Он знает, что ему, как и всем другим мальчикам, надо списать одну страницу текста, то есть один столбец строчек. Это нелегко, но мальчикам надо стараться писать лучше и больше, потому что в высшей школе придется писать уже по целых три страницы в течение одного урока.

Сначала Сети отмечает дату урока и после этого начинает медленно и аккуратно списывать рукопись.

Сегодня необходимо писать как можно лучше, чтобы доказать, что ему не зря доверили папирус.

Опытный писец пишет ровно, строчки у него получаются прямые, знаки остаются одинакового размера от начала до конца. А вот Сети обычно начинает писать крупно, а дальше пишет все мельче и мельче, да и строчки почему-то начинают наползать одна на другую, и поэтому конец заданного урока у Сети всегда бывает написан гораздо хуже начала. Сегодня он особенно старается.

Так же пишет и Минмес, он тоже сегодня получил папирус. Ему досталась хорошо знакомая рукопись – «Поучение мудреца Ахтоя, сына Дуау, своему сыну Пепи».

Это поучение написано почти за тысячу лет до того, как родились Минмес и Сети, и вот с тех пор все мальчики во всех египетских школах читают его, переписывают и учат наизусть. В нем говорится, как хорошо и выгодно быть писцом, а чтобы убедить в этом учеников, сравнивается положение писца с тяжелым трудом земледельцев, рыбаков, различных ремесленников – ткачей, сандальщиков, каменотесов. Хотя таково же было содержание и многих других поучений, которые заучивали мальчики, но «Поучение Ахтоя» считалось лучшим, а поэтому и обязательным для заучивания.

На папирусе Минмеса уже четко написано заглавие рукописи – «Начало поучений, сделанных человеком по имени Ахтой, сын Дуау, его сыну по имени Пепи, когда он плыл на юг к столице, чтобы отдать его в школу».

Теперь Минмес пишет дальше: «Обрати же твое сердце к книгам… Смотри, нет ничего выше книг!»

Аменхотеп заглядывает через плечо Минмеса, потом подходит к Неферу, недолго смотрит, как тот переписывает «Повесть о Синухете», и, убедившись, что здесь все идет хорошо, наклоняется к Хеви. Вот здесь совсем неблагополучно!

Хеви, как и Минмес, переписывает «Поучение Ахтоя», но оба мальчика пишут совсем по-разному. Строчки на черепке Минмеса аккуратные, у Хеви же знаки получаются то жирными, то тонкими, как-то растекаются и сливаются один с другим. Толстые пальцы Хеви плохо справляются с палочкой, он набирает слишком много краски и часто делает кляксы. Его руки и даже лицо покрыты черными пятнами.

Аменхотеп посылает его умыться, затем дает ему другой черепок, заставляет взять новую палочку и терпеливо учит, как надо писать, чтобы добиться хорошего почерка. И Хеви удается написать две более или менее сносные строчки.

Теперь внимание Аменхотепа привлекает недовольное лицо Мехи. У него явно что-то не ладится, и молодой учитель спешит на помощь.

В руках у Мехи большой черепок, на котором уже довольно много написано, и написано неплохо, хотя некоторые слова и следовало бы написать лучше, как это понимает и сам Мехи. Но все-таки основная трудность урока для него не в переписке, а в особом задании, которое дал ему Аменхотеп.

Дело в том, что Мехи переписывает стихи «Гимн Нилу», а по правилам египетского письма каждый стих полагается отделять от другого красной точкой. В рукописи же, с которой списывает Мехи, этих точек нет, и учитель велел ему, чтобы, списывая «Гимн», он сам расставил точки. Тогда будет видно, где кончается каждая строка «Гимна», а значит, и вообще понимает ли Мехи, как надо читать стихи.

Аменхотеп не случайно выбрал такое упражнение именно для Мехи. Он знает, что мальчик не любит поэзию и считает стихи делом, не стоящим внимания будущего воина. Молодой учитель хотел добиться не только того, чтобы Мехи добросовестно, хоть и механически, заучивал задаваемые ему поэтические произведения. Этого было бы нетрудно достигнуть и вполне удовлетворило бы учителя Шедсу. Аменхотеп же считал, что гораздо важнее научить Мехи понимать и ценить красоту стихов.

«Удастся ли мне это сделать?» – думает Аменхотеп, подходя к Мехи.

– О чем ты задумался? – спрашивает он мальчика.

– Я не могу расставить точки, господин, – отвечает Мехи.

– Значит, ты не можешь понять, как надо читать этот «Гимн»? – уточняет Аменхотеп.

– Да, я не понимаю, и мне вообще бы не пришло в голову, что это стихи, если бы я не знал этого заранее. – В голосе Мехи слышится сдерживаемое раздражение от бесцельного, с его точки зрения, занятия.

Аменхотеп присаживается на циновку рядом с мальчиком, берет у него черепок и задумывается.

– Скажи, Мехи, ты любишь военные песни? – неожиданно спрашивает он.

– О да, господин, очень! – Мехи удивлен вопросом и с интересом поднимает глаза на молодого учителя.

– И, наверно, сам поешь их? – следует новый вопрос.

Мехи утвердительно кивает головой.

– А «Песнь о битве при Кадеше» ты знаешь?

– Нет, господин… – Мехи смущен. – Она есть у отца, он заказывал писцу Пентауру для себя список этой «Песни», но Пентаур принес рукопись, когда я уезжал к деду. А когда я вернулся, то, по правде сказать, забыл о ней.

– Но ты все-таки, вероятно, помнишь, о чем говорится в этой «Песне»?

– Да, помню: о великой битве египтян с хеттами у города Кадеша и о победе нашего войска. В этой битве сражался мой дед, и мой отец, и братья отца. У отца хранится хеттское оружие, которое он захватил в этой битве. А фараон наградил отца золотом храбрости!

– Должно быть, «Песнь о битве при Кадеше» нравится твоему отцу, если он захотел иметь ее у себя? – спрашивает Аменхотеп.

– Да, отец очень хвалил ее, – отвечает Мехи.

– Тебе непременно надо прочесть эту «Песнь», Мехи. Вот послушай, как там говорится про начало битвы:

Аменхотеп читает сначала тихо, потом все громче, сам увлекаясь поэмой о победе.

Мальчики невольно перестают писать и начинают слушать.

А битва уже разгорается, и фараону, неосторожно вырвавшемуся вперед с небольшим отрядом, грозит серьезная опасность.

Хорошо читает молодой учитель! Мехи не спускает с него горящих глаз. Мальчик мысленно сам сражается с хеттами и вместе с египетскими войсками терпит сначала неудачу, а затем торжествует победу.

Об этой победе в поэме рассказывается от лица самого фараона Рамсеса.

– «Что желал сотворить я, все стало свершаться», – читает Аменхотеп слова фараона.

Аменхотеп умолкает и, взглянув на Мехи, видит, насколько тот увлечен.

– Что, хорошие стихи, Мехи? – спрашивает Аменхотеп.

– Чудесные! – с восторгом отвечает мальчик.

– Значит, есть хорошие стихи, которые и тебе нравятся?

Мехи растерянно смотрит на учителя. Как, это – стихи? Верно, стихи.

А Аменхотеп не дает ему опомниться и начинает читать отдельные отрывки из других победных гимнов, выбирая такие строки, которые отличаются яркостью образов и четкостью стиха и в то же время достаточно просты и понятны, чтобы заинтересовать Мехи. Учитель тут же разбирает отдельные стихи, подчеркивает их параллельное построение.

– Вот слушай, это сказано про очень сильного полководца, у которого огромный лук: