— Учительнице не обязательно быть смазливой, надо, чтобы в голове что-то было. Детям государственную итоговую аттестацию сдавать. Чему она может научить, сразу после университета?

Владимир Иванович заступился:

— Зоя Карловна, вспомни, какие мы с тобой приехали. И ничего, шестнадцать лет на одном месте трудимся.

— А мне другое обстоятельство интересно: наша Танеева уже успела заинтриговать её своей фамилией?

Арина заглянула в приоткрытую дверь и увидела говорящую Лилию Николаевну.

Литераторше с сарказмом ответила Зоя Карловна:

— Конечно. Ну, если новенькая совсем не профан, то должна была клюнуть на…

Звонкой трелью разлился звонок, Арина вздрогнула. Двери классов распахивались, и в коридор высыпала ребятня, шумя и громко переговариваясь. Девушка резче, чем хотела, открыла дверь и почти вбежала в учительскую, так и не услышав, на что она должна была клюнуть.

Педагоги, молча, одновременно посмотрели на неё, но не проронили, ни слова.

Владимир Иванович, стоявший спиной к окну, хмыкнул и прошёл к столу.

Следом за Ариной торопливо вошла Ольга Семёновна, держа под мышкой журнал, и прямо с порога начала возмущаться:

— Этот Карпов скоро сведёт меня с ума. Он такие каверзные вопросы задаёт на уроке, что вгоняет в краску всех девочек класса.

Владимир Иванович поморщился и нехотя произнёс:

— Да полноте вам, Ольга Семёновна, каждый день одно и то же. Вызывайте отца, он быстро его мысли в нужное русло направит.

Арина пока не знала, кто такой Карпов, поэтому возмущения Ольги Семёновны ей были неинтересны. Она прошла к столику с электрическим чайником и изучающим взглядом окинула содержимое стола.

Зоя Карловна, со своего места внимательно наблюдавшая за действиями девушки, произнесла:

— У нас, милочка, каждый свою кружку приносит из дома. А также чай, кофе, что вы там предпочитаете, — последние слова математичка небрежно выделила интонацией.

— Какао, — дурашливо добавил Владимир Иванович, разглядывая бледную девушку, но его шутку никто не поддержал.

Арина вдруг почувствовала какую-то неловкость и ненужность. Словно она оказалась в неподходящий момент в неподходящем месте. Ей вдруг жутко захотелось вернуться в свою городскую квартиру, в любимое просиженное кресло и, закутавшись в старый, потёртый клетчатый плед, перечитывать знакомые, любимые книги. Девушка даже словно со стороны увидела себя в домашнем кресле, но подавила желание выскочить из учительской и, подняв одну бровку, пристально посмотрела на математичку.

Ольга Семёновна, словно спохватившись, поставила классный журнал на место и суетливо произнесла:

— Так у нас же гостевые чашки есть.

Подошла к тумбочке, открыла скрипучую дверцу, извлекла чайную пару и доброжелательно протянула Арине:

— У вас, наверное, и чая с собой нет? — и, взяв изрядно помятую коробочку из-под чёрного чая со своего стола, протянула девушке:

— Угощайтесь, пожалуйста.

Арина взяла из коробочки одинокий пакетик чая и, благодарно кивнув, налила кипяток в чашку.

Весёлой трелью разлился школьный звонок. Педагоги дружно встали со своих мест и один за другим направились на уроки. За столом, в углу учительской, осталась сидеть Любовь Ивановна, учительница начальных классов. Она внимательно и сосредоточенно проверяла тетради. К тому, что только что происходило в учительской, женщина была совершенно безучастна. Закрыв последнюю тетрадь и отложив ручку с красным стержнем в сторонку, Любовь Ивановна наконец-то обратила внимание на девушку, которая с удовольствие отхлёбывала чай и смотрела в окно. Кстати, чай оказался на удивление хорошим, с терпким приятным привкусом, так про себя отметила Арина.

— А вы большая молодец, умеете держать удар, — произнесла учительница, поднимаясь со своего места и надевая плащ. — Наши педагоги с осторожностью относятся к приезжим, так что держитесь.

Арина хотела поблагодарить Любовь Ивановну за поддержку, но та уже защёлкнула портфель и быстро вышла из учительской.

— Ничего, — сказала сама себе приободрённая девушка, — Прорвёмся.

Когда чай взбодрил и разлился теплом по телу, разогнал усталость и от приятного напитка в душе даже загорелся огонёк надежды на светлое будущее, она покинула учительскую и быстро поднялась в кабинет истории, навела порядок на рабочем столе, взяла сумочку и поспешила вниз. На лестничном пролёте ей повстречалась Лариса Петровна:

— Уже уходите? С расписанием ознакомились? Завтра не опаздывайте, у нас занятия начинаются в восемь-тридцать. Минимум за пятнадцать минут вы должны быть на рабочем месте, — директор произносила фразы назидательным голосом, словно провинившейся ученице. Арина почему-то вспомнила директора своей школы Людмилу Павловну и подумала: «Директора школ, наверное, все одинаковы. Интересно, дома они с родными также официально разговаривают?»

Стоило Ларисе Петровне закончить фразу, Арина согласно кивнула головой, попрощалась и легко спустилась вниз. В сумочке завибрировал мобильный телефон, девушка на ходу открыла сумочку и, не заметив приближающегося молодого человека, столкнулась с ним.

— Растяпа, под ноги смотреть надо, — произнёс широкоплечий молодой мужчина и пошёл по коридору не оглядываясь.

Арина наконец-то достала телефон, пропущенный звонок был от мамы.

«Попозже перезвоню, — досадуя на себя, подумала девушка. — Надо же было так врезаться, синяк, наверное, на плече останется».

Из гардероба за происходящим столкновением внимательно наблюдала тётя Лиза.

— Не обижайся на него, — попросила женщина, как только Арина подошла к ней поближе. — Миша хороший парень, просто не любит девушек.

Арина, морщась от боли и потирая ушибленное место, поинтересовалась:

— Чем это девушки ему так не угодили?

— Миша из армии привёз молодую беременную жену, избалованная девица, я тебе скажу. Сколько здесь жила, всё ныла, что ей в этой глухомани скучно, что цивилизации здесь нет. Так вот, после родов, не прошло и полгода, как она поехала проведывать родителей, да так и не вернулась. Его дочка Иринка во второй класс уже перешла, а Миша так и не женился.

— Однолюб, что ли? — безразлично поинтересовалась Арина.

— Думаю, что просто девушки у него из доверия вышли.

Девушка не ответила, этот грубиян её совершенно не интересовал.

Арина вышла из здания школы и направилась домой.

Вечер подкрался незаметно. Арина, как и обещала, отправилась к Танеевой. Она заранее вышла из дома и с удовольствием шла по знакомой главной улице Боровиково. Навстречу показалось стадо коров, неспешно подгоняемое пастухом. Коровы без принуждения пастуха сворачивали в нужный им переулок.

У тёти Тани когда-то тоже была чёрно-пёстрая корова Зорька, с большими, красивыми чёрными глазами с поволокой и длинными прямыми ресницами, — девушка вспомнила Зорьку и улыбнулась. Арина не любила парное молоко, тётя постоянно племянницу за это упрекала и беспрестанно напоминала о пользе этого продукта. А вот молоко, охлаждённое в холодильнике, с горячими булочками с корицей, испечёнными тётей, Арина уплетала с удовольствием.

Девушка отошла с дороги на обочину, пропуская стадо, растянувшееся по всему свободному пространству улицы. Стадо было пёстрым: коровы шли рыжие и мышастые, чисто чёрные с блестящим отливом и чёрно-белые. За собой бурёнки оставляли столб пыли, которая в безветренную погоду долга висела в воздухе.

Тётя Таня корову всегда ласково называла «кормилица». Зорька была высокоудойной коровкой, молока было много, поэтому в тётином холодильнике в избытке водилось масло, сливки и творожок, который Арина любила, есть с малиновым вареньем.

К ней приблизилась чёрная корова с большими, острыми рогами, втянула воздух шершавым носом, облизнулась и продолжила путь дальше. Девушка проводила «бурёнку» долгим взглядом, и вдруг вспомнилось, как однажды заболела тётина Зорька.

Тётя Таня, когда отправлялась доить корову, всегда отрезала от булки хороший ломоть хлеба, чтобы угостить свою кормилицу. В тот вечер всё было как обычно, только вернулась тётя, после дойки, расстроенная.