том, чтобы не пропустить момент, иначе это уже не ожидание, а напрасная потеря времени.

— Так чего же вы ждёте?

— Когда произойдёт то, на что я надеюсь.

— И на что вы надеетесь?

Старик посмотрел на Гарри и вновь уставился на огоньки.

— А ты почему не спишь, аврор?

— Я на дежурстве, мне не положено.

— Но ты с удовольствием провёл бы это время в постели, видя сладкие сны, чем беседуя со мной? — произнёс старик.

— Верно.

— И ты надеешься, что когда-нибудь срок твоего вынужденного бдения выйдет?

— Да, так и есть.

— Вот и я надеюсь, что, наконец, закончится то, что мне не нравится. И не хочу пропустить момент, когда это случится.

— Вы ждёте смерти? — догадался Гарри. — И хотите встретить её лицом к лицу?

— Смерть не всегда дарует избавление, господин аврор, — заметил старик. — Иногда совсем наоборот.

— Что, так много нагрешили и думаете, что попадёте в ад?

— А ты?

— Я не думаю о смерти и не жду её, — холодно ответил Гарри.

— Напрасно, — старик скривил губы в саркастической усмешке. — Жизнь — вещь чрезвычайно хрупкая. Сегодня ты ходишь по улице, напыщенный как индюк, строишь планы, самодовольно улыбаешься своей ничтожной персоне, а завтра — раз, и ты всего лишь мешок из кожи, набитый костями и несбывшимися надеждами. Думать о смерти стоит всегда, потому что она маячит за твоей спиной.

— Было время, когда я много думал о ней, теперь оно закончилось, — твёрдо сказал Гарри. — Сейчас я не вижу смысла в том, чтобы тратить свою жизнь на пустые размышления.

— Это говорит одновременно о твоей смелости и глупости. Впрочем, гриффиндорцам свойственны оба этих качества. Я ведь угадал?

— Да, я из Гриффиндора, хотя шляпа уговаривала меня поступить на другой факультет.

— У Годрика была репутация глупца, у Хельги — гусыни, Ровена была спесивой, и только Салазар считался истинным магом — хитрым, стойким и живучим. Таким и должен быть настоящий волшебник.

— Волшебники бывают разные.

— Да, и где они? Измельчали под этим вашим Статутом о секретности. Тратят все силы, чтобы только не раскрыть себя. Трусы! Жалкие крысы!

— Мы слишком опасны. Магглы нас не примут…

— Магглы должны знать своё место! — зло воскликнул старик. — Если уж судьба обидела их настолько, что не дала ни капли волшебной крови, пусть не путаются под нашими ногами. Мы должны править этим миром по праву сильного, а не наоборот, господин аврор.

— Я вижу, нам с вами согласия не достичь.

— Не думаешь ли ты, глупец, что способен разубедить меня во время досужей беседы? — презрительно спросил старик. — Ничего у тебя не выйдет.

В это время в соседней — сто четвёртой — палате раздался громкий стон.

Гарри рванул туда и обнаружил Фатму, склонившуюся над больным.

— Что с ним?

— Приступ, — ответила она. — Бедняга, ещё дня три и отмучается. — Она заботливо укрыла несчастного. — Я дала ему успокоительное. — Медсестра посмотрела на Гарри так, будто ждала одобрения.

Он кивнул, и Фатма улыбнулась.

— Как твое дежурство? Ты решить не спать?

— По правде говоря, мне не положено. То есть я могу вздремнуть, но не больше двух часов, — объяснил Гарри.

— Но ведь тебя никто не проверять?

— Да, — пожал он плечами.

— Тогда ты можешь пойти спать прямо сейчас?

— Могу, но мне не хочется.

— А чего тебе хочется, Гарри? — с придыханием спросила Фатма, подходя ближе.

Гарри уставился на её покачивающиеся бёдра, затем перевёл взгляд выше — до тонкой талии, потом ещё выше — до туго обтянутой белой тканью, полной груди, нежной шеи, и остановился на свежих, чуть влажных губах. Ему очень захотелось проверить, каковы на ощупь эти волнующие формы и на вкус — этот слегка приоткрытый рот, но что-то не давало ему поддаться порыву. Какое-то важное, незавершённое дело.

— Мне надо кое-что проверить, — хрипло сказал он и быстро вышел из палаты.

Ноги сами понесли Гарри к выходу, возле которого могли прятаться давешние авроры, однако там уже никого не было. Оперативная группа покинула место преступления. Он отправился обратно, остановился перед сто седьмой палатой и неуверенно постучал.

Никто не ответил. Гарри полминуты размышлял о том, насколько неловко будет вломиться внутрь, ведь там, возможно, происходит то, что никоим образом его не касается.

Всё же он решился и открыл дверь. Палата была пуста. Наверное, Гермиона ушла, как только обнаружила, что авроры снялись с места. Он сел на кровать и разочарованно пнул тумбочку.

До конца дежурства оставалось всего ничего, и Гарри решил, что имеет полное право поспать.

*

Проснулся он от навязчивого ощущения, что кто-то на него неотрывно смотрит. Так и есть: на стуле сидел пожилой человек и буравил его карими глазами.

— Вы кто? — Гарри потянулся за палочкой, но не обнаружил её.

— Прошу меня извинить, вы ведь Гарри Поттер, верно? — вежливо поинтересовался человек.

— Да. — Гарри сел и помотал головой, разгоняя сон.

— А я — Самюэль Хоуп, сын Асвальда Хоупа, который имеет оплаченный пансион в больнице святого Мунго. Вы не подумайте, что я плохой сын, просто отец сам настоял, что ему лучше быть в лечебнице, где осуществляют каждодневный уход за колдунами в летах…

— Простите, мистер Хоуп, я, видимо, не совсем понял…

— Я тоже, как бы это сказать, в некотором замешательстве, ибо сегодня стосемидесятилетний юбилей, соберётся вся семья, а нас, Хоупов, немного-немало около сотни, и будет несколько затруднительно объяснить, почему я не сумел доставить отца, дядю, деда, прадеда и прапрадеда домой.

— Что? При чём здесь все эти люди?

— Понимаете, какой казус: я пришёл сегодня забрать отца на его юбилей и вместо него вижу в палате вас, — закончил Хоуп и укоризненно посмотрел на Гарри.

— Подождите, разве вы не забрали его вчера? — удивился Гарри.

— Нет.

— Тогда где же он?

— Меня этот вопрос в равной степени интересует.

— Бред какой-то. Вы спрашивали у медсестёр? Тут есть одна — Фатма. Она дежурила в отделении.

— Я посещаю отца дважды в неделю и знаю всех медсестёр в Мунго. Никого по имени Фатма я не встречал.

— Это странно.

— Совершенно с вами согласен.

— Один момент, — Гарри встал, прошёлся туда-сюда и остановился у окна. — Мистер Хоуп, когда вы видели вашего отца в последний раз?

— Вчера, двадцатого сентября. Я пришёл проверить в добром ли он здравии и способен ли выдержать аппарацию.

— Двадцатого… А сегодня, надо полагать, двадцать первое? — с усмешкой произнёс Гарри.

— Вам нельзя отказать в логике, мистер Поттер.

— Вы ошибаетесь. Сегодня двадцать третье, значит, вчера было двадцать второе.

— Что вы, мистер Поттер, как я могу перепутать такую знаменательную дату? Двадцать первое сентября — день рождения Асвальда Хоупа! Даже в Пророке об этом пишут! — Он протянул Гарри газету.

В ней действительно была напечатана небольшая поздравительная заметка, где Асвальда назвали старейшим магом современности.

— Она позавчерашняя, — заявил Гарри.

— Нет! Уверяю вас, сегодняшняя. Утром сова принесла.

— Так. Давайте-ка спросим у кого-нибудь другого! — Гарри рванул из палаты.

В коридорах никого не было, он спустился на первый этаж и наткнулся на ночного сторожа.

— Тэдди! — крикнул Гарри, и сторож испуганно вздрогнул. — Какое сегодня число?

— Двадцать первое сентября, — на автомате произнёс тот. — А что вы тут делаете? — поинтересовался он, подозрительно прищурившись.

— Как «что»? Я тут дежурю!

— В каком смысле?

— В таком, что у меня наряд на дежурство! Мы вчера заходили к тебе с Фатмой, помнишь?

— С кем?

— Ну, медсестра… турчанка. Красивая такая. Мы приходили после того, как приезжали авроры на ложный вызов.

Тэдди быстро заморгал, нахмурил брови, потом, когда окончательно понял, что не в состоянии увязать воедино всю услышанную от молодого аврора информацию, скривился; но тут подоспела помощь: — Тэдди!