– Пена. Специальная.

Допытываться майор не стал – раздражительность огнеборца была ему понятна. Брандмейстер вместе с подчиненными трудился всю ночь, пытаясь отстоять Рейхстаг у пламени, и вымотался до невозможности. Все правое крыло здания выгорело подчистую, однако даже это было большим достижением пожарных. Благодарить следовало «дядюшку» Готфрида с его немецкой предусмотрительностью. Хотя взрыва предполагалось не допустить вовсе, он все же распорядился незаметно стянуть на улицы Митте четыре полных пожарных бригады. Включая одну армейскую, оснащенную каким-то особым оборудованием, льющим на огонь вместо воды белую пену. Николай прежде ничего подобного не видел – пена гасила даже небольшие потеки зажигательной смеси.

Два из трех снарядов, выпущенных по Рейхстагу, достигли цели. Третий упал на мощеную площадь, расплескав по брусчатке пылающую лужу. К счастью, обошлось без жертв – в здании имперского собрания на ночь оставалась лишь охрана. Все полицейские успели выбежать из караулок прежде, чем огонь распространился. Пожарные экипажи примчались за считаные минуты. Не пытаясь тушить очаги пожара, берлинские огнеборцы изолировали их, дав огнесмеси выгореть. Они со своей работой справились отлично. А вот Штази и его русские союзники потерпели сокрушительную неудачу.

– Давайте поугадываем, какие заголовки будут в утренних газетах, – неестественно веселым голосом смертника, идущего на эшафот, предложила Анастасия. Сыщица жевала сорванную где-то травинку, прислонившись спиной к ярко-алому борту пожарной машины. – В обед проверим. Кто больше угадает – ставит проигравшим по щелбану.

– Давай сделаем проще, моя дорогая Настя, – хмуро предложил господин Беккер, тяжело опирающийся на свою трость. – Я, на правах старшего, поставлю тебе десяток щелбанов просто так. Устраивает?

Директор Пятого отдела прибыл к месту событий вскоре после пожарных – чтобы выслушать доклады и отдать распоряжения. Увы, добиться ему удалось немногого. В узком переулке к западу от Тиргартена полиция обнаружила брошенный грузовик – тот самый, что сбежал из парка ночью. Пассажиров его, разумеется, и след простыл. Груза в кузове не было. Анастасии и Николаю тем более нечем было похвастаться. Сыщица с агентами Штази не обнаружила вообще ничего, майору и егерям досталось выжженное пятно посреди парка, площадью с небольшой плац для спортивных занятий. Если там и были какие-то улики, их сплавившиеся останки предстояло долго выковыривать из пропеченной земли.

– На самом деле я бы победил в этой игре в любом случае, – добавил Готфрид после секундной паузы. – Потому что примерные заголовки утверждались еще на днях, в соседнем отделе. Распространения информации не остановить, однако правительственные газеты предупреждены – не поднимать большого шума, если что-то произойдет в ближайшие дни. С независимыми сложнее, но и с их владельцами провели беседы загодя. Другое дело – завтра о пожаре Рейхстага напишут газеты Рима, Парижа, Лондона… Эту фору нужно использовать, чтобы успеть официально перевалить вину на кого угодно, кроме русских. Так мы сможем хотя бы частично переиграть противника.

– И есть на кого валить? – с интересом спросила Настя, приподнимая брови.

– Даже несколько вариантов, – хмыкнул ее «дядя». – Опять же предусмотрены загодя. Планировать действия на случай полного провала всегда полезно.

– Узнаю почерк Штази, – фыркнула Анастасия.

Беккер наградил ее недовольным взглядом и обратился к майору:

– Николай, как военный человек, скажите – вам это что-нибудь напомнило? То, что вы видели ночью?

– Да, есть такое… как бы… – Дронов замялся, потер подбородок. – Было похоже на артобстрел. Но с помощью ракетных снарядов.

– Вы с подобным встречались прежде? В Азии?

– Нет, – качнул майор головой. – В армии мы используем ракеты только для передачи сигналов. Однако давно, еще до моей службы, на вооружении азиатских полков некоторое время стояли ракетные станки. В них использовались ракеты потяжелее сигнальных, их залпом выстреливали в сторону врага. Неплохо действовало против легкой конницы кочевников – кони пугались свиста ракет и огня… Но урона такая стрельба почти не наносила. Только рассеивала противника. Потому станки недолго пробыли на вооружении. Сейчас их и в Азии мало кто вспомнит. Однако такие снаряды, как здесь… Это что-то совсем иное. Они были больше, они могли нести заряд огнесмеси, они летели прямо в цель. Точность не хуже, чем у полевой артиллерии. У армии такого нет.

– Но целью провокации было подставить русскую военную диаспору, верно? – вставила свое слово Настя. – Хотя, возможно, мы ошибались… Тогда вся теория – коту под хвост.

– Ну, в общих чертах мы предугадали ход противника, – заметил Готфрид, постукивая тростью по брусчатке. – Ошиблись лишь в средствах исполнения. Не будем спешить с выводами. Николай, пожалуйста, займитесь оружейным вопросом. Посетите армейские архивы, свяжитесь со знакомыми. Попробуйте узнать, что за оружие могло быть использовано этой ночью. Возможно, это новая разработка, созданная пришельцем из иного мира. Но тогда – не появлялась ли она прежде, не сталкивались ли с ней уже наши солдаты? Проверьте все. Я помогу, чем смогу.

Дронов молча кивнул. У него в голове шевельнулась странная мысль – кажется, он сейчас дал себе подсказку, но сам не понял какую. Одна из его собственных фраз, произнесенных только что, содержала ключ, ответ, но какая?

Беккер тем временем вновь повернулся к Насте:

– Сейчас я отправляюсь прямо к канцлеру. Объясняться придется лично с ним. А то как бы и не с императором. Тебя тоже коснется – в этом расследовании ты официально представляешь российскую сторону. Потому нам лучше ехать вместе.

– Думаешь, отходит палкой по хребту? – опять фыркнула сыщица и сдула со лба выбившийся волос. Напуганной она не выглядела. – У него клюка вроде твоей, даже тяжелее.

– Слишком глупая шутка для такой умной девушки, как ты, моя дорогая Настя. – Директор Пятого отдела тяжко вздохнул, глядя на «племянницу» с искренним сожалением. Будто вся жизнь молодой родственницы уже прошла зря. Та ответила своей фирменной злодейской улыбкой, которая на Готфрида, разумеется, не произвела никакого впечатления. – Ты станешь серьезнее, когда поймешь, что расследование могут передать другому отделу Штази, – продолжил он. – В конце концов, большая политика – не главная сфера моей «пятерки» и твоей Особой экспедиции.

– А по мне, пока в Берлине правительственные здания и иностранных дипломатов взрывают с помощью оружия иномирного происхождения – это работа именно для наших контор, дядя, – парировала Анастасия, отталкиваясь от борта пожарной машины локтями и становясь прямо. – Если мы докажем, что сегодняшние снаряды были…

Разговор окончательно переключился на внутреннюю конкуренцию отделов Штази, и Дронов, чувствуя себя лишним, отошел в сторонку. Огляделся. Над Королевской площадью висели полицейские дирижабли – ночью они освещали ее и Рейхстаг мощными фонарями, помогая пожарным. Еще два воздушных корабля пожарной службы уже вернулись на базу – до самого конца битвы с огнем они таскали из соседних речек цистерны с водой. Тонкая цепочка патрульных отсекала на удивление жиденькую толпу зевак от обгорелого здания. А за спинами немногочисленных любопытствующих Дронов заметил… знакомый паромобиль. Роскошный, приземистый, с открытым верхом. Хозяин мобиля, господин военный атташе французского посольства, стоял рядом, опираясь о заднее крыло ладонью и рассматривая Рейхстаг с непонятным выражением лица. Его неизменная хрупкая спутница, разумеется, тоже была здесь. Заложив руки за спину, она поглядывала по сторонам, словно не зная, откуда ждать неприятностей.

– Хм… – Николай обернулся.

Анастасия и Готфрид о чем-то спорили, при этом сыщица то и дело взмахивала ладонью, будто отгоняя муху. Поколебавшись секунду, майор решил не отвлекать их и сам направился к франко-британской парочке. Миновав оцепление, он прошел сквозь толпу, раздвигая людей широкими плечами. Джейн Доу, разумеется, заметила его первой. Легонько дернула атташе за рукав, чтобы привлечь внимание, и помахала Николаю рукой с довольно приветливым видом. Девушка даже попыталась улыбнуться – иначе это не назовешь. Уголки ее губ едва-едва приподнялись, и только ярко-зеленые глаза улыбались по-настоящему, искренне. Выглядело это несколько странно, но Дронов уже начал привыкать. До Настиной манеры улыбаться маленькой англичанке было далеко. Месье же Ламбер встретил майора широкой белозубой ухмылкой от уха до уха: