- Мы еще одного привели. Ничего? - спросил у них Репа.
- Конечно, - ответил капитан. - Места всем хватит. Садитесь ужинать.
Он поднялся с табуретки, и следом за ним встал матрос.
- Вот это по-нашему, - сказал Леха, - "по-бразильски"!
В кубрике было тепло. Мы быстро сбросили свои плащи и подошли к столу. На нем кроме хлеба лежала наполовину съеденная копченая рыбина. Вилок не было. Капитан и матрос из поля нашего зрения сразу исчезли: мы видели только то, что находилось на столе.
- Спирту хотите? - спросил капитан, выглядывая из закутка под лестницей. Он распахнул настежь овальную дверцу, ведущую в какое-то небольших размеров помещение, напоминавшее чулан. - Пусть тепло идет, - добавил он.
- А чего у вас там? - спросил Леха, отламывая кусочек от рыбины.
- Печка, - ответил капитан и, выйдя из закутка, положил на стол большую флягу из нержавейки. Потом открыл дверцу внизу стола и вынул оттуда три стакана.
- Больше нет, - сказал он.
- И не надо, - ответил Леха.
Капитан снова ушел в "чулан" и принес оттуда большую, не меньше литра, эмалированную кружку с водой. Вода была прозрачной и казалась очень вкусной. На дне кружки чернело небольшое пятно на месте отколовшейся эмали.
Леха налил спирт в стаканы.
- Капитан, - позвал он, - и ты тоже, - обратился он к сидевшему на ближней койке матросу, - подходите.
- Спасибо, - отозвался капитан, присев на противоположную от матроса койку, - нам нельзя...
- Выгонят, - пояснил матрос.
- Вот оно как, - посерьезнел Леха. - Тогда уж извините...
Он плеснул воды в стаканы и отдал их по очереди нам.
Утолив голод и согревшись окончательно, мы решили покурить. Но курить в каюте было нельзя. Мы поднялись на палубу и пошли следом за матросом Васей на корму мимо невысокой надстройки с круглыми иллюминаторами. Это было машинное отделение. В темноте шедший за матросом Леха чуть не свалился за борт, cпоткнувшись о толстый кабель, спускавшийся с высокого борта теплохода и уходивший через один из иллюминаторов внутрь машинного отделения. Вход в него был на корме: две дверцы в торце надстройки. Матрос Вася показал на них рукой.
- Гальюн, - сказал он, - кому надо...
Надо было всем.
Потом мы закурили и посмотрели на белый теплоход и нависший над нами его черный борт. Внутри теплохода равномерно урчал двигатель. Где-то наверху ярко горели огни кают-компании: там ужинал бросивший нас штурман.
- Икру, поди, ложкой жрет, - сказал Леха.
Перед нами, освещенная огнями теплохода, текла река. Течение было спокойным и мощным: на ее поверхности закручивались и тут же исчезали небольшие водоворотики. Бросив окурки в воду, мы спустились обратно в кубрик.
Потом откуда-то в кубрике появился Ильин: наверное, спустился по трапу...
Он пришел за деньгами. Сказал, что они там, наверху, организовали картишки. Обещал к утру вернуть "с процентами".
По поводу "процентов" Леха усомнился, сказав: "Зажмешь ведь..." Но деньги ему дали. Ильин весело улыбался.
- Деньги к деньгам, - сказал он и опять исчез...
Проснулись утром с головной болью. Капитана Василия, матроса Васи и нашего Репы в кубрике не было: Юра вспомнил, что они вчера договорились идти с утра ставить сети...
Выпив по стакану чая с черствым хлебом и почувствовав себя лучше, мы вспомнили, точнее - первым вспомнил Юра, что накануне вечером приходил Ильин и забрал всю нашу наличность - то есть премиальные за рейс.
- Юрик, а ты не погорячился? - намекнул Леха на то, что это он, Юра, отдал деньги Ильину.
- Решение было коллегиальным...
- Но ты же командир... Стало быть, умнее...
- Тогда пошли к Ильину! - решительно сказал Леха.
Ильин лежал на койке в своей каюте, отвернувшись лицом к стене.
Пол в каюте дрожал. Лампочка в потолке светила вполнакала. Через маленький круглый иллюминатор с трудом пробивался свет. В каюте было холодно: Ильин натянул одеяло на ухо. На наш приход он никак не отреагировал.
Леха присел к нему на койку, и Ильин подобрал ноги, давая ему место.
- Что, голубь, продулся?
Ильин шевельнул ногой.
- Значит, продулся... - кивнул Леха. - Пошли чай пить.
- С-суки поганые... - прошептал Ильин. - Шулера!..
- А ты как думал? - усмехнулся Леха. - Директор школы с педсоветом?..
- Самолет-то хоть - наш, или уже - их? - спросил Юра.
- Самолет-то наш...
- Ну и нормально. Пошли, пока чайник горячий.
Напоив Ильина чаем, мы спустились на берег - узкую песчаную отмель посреди реки. Сильный ветер продувал насквозь. Отойдя метров на пятьдесят от теплохода, мы услышали уносимый ветром крик: "Стой!" Кричал какой-то парень в белой рубашке, сбегая по длиннющему трапу, перекинутому с теплохода на берег. Мы остановились: парень бежал к нам. Наверное, это был охранник - под мышкой у него болталась кобура с пистолетом. Охранник тяжело дышал, бежал он по песку и против ветра.
- Где пятый? - с одышкой спросил он, подбежав к нам.
- Рыбу ловит с матросами, - ответили мы.
- Ясно, - успокоился парень и пошел обратно на теплоход.
- Вот так-то, - сказал Леха.
Гуляли мы, вернее - проветривались, довольно долго: оба Василия и Мишка уже вернулись. Мишка сидел в кубрике.
- Что случилось? - спросил Мишка, глянув на Юру. - Ильин, что ли, продулся?
- Оно самое, - ответил Леха. - Подчистую. И все наши премиальные продул по четыре "штуки" на брата...
- Я отдам, - сказал Ильин, - обязательно.
Прошло уже полгода после этой чудной рыбалки, и Ильин, наверное, давно забыл, что он тогда всем обещал. Во всяком случае, никому и ничего он не отдал. Все-таки, наверное, забыл...
Шурик сидел в "Ниссане" и, казалось, о нас забыл.
- Минут сорок, он сказал? - уточнил водитель.
- Наверное, - ответил я, разглядывая запасное колесо, прикрепленное к задней дверце "Ниссана".
- Сорок уже прошло.
Я промолчал. Мне тоже надоело ждать.
- Куда летаешь-то? - немного погодя спросил водитель, перейдя на "ты": видимо, форма к этому располагала.
Ох уж эта форма... Стоило в одиночку зайти в "разливуху" под вечер, как к тебе сразу же обращались с разными вопросами подвыпившие посетители. Если за столиком оказывались работяги, они интересовались возможными отказами техники, а также тактико-техническими особенностями разных самолетов и двигателей; интеллигенты - те спрашивали: "Не страшно?" И еще: "Почему падают самолеты?" Ну а алкаши сразу же предлагали налить им рюмашку, потому что они в прошлом сплошь летчики-истребители или моряки-подводники, в общем, тоже герои...
- Куда летаем? - переспросил я и хотел было ответить: "Никуда", но вспомнил, что завтра мы летим на Диксон, и сказал: - По Северам...
- За границу не летаешь?
- Не пускают.
- Жаль. А у меня жена и два пацана в Израиле. В Эйлате...
- А ты почему здесь? - перешел и я на "ты".
- Секретность через год заканчивается...
- Тоже - якорь... - посочувствовал я ему.
- Ерунда, год остался! Даже меньше...
Мы помолчали.
"Сколько он там сидеть будет?" - злился я. Я не понимал, что от меня требуется и для чего я вообще здесь нахожусь. Но сто долларов - это сто долларов. Их маму...
- А по Северам - это куда? - спросил водитель.
- Амдерма, Диксон... - Я не стал перечислять все арктические поселки, где мне удалось побывать, и не один раз: Хатанга, Чокурдах, Тикси, Черский, Певек, мыс Шмидта и даже забытый Богом поселок под названием Батагай, куда мы однажды сели на запасной по метео Тикси: в Тикси был туман...
- И в Амдерме был?! - обрадовался водитель.
- Бывал...
- Как там она?
- Стоит пока...
- Полк не вывели?
Он имел в виду истребительный полк ПВО, в котором, кажется, начинал свою службу еще Гагарин.
- Пока на месте... А МИГ-15, который стоял перед Домом офицеров вместо памятника, архангельские начальники продали то ли шведам, то ли норвегам...
