– Первый оборот называется «Страж Эверама», – сообщила Мелан, туго натягивая шелк и перекрещивая его над лоном. – Семь перекрестов – по числу Небесных столпов.

Инэвера повторила ее действия и умудрилась какое-то время продержаться, пока не вмешалась Кева.

– Шелк перекрутился, начинай заново, – велела дама’тинг.

Инэвера кивнула, обе девушки расплели связанное и начали снова. Инэвера свела брови, изо всех сил стараясь обматываться без изъяна. Кеневах сказала, что бремя ее ошибок ляжет на Мелан, и ей не хотелось, чтобы девушку наказали за ее криворукость. Инэвере удалось дойти до головного плата, когда дама’тинг сделала очередной выговор.

– Не так туго, – сказала Кева. – Ты же завязываешь бидо, а не бинтуешь расколотый череп шарума. Еще раз.

Мелан раздраженно посмотрела на Инэверу, и та вспыхнула, но им пришлось снова все распустить и начать с нуля.

На третий раз Инэвера поймала ритм и вошла в струю. Процесс стал естественным, и вскоре они с Мелан стояли в одинаковых шелковых бидо.

Кева ударила в ладоши:

– Возможно, девочка, из тебя все же выйдет толк. Мелан училась сплетать бидо не один месяц, а она из самых смышленых. Правду я говорю, Мелан?

– Как будет угодно дама’тинг. – Мелан скованно поклонилась, и у Инэверы возникло чувство, что Кева язвит.

– В купальню, – скомандовала Кева. – День кончается, и скоро откроются кухни.

При упоминании еды у Инэверы заурчало в желудке. Она уже много часов не ела.

– Скоро покушаешь, – улыбнулась Кева. – После того, как вы с девочками подадите ужин и отскребете посуду.

Издав смешок, она указала в сторону, откуда доносился плеск и валил пар. Мелан быстро расплела бидо и устремилась туда. Инэвера провозилась дольше – старалась не запутать шелк; затем пошла следом, шлепая босыми пятками по плитке.

Проход закончился большим бассейном с горячей водой. Воздух загустел от пара. Там находились десятки девушек – все наголо обритые, как Мелан. Попадались ровесницы Инэверы, но многие были старше, а некоторые уже почти достигли зрелости. Все они либо стояли и мылись в каменной купальне, либо разморенно сидели на скользких боковых ступенях, сбривая волосы и подрезая ногти.

Инэвера подумала о ведре теплой воды, которым они с матерью обходились для мытья. Их норма позволяла только изредка менять воду. Дивясь, она пошла по купальне; горячая вода ласкала бедра, а кончики пальцев легко бороздили поверхность, будто оглаживали выставленный на рынок шелк.

Их сразу же заметили. Лентяйки сели прямо, уподобившись шипящим змеям, и все глаза в затуманенном помещении приковались к двум девушкам.

Инэвера повернула назад, но путь к отступлению оказался закрыт. Кольцо девушек смыкалось плотнее, исключая бегство и не давая увидеть обеих снаружи.

– Это она? – спросила одна.

– Та самая, которую призвали кости? – подхватила другая.

Вопрошающие затерялись в клубах пара, девицы кружили, рассматривая Инэверу под всеми углами так же, как изучала кости Кева.

Мелан кивнула, и круг еще больше сузился. Инэвера ощутила себя сокрушенной под грузом коллективного взгляда.

– Мелан, что ты…

Инэвера с колотящимся сердцем потянулась рукой.

Мелан поймала ее кисть, вывернула и с силой дернула. Инэвера повалилась на нее, и Мелан сгребла ее густые волосы в горсть, воспользовавшись инерцией падения и погрузив ее голову в воду.

Далекая трескотня, шум воды. Инэвера непроизвольно вздохнула и захлебнулась, но кашлянуть под водой не могла, внутренности свело спазмом. Горячая вода обжигала лицо, и Инэвера отчаянно сопротивлялась, но Мелан держала крепко, и все было тщетно. Она забилась, когда ожгло легкие, но Мелан, как Соли в беседке, применяла шарусак, ее движения были быстры и точны. Инэвера ничего не могла сделать.

Мелан что-то орала в ухо, но вода скрадывала звук, и Инэвера не различала ни слова. Понимала лишь, что неизбежно захлебнется. Это казалось чудовищной нелепостью. Инэвере ни разу не довелось зайти в воду выше колен. В Копье Пустыни вода считалась драгоценностью, а на базаре была и товаром, и валютой. Существовало присловье: «Сверкает золото, но божественна вода». Позволить себе утонуть могли только самые зажиточные граждане Красии.

Она уже теряла надежду, когда Мелан с плеском выдернула ее и поставила прямо. Волосы Инэверы прилипли к лицу; она сотрясалась от кашля и судорожно глотала густой, наполненный паром воздух.

– …явилась сюда, – кричала Мелан, – затеяла беседу с дамаджи’тинг, как с постельной подружкой, и с трех попыток научилась вязать бидо!

– С трех попыток? – переспросила одна девушка.

– Убить ее за это, – добавила вторая.

– Считает себя лучше нас, – сказала третья.

Инэвера затравленно осмотрелась сквозь спутанные волосы, но напоролась на бесстрастные, мертвящие взгляды. Никто и пальцем не пошевелит, чтобы помочь ей.

– Мелан, пожалуйста, я… – пролепетала она, но Мелан усилила хватку и снова погрузила ее в воду.

Инэвере удалось задержать дыхание, но воздух вскоре вышел, и когда Мелан дозволила ей вдохнуть еще разок – она уже билась в очередном приступе паники.

– Не разговаривай со мной! – рявкнула Мелан. – Меня пристегнули к тебе на год, но мы не подруги. Ты воображаешь, что можешь явиться и одним махом занять место Кеневах? Обойти мою мать? Обойти меня? Во мне течет кровь Кеневах! А ты просто… неудачный расклад.

Откуда-то она извлекла острый нож, Инэвера в ужасе вздрогнула, а Мелан черкнула им по волосам, отсекая густые локоны.

– Ты никто.

Она перекинула нож в пальцах, взялась за лезвие и протянула его рукояткой следующей девушке, которая как раз приблизилась.

– Ты никто, – поддакнула та, сгребла очередную прядь волос Инэверы и отхватила ее.

Поочередно подошли все, беря нож и кромсая волосы Инэверы, пока от гривы не осталась лишь тень – уродливая, неровная и окровавленная.

– Ты никто, – произносила каждая в свой черед.

Когда отошла последняя, Инэвера стояла на коленях в воде, сломленная и плачущая. Ее вновь и вновь разбирал кашель, жег горло огнем. Казалось, что в легких осталась капля воды, и они непреклонны в намерении ее выхаркнуть.

Кеневах была права. Дворец дама’тинг почти не отличается от Великого базара, только нет ее заступника Соли.

Инэвера подумала о Манвах и ее последних словах насчет Кришн. Коль скоро ей неведом шарусак, то она разберется с Мелан и остальными так, как поступила ее мать. Опустит очи долу и будет делать, что скажут. Усердно работать. Слушать. Учиться.

А потом, без посторонних глаз, разыщет склад Мелан и запустит вредителей.

Ренна еще раз поцеловала Арлена. Приятный ветерок овевал тонкую пленку пота на их коже, даруя прохладу в удушливо жаркой ночи.

– Давно хотела выяснить, есть ли у тебя татуировки под этой тряпицей, – призналась она и пристроилась у него под боком, положив голову на его обнаженную грудь и внимая ударам сердца.

Арлен рассмеялся и обнял ее одной рукой:

– Это называется «бидо». И даже у моей одержимости есть границы.

Ренна подняла голову, приблизила губы к его уху.

– Может, тебе нужен доверенный метчик. Долг жены – хорошенько позаботиться о том, что находится у мужа под бидо. Могу расписать тебя воронцом…

Арлен сглотнул и зарделся.

– Метки расползутся еще по ходу рисования.

Ренна расхохоталась, обхватила его и вновь уронила голову ему на грудь.

– Иногда мне кажется, что я не в себе, – сказала она.

– Как это? – спросил Арлен.

– Будто я так и сижу в прядильной Селии Пустоцвет и таращусь в никуда. А все, что было после, только сон. И я гадаю, не унесли ли меня фантазии в светлое место, где я и осталась.