Подозвав собаку, которая подбежала ко мне, виляя хвостом, я быстро прошел в калитку и, почти не владея собой, вбежал в полуоткрытую дверь сарая.

Наконец-то тайна будет в моих руках! Наконец-то я узнаю, что заключается в загадочном сарае, столько времени интриговавшем меня.

Я остановился в недоумении.

Громадный сарай, типа автомобильного гаража или ангара для аэропланов, был ярко освещен большими окнами из толстого стекла, устроенными в потолке. Несколько перекладин поддерживали всю систему деревянного настила. С боков окон не было.

Но самое главное, чего я никак не мог ожидать — сарай был пуст… пуст, за исключением небольшой машины, по-видимому, электрической, помещавшейся в углу. Несколько инструментов, какие-то ключи, гайки, отвертки небрежно разбросаны на столе и на полу. Вот и все.

Я довольно внимательно, насколько это позволяло время и страх возвращения хозяина, осмотрел машину.

Катушки Румкорфа, небольшие стеклянные диски, но ничего, напоминающего пропеллер, ничего, напоминающего какое-либо колесо, могущее воспроизводить слышанный мной шум, когда я подходил к сараю, тем более, что вся машина была величиной около полутора аршинов в длину и немного более аршина в ширину.

Едва я успел поверхностно осмотреть сарай, как вдали послышались торопливые шаги возвращающегося профессора.

Выходить за ограду было поздно, и я едва успел спрятаться за кипарисами, росшими позади сарая, как во двор вошел профессор, захлопнул калитку и быстрыми шагами направился к сараю, где и скрылся, притворив за собой дверь.

Я весь обратился в слух.

Через несколько минут раздалось потрескивание, как бы от разряда электрической искры, прерываемое возгласами профессора, затем глухой шум, напоминающий отдаленный взрыв; спустя некоторое время до моего слуха ясно донесся отчетливый свист пропеллера и движение по сараю какого-то очень громоздкого тела.

Пропеллер то работал, то замолкал, то развивал бешенную скорость, то крутился медленно. Видно, что пробовали машину, пробовали совершенно так, как летчик проверяет аэроплан перед полетом.

Игра с пропеллером продолжалась минут десять, затем послышалось легкое потрескивание, взрыв, какой-то дикий не то возглас, не то вопль профессора, и все смолкло.

Я прождал минут пять. Полная тишина.

Думая, что с профессором случилось что-нибудь неладное, я вышел из своей засады, тихо прокрался к двери сарая и осторожно, со страхом приотворил ее.

Сарай был пуст.

В углу тоскливо стояла непонятная мне электрическая машина, стол с разбросанными инструментами и больше ничего. Никакого громоздкого аппарата с пропеллером не было. Профессор исчез.

Я осмотрел пол, стены сарая. Ни намека на подземелье. Земляной пол был везде ровен и исключал возможность какого-нибудь подземного люка или чего-нибудь в этом роде.

Только посредине сарая были заметны четыре глубоких колеи, как бы от колес очень тяжелой машины.

Колеи эти шли зигзагами вперед и назад, впечатление получалось такое, что кто-то катал по сараю чудовищной величины экипаж.

Я положительно недоумевал, тем более, что раньше этих следов не было. В этом я готов был поклясться. Но если так, то куда же этот экипаж девался? Куда девался профессор?

Медленно вышел я из сарая, осмотрел его со всех сторон и, не найдя ничего существенного, вышел за ограду.

Едва я успел сделать несколько шагов, как послышался знакомый мне треск, глухой взрыв и из сарая скорыми шагами вышел профессор. Лицо его, вопреки обыкновению, сияло и он громко разговаривал сам с собой.

Я едва успел спрятаться за камень, как профессор прошел, вернее, пробежал мимо меня и направился к дому.

Подождав, пока профессор скроется за дверями, я медленно пошел по направлению к лазарету, напрасно стараясь уяснить себе все происшедшее.

Я ясно слышал стук пропеллера, ясно слышал передвижение по сараю какого-то громоздкого предмета, около которого возился профессор. Момент, и ни профессора, ни тяжелого предмета, ни пропеллера, ничего… Куда они делись?.. Я не допускал мысли о галлюцинации: все, что я слышал, было слишком отчетливо, ясно и… столь же непонятно.

На следующий день, на рассвете, я по обыкновению направлялся к таинственному дому.

Последнее время я каждый день ходил «выслеживать» профессора, решив во что бы то ни стало разгадать его тайну.

Утро было ясное и тихое, какое только бывает в Крыму. Ни одного облачка, ни малейшего ветерка, ни одного звука. Эта тишина невольно создавала непонятную близость между природой и человеком, навевала грусть, напоминала одновременно и о жизни и о смерти…

Я тихо шел, задумавшись, как вдруг, приблизительно в версте от меня, послышался резкий звук взрыва, заставивший меня невольно вздрогнуть.

Когда дым немного рассеялся, я увидел на месте хорошо знакомой мне, отдельно стоявшей, вероятно, уже много веков скалы ровное, гладкое место.

Почти тотчас же раздался другой взрыв в полуверсте от первого, затем третий, четвертый.

Ни людей, никого не видно. Везде полная тишина, за исключением этих взрывов. Я посмотрел вверх. Небо ясное, чистое. Аэроплан, как бы он высоко ни летел, был бы виден, да и во всяком случае слышен был бы звук пропеллера, столь знакомый каждому, побывавшему на войне.

На море тоже ничего. Гладкая синева вод застыла в полном покое. Ни паруса, ни дымка, ни малейшей ряби, указывающей на присутствие подводной лодки.

Я бросился к месту ближайшего взрыва.

Большая воронка, диаметром около четырех аршин, говорила за себя. Ясно. Здесь упал снаряд. Но откуда?

Еще особенность: скалы, окружавшие воронку, были положительно измельчены силой взрыва. Два дерева, росшие саженях в восьми от скалы, превратились в мелкие щепки. Такого действия снаряда я не мог себе представить. Это было что-то новое…

Я осмотрел места других взрывов: то же самое. То же ужасное действие какого-то неведомого, фантастически сильного взрывчатого вещества.

В одном месте я нашел осколок от бомбы, в другом два осколка. Сомнения не могло быть. Кто-то бросил бомбу, но откуда?..

Характерная подробность: сбрасывающий бомбы, очевидно, выбирал точки попадания, так как каждый взрыв происходил обязательно около какой-нибудь отдельной большой скалы.

Я на мгновенье допустил было мысль, что аппарат летел на громадной высоте, настолько высоко, что его не было видно, но тотчас же откинул, так как места попадания бомб говорили о точном прицеле, а это, при большой высоте, являлось положительно невозможным.

Опять неразрешимая загадка.

В голове, помимо воли, эти взрывы связывались с таинственным сараем профессора и, не сделав никаких выводов, я решил усилить наблюдения.

В этот же день, вооружившись буравчиком, взятым на время у служащего лазарета, я перелез через забор, предварительно угостив собаку хорошей порцией колбасы, и тихо прокрался к кипарисам.

Около часа просидел я под сараем, прислушиваясь к каждому шороху, но все было тихо; очевидно, профессор или отдыхал, или работал у себя дома.

Наконец я решился и стал, соблюдая по возможности тишину, просверливать отверстие в доске сарая. Работа подвигалась успешно и через каких-нибудь десять минут я жадно прильнул к отверстию. В поле зрения оказалась небольшая часть сарая, но и этого было достаточно.

Передо мной ярким контуром вырисовывалась машина, напоминающая какой-то, по-видимому, воздушный корабль неведомой мне дотоле конструкции.

…Передо мной ярким контуром вырисовывалась машина неведомой мне дотоле конструкции…

В щель была видна только часть корабля с двумя огромными пропеллерами. По этой части я приблизительно мог судить о величине всей машины, которая занимала более чем половину сарая.

В это время вдали послышались скорые шаги. Шел профессор. Я отскочил от стены сарая и спрятался в зелени кипарисов.

Когда профессор вошел в сарай и притворил за собой дверь, я одним прыжком очутился около наблюдательного пункта. Сердце мое усиленно билось. Возможно, что я сейчас окончательно разгадаю тайну белого дома.