- А уж это - ваши проблемы, - развел руками Кибиткин. - Талоны-то вам нужны? В общем, как хотите.
Предложение Кибиткина было неприемлемым. Вдобавок на следующий день при заходе на посадку Мышкин (наверное, с голодухи) так приложил аэроплан о посадочную полосу, что смялась створка люка передней ноги, и мы улетели домой - чиниться, а заодно запастись провиантом.
Обратно на Диксон мы вернулись уже опытными полярниками: картошка, сигареты и тушенка были у нас с большим запасом. С таким, что мы даже ухитрялись менять картошку на питьевой спирт...
Погода Диксона резко ухудшилась: нижняя кромка облаков была уже на высоте семидесяти метров...
- Вадик, возьми погоду Сабетты, - сказал Хурков.
Сабетта - единственный поселок на Ямале, где был пригодный для нашего лайнера аэродром, - оказался и вовсе закрытым: ливневой снег, видимость ноль... Ближайшим аэродромом была Амдерма, но туда мы уже вернуться не могли: топлива осталось совсем немного...
Стали готовиться к снижению, и вдруг в кабине аппетитно запахло супом: это вошел Вовочка, держа перед собой кастрюлю. Он присел на нижнее свободное откидное сиденье и взял на себя функции гироскопа - то есть сохранял кастрюлю все время в горизонтальном положении: началась легкая болтанка.
Двадцать минут снижения прошли в полном молчании: слышны были только короткие реплики Ильина: "Доверните вправо... еще два градуса... хорошо..." Плохо было то, что из двух приводов работал только один - ближний, расположенный перед торцом полосы, а на него еще надо было выйти, и теперь вся надежда была на штурмана - он должен был в сплошной облачности вывести нас на полосу.
С первого раза мы промахнулись: вывалились из облаков уже над самой полосой и, дав движкам взлетный режим, ушли на второй круг выполнять заход "по коробочке".
"Коробочка" - стандартный заход на посадку с четырьмя разворотами. С четвертого разворота мы должны были выйти на торец взлетно-посадочной полосы ничего особенного, если работают два привода. На Диксоне же работал только один, и тот - ближний.
Четвертый разворот. Выходим из крена. Ни черта не видно. "Сыплемся" вниз со скоростью пять метров в секунду: сто метров - ничего, восемьдесят - то же самое, шестьдесят, тридцать... Вот она! Мы выскочили из облачности почти над ближним приводом - вагончиком с намалеванными вдоль стен красно-белыми полосами, но теперь - под углом градусов шестьдесят к полосе, носом на стоявший на береговом утесе шар локатора.
- Уходим! - крикнул Мышкин.
"Только куда?" - мелькнуло у меня.
- Садимся! - ответил Хурков.
Движение ногами - самолет швырнуло в сторону. Вовочка тоже сделал круговое движение кастрюлей с супом, продолжая ее держать на вытянутых руках и не пролив ни капли...
Секунда - и мы на полосе. Самолет подпрыгивает на неровностях: катимся...
Зарулив на стоянку, Леха выключил движки. Снаружи что-то брякнуло металлом о бетон: техники бросили под колеса стояночные колодки. Хурков молчал, задумчиво глядя через лобовое стекло на стоявшие впереди вертолеты. Мы тоже молчали: ждали, что он скажет...
Первым зашевелился Мышкин: отстегнул привязной ремень, снял с головы гарнитуру и, повесив ее на рукоятку штурвала, с кряхтением начал приподниматься. Леха, встав со своего сиденья, освободил ему дорогу. Вовочка ушел в салон, унося с собой аромат супа. В открытую дверь следом за ним вышел Мышкин. Мы с Лехой посмотрели друг на друга, и Леха, пожав плечами, тоже ушел: все ясно - послеполетного разбора не будет. И действительно, что тут разбирать: мы - на Диксоне...
Вовочка водрузил кастрюлю на столик и с железным звоном доставал из своей безразмерной сумки миски и ложки.
Сидя за столиком у борта, брат жены водителя наблюдал за его приготовлениями.
Мышкин оделся и, взяв свой портфель, начал протискиваться по узкому проходу между ящиками с пивом, направляясь к выходу.
- Михалыч, а суп? - нарушил общее молчание Леха.
- Спасибо, не хочу, - сказал Мышкин. Потом, надев на голову шапку, добавил, качнув головой: - Чикалов!
Шапку он надел задом наперед, и Леха сказал ему вслед:
- Шапку надел неправильно.
Мышкин перевернул шапку кокардой на лоб и вылез наружу.
- Ну, что? - потирая руки, проговорил Леха, глядя на закрытую крышкой кастрюлю. - Супчику?
- Надо подождать, - сказал Вовочка, вытаскивая из пакета буханку хлеба.
Леха поднял вверх палец, что должно было означать: "внимание", и, открыв свою сумку, извлек из нее литровую бутылку водки.
- Это же меняет дело! - из кабины вышел Ильин. Он улыбался. - Нали-вай! скомандовал он, засовывая полетные карты и логарифмическую линейку в портфель.
- Подождешь, - охладил его Леха и показал пальцем на открытую в кабину дверь за спиной Ильина. Там, на своем сиденье, все так же глядя на вертолеты, стоявшие за рулежкой, продолжал неподвижно сидеть командир.
- Остынет ведь, - сказал Ильин.
- Не успеет, - ответил Леха. - Дай закурить!
Ильин протянул ему пачку "Мальборо".
- Ну! - Леха выудил из пачки сигарету. - Разбогател?
- Не без этого, - Ильин тоже достал сигарету и убрал пачку в карман.
- Халтуру нашел?
- Нашел, - ответил Ильин, прикурив и давая прикурить Лехе.
- Какую, если не секрет?
- Не секрет: пить бросил...
Вовочка нарезал хлеб, аккуратно складывая ломтики один на другой.
Брат жены водителя вышел в проход и потянулся за своей курткой, лежавшей на верхних ящиках с пивом.
- Ку-уда? - остановил его Леха.
- Да надо выяснить, кто груз снимать будет.
- По рации с диспетчерами свяжемся, подожди.
И брат жены водителя остался стоять, ожидая дальнейших событий. Леха принялся рассказывать какой-то анекдот, но никто не смеялся.
Наконец из кабины вышел Хурков.
- Все понятно, - сказал он, засунув руки в карманы, - сами курят, и хоть бы кто-нибудь догадался командиру предложить...
Я достал из пиджака пачку, но меня опередил Леха, протянув ему свою сигарету. Вовочка, расстегнув молнию на сумке, вытащил из нее пачку дешевых "North Star".
- Да не бери ты это говно, - поморщился Ильин, когда увидел, что "завязавший" месяц назад Хурков потянулся к "North Star". - У меня "Мальборо".
Он раскрыл перед Хурковым пачку, и тот взял сигарету. Прикурив от зажигалки Ильина, он вдруг увидел бутылку водки, стоявшую за кастрюлей с супом.
- А я уже думал кого-нибудь посылать... Молодцы, - похвалил нас Хурков. Мышкин что - ушел?
- Их благородие, великий князь, суп есть отказались. Побрезговали.
- Его дело, - сказал Хурков, - нам больше достанется...
Леха, открыв бутылку, плеснул водку в приготовленные Вовочкой кружки.
- Ну что? - сказал он, подняв кружку и оглядев присутствующих. - С прилеталовом? - И первый чокнулся с командиром.
Суп оказался удивительно вкусным. То ли это нам показалось с голодухи, то ли у Вовочки был кулинарный талант. Во всяком случае, кастрюлю мы опустошили быстро. Естественно, не без помощи водки.
- Ну, Вовочка, выйдешь на пенсию - иди сразу в ресторан работать, - сказал Леха. - А откуда у тебя, кстати, сигареты? Ты чего - куришь втихаря? А ну, колись...
- Да я подумал, может, здесь нету...
- Продать, что ли, хотел?
- Ну... предложить...
- Сколько сигарет? - спросил брат жены водителя, которого, оказывается, звали Георгием Георгиевичем, или Жоржичем - как сразу начал величать его Леха.
- Да там... два блока...
- Сколько ты за них хочешь? - спросил Жоржич. - Могу помочь...
- Не знаю... - смутился Вовочка. - Сколько дадут...
Потом приехали два бортовых "Урала" с грузчиками и помыкавшей ими толстой теткой. Тетка оказалась завскладом и заказчиком пива и укропа.
Жоржич выделил нам в качестве премии за доставку груза ящик пива, обещая подкинуть деньжат после того, как у него примут товар и рассчитаются. Это было бы неплохо, но верилось в это с трудом.
