После долгих проволочек, вполне обычных для уходящего в рейс судна, мы

наконец вышли в море. Начались морские будни. Люся выполняла свои обязанности с ленцой, то есть работала не ахти как. Уборку на судне делала “спустя рукава”. Кок, уже пожилая женщина, была недовольна ее работой на камбузе и часто после нее перемывала посуду. В конце концов, она не выдержала и пожаловалась старпому. Но старпом после “разбора” с Люсей отмолчался и все оставил как есть.

Скоро мы пришли в промысловый район. Работы было много. Трюма заполнялись рыбой, а научные журналы материалами о ее биологическом состоянии и режиме водной среды. На третьем месяце рейса Люсенька, как ласково называли ее на судне, поняла, что пришел ее звездный час. Она навела тщательный марафет. В тесной и короткой юбке без конца вертелась, демонстрируя свою упругую попку. Остроконечная, с выпирающими сосками грудь, буквально выпрыгивала из прозрачной полурасстегнутой блузки в глаза ошалевшим от воздержания матросам.

Мужики “били копытами”. Старпом пускал слюни. Вот тут-то Люсенька и остановила свой выбор на Денисе, молодом ихтиологе, члене научной группы. Весь экипаж знал, что он не был женат, и лишь мне было известно, что у него есть девушка, которая училась в одном институте вместе с ним, и сейчас кончала четвертый курс. Моя супруга, его однокурсница, была в курсе его любовной истории. Причем, утверждала она, они любят друг друга и после рейса собирались расписаться.

Поэтому я был чрезвычайно удивлен, когда увидел, как она “клеится” к Денису, а тот благосклонно принимает ее ухаживания. Люсенька помогала Денису измерять рыб в нашей лаборатории, мыла инструменты, хотя это не входило в ее обязанности (лучше бы она на камбузе помогала коку). Они допоздна засиживались в лаборатории. Выходил Денис оттуда покрасневший, избегая встречаться со мной глазами, так как догадывался, что я все знаю о его невесте. Я забеспокоился, предчувствуя беду. И тут началось...

Вызывает меня капитан и говорит:

- Ты знаешь, о чем меня эта сучка спрашивала? Я сразу догадался, о какой сучке идет речь.

-Нет, не знаю,- ответил я.

-Правда ли, что я имею право регистрировать в вахтенном журнале браки и действительна ли эта запись?

- Ну и что вы ответили? - спросил я.

- Ответил то, что есть,- сказал капитан. - Да, имею право и запись действительна. Другое дело, что эти браки, как правило, недолговечны. И по приходу из рейса зачастую распадаются.

Я объяснил капитану, что у Дениса есть девушка, с которой он собирается регистрироваться после рейса и надо что-то предпринять, чтобы не допуститьошибки, которая исковеркает ему жизнь.

- Да,- согласился со мной капитан - надо что-то делать. Я ее, сучку, - закричал он,- заставлю сутками палубу драить, не разгибаясь, чтобы у нее не было сил не только соблазнять мужиков, но и разогнуться.

- А вот это зря,- глубокомысленно отвечаю я ему, - в такой позе она еще больше будет привлекать мужиков. Да и ночью не уследишь за ней. Тут надо что-то другое. А для начала я переговорю с Денисом.

Я вызвал к себе Дениса и стал, как говорится, читать ему мораль. Красочно обрисовал, что она из себя представляет и какая жизнь у него будет, если он на ней женится. Я напомнил ему, что его ждет девушка, точнее невеста, и выразительно посмотрел на него. Он покраснел, что-то пробормотал, промямлил, что все понимает и с Люсенькой больше встречаться не будет.

Довольный собой, я доложил о нашем разговоре капитану. Он почему-то засмеялся, сказал, что это чепуха, и что если женщина захочет мужчину, особенно в такой ситуации, как у нас, то обязательно своего добьется. И посмотрел на меня глазами мудреца, прожившего долгую жизнь.

Вечером я их снова увидел вместе. Они сидели на корме. Она в полу расстёгнутой кофточке и задранной до трусов юбке (и это при минусовой температуре). Он что-то еще пытался расстегнуть, хотя практически уже и расстегивать было нечего. Люсенька обнимала его, что-то шептала ему, целовала и мягко отводила его руки от дальнейших действий. Я плюнул с досады и пошел спать.

На следующее утро Денис появился у меня с виноватым выражением лица, стал извиняться и потом вдруг спросил, правда ли, что капитан может их с Люсенькой зарегистрировать.

- Иди к капитану и спрашивай - грубо отрезал я.- Я не регистрирую.

- Но... он...- с трудом вымолвил Денис, ... отказывает, говорит, что надо подождать месяц или два...

- Ну и правильно, - обрадовался я, по закону положено проверить чувства и подождать с месяц или два, а может три, я точно не помню, после подачи заявления.

- Вы ответите,- закричал он и выскочил из каюты. “Отвечу, отвечу...” про себя уже бормотал я и довольный вышел из каюты.

Шли дни, недели. Работали мы в открытых водах, без заходов в порты. Психологическая обстановка на судне ухудшилась. У многих были замечены нервные срывы. Взрывались, матерились буквально по пустякам. А Люсенька в их глазах была королевой, суперзвездой. Рыбаки с голодным блеском в глазах не сводили с нее глаз. Старпом зверел.

Капитан в сотый раз давал себе слово не брать больше в рейс молодых и красивых девок. И даже я при взгляде на нее чувствовал себя ну…не совсем адекватно, хотя и старался себя сдерживать. А ведь я взял себе за правило не давать себе в рейсах никаких расслаблений. Работа и только работа. Но это только теоретически. Попадется такая стервоза, которая трясет перед глазами голыми сиськами и вертит соблазнительной попкой, и вся твоя теория на пятый месяц вынужденного воздержания летит к чертям.

А что говорить о Дениске, который каждый вечер у нее пропадает и не только любуется ее прелестями, но и ласкает их. Мало ли что еще... А более, как мы поняли - ни, ни, ни... лишь после регистрации брака.

Ну, не стерва ли! Хотя, это с какой стороны посмотреть. Ну, в общем, у Дениса начала ехать “крыша”. Он подолгу смотрел на море отсутствующим взглядом, совершенно не реагируя на окружающих, автоматически выполнял заданную работу и зачастую с ошибками. Безразлично относился к моим замечаниям и снова не сводил глаз с моря. Я забеспокоился. И снова пошли бессмысленные консультации с капитаном и бесполезная воспитательная работа с Денисом. Мы с капитаном уже решили на все плюнуть и зарегистрировать их, как мне пришла в голову не совсем порядочная идея.

Дело в том, что кроме вахтенного журнала, который является официальным документом на судне, есть еще и научный журнал для тех работ, которые мы выполняем, где записываются координаты всех научных станций, результаты проведенных анализов и прочее. Этот журнал не является официальным, в него можно вносить изменения, исправления и даже вырвать лист, предварительно переписав записи. Он примерно такого же формата, как и вахтенный, и обложки практически не отличить. Вот я и предложил капитану зарегистрировать их в нашем журнале.

Капитан ничем не рисковал. Этот лист с записью, его подписью и судовой печатью мы просто вырвем и выбросим. И у капитана, а также и у меня останутся лишь угрызения совести за содеянный обман. Капитан колебался недолго. Я окончательно убедил его, когда нарисовал ему картину жизни на судне, если Денис выбросится за борт или свихнется, и последующего служебного расследования при возвращении домой.

Решили регистрировать их вечером, при свете тусклой настольной лампы в рубке. Мы сообщили им о нашем решении, чему влюбленные очень обрадовались. Капитан настоял лишь на одном условии, чтобы команда об этом не знала. Люся удивилась, но, в общем, ей было все равно, лишь бы была запись в вахтенном журнале. Ну а Денису тем более было безразлично, знает команда об этом или нет. Ему хотелось как можно быстрее дорваться до тела Люсеньки. Он согласен был на все условия.

Научный журнал мы предварительно подготовили, заменили надпись на обложке, подчистили... Положили журнал на вахтенный столик, убрав настоящий вахтенный журнал подальше от глаз, и пригласили их.

Невеста внимательно рассмотрела журнал лежащий на столике, и даже зачем- то потрогала его пальчиками, Жених, обалдевший, то ли от счастья, то ли от необычности ситуации молча стоял рядом,