Пролог
Небольшая деревушка дворов на сто пятьдесят. Ничем не примечательная: те же люди, те же заботы. Ели-пили-женились-разводились-помирали… Впрочем, нет, не так… помирали здесь не как все, не по-людски как-то.
А началось это безобразие тогда, когда в деревню вернулся Евсеич. Загадочный мужичок. Был вначале как все, то есть родился, учился, правда жениться не стал. В город умотал, а потом и дальше. По слухам до самого Египта добрался. На пирамиды, говорят, глазел чуть ли не впритык, со всякими тайными жрецами якшался. Это понятно: город до добра не доведет. Сидел бы дома, так ничего бы и не случилось, даже этой истории.
Вернулся, значит, Евсеич и сразу всем с наглой рожей заявил.
– Я теперь все тайны Вселенной познал. Все знаю: и как убить, и как воскресить. Четыре стихии мне подвластны… Хотя… кому я это говорю? Короче, теперь сама природа мне подчиняется. Поняли чего-нибудь? Вот так-то! Вы теперь должны почитать меня… со всем уважением, значит… и тогда воздастся вам!
Последнюю фразу Евсеич рявкнул во всю мощь своих закаленных в путешествиях легких, да так, что местный простодушный народец дружно вздрогнул и тайком перекрестился.
– Ладно-ладно,– добродушно хохотнул пугающие незнакомый знакомец.– Свои же люди. Не обижу. Если что, обращайтесь.
Глуповато-глуховатая неопрятная баба Надька Никифорова после празднично-ознакомительного митинга, устроенного черт знает откуда вернувшимся земляком по случаю самого себя, присосавшись к уху своего второго половина, тщедушного беззубого мужичка, громко зашептала.
– Он чего там, потрошителем в Египте заделался? Так мы покойников к нему возить будем? А чего? Толку-то в город таскаться, колеса мозолить?
Но не Евсеич сделал деревеньку областной достопримечательностью. Он вроде как после завелся, как вши или тараканы. Сами по себе они ведь не заводятся. Чего им делать, если пока ничего нет. Вот появится человек– тогда и милости просим… А без него, родимого, да еще с нуля начинать– уж увольте, дураков нет. Тем более Евсеич. Дураком он точно не был. Настоящий профессор египетский.
Надумал как-то Станислав Леонидович, бывший агроном, заняться бизнесом. Столь замечательная мысль выбрала для визита самый благоприятный момент: прекрасное теплое майское утро. Цвели в садочке яблони с вишнями, пели птицы. Жена сварганила нечто вкуснопахнущее из своих хозяйских запасов…
Станислав Леонидович был мужчиной интеллигентной наружности, слова всякие непонятные знал, умел красиво говорить на собраниях, но все же мозгами его Господь не обидел. Смекнул приехавший по распределению вчерашний студентик, что в деревне городские подружки как корове колесо на пятую точку. Выжить здесь, причем выжить со всеми удобствами можно лишь пристроившись под крепкий бочок местной красотки. В деревне трудно что-либо скрыть. Уже на второй день все знали, что агроном глаз положил на Верку, местную кладовщицу. А дальше как у классиков: она его за муки полюбила… То есть за полнейшую неприспособленность к сельскому хозяйству. А тут еще совхоз, где новоиспеченный агроном обязался поднимать целину, развалился через пару месяцев после его приезда… Вот в таких вот суровых условиях расцвела их взаимная любовь на всю жизнь.
Сидел Станислав Леонидович, значит, у окна, красотой природной наслаждался, терпеливо ожидая того приятного момента, когда его Верочка накроет на стол и вплывет в комнату, соблазнительно колыхая могучим тылом, чтобы позвать его завтракать. Настроение с утра под стать погоде, преотличнейшее. И вдруг его осенило.
– Может замутить чего… Ну его к чертям собачьими это хозяйство сельское. Все равно тут кроме крапивы ничего больше не растет. Ботва, да болото сплошное. Даже леса нормального нет. Жабы под кустами квакают… Скукотища… и деньжата не помешали бы… Звякну-ка я друганам, может подкинут идею…
Нужная идея была подкинута и вскоре оказалась пусть не золотой, всего лишь рублевой жилой, но весьма и весьма увесистой, хоть и с криминальным душком. Ну и что: не пойманный– не вор. Кому охота грязь болотную месить. Это только в кино бравые спецназовцы готовы отправиться хоть на край света за очередным нарушителем… Бывшие друганы лишь зубами скрежетали: свинью себе подложили… но время ушло… Новоявленный бизнесмен заявил без обидняков, что ему, такому всему из себя гусю, не пристало знаться с разными… неподходящими личностями.
Первый день
Жорик, скуля, нервно потирал тощую заднюю длань. Морщил узкий лоб, пытаясь вспомнить хоть что-то. Мысли звенели в черепке, что горсть мелочи в пустой копилке…
…Что там?.. Сели с Салямычем в тенечке… поотдыхали культурно…
Салямыча со школы знает, жили в одном дворе, учились в одном классе… Даже ментам и то вместе попались… черт, ничего не помню…
Салямыч всегда был здоровым малым. Сначала его Салом дразнили за большой живот, а когда эта долбаная перестройка началась, так сразу в Салямыча и переименовали. Умел мужик зарабатывать, отдохнуть потом хотел, чтобы все было как у людей… и что, все этого хотят…
Салями, колбаса то есть, крутым закусоном считалась. Каждый уважающий себя барыга должен ЭТО иметь, как и косуху кожаную. А Салямыч моду уважал. Вот и прилепилось к нему новое погоняло.
Жорик же всегда у него на подхвате был, типа для разогрева. Худой, низкорослый – только горлом брал. Любил побазлать на публику…
…Чего же случилось? Сидели, пили, за жизнь терли… похоже в отключке уже были, когда вязали нас…
…Распахнулась дверь. Продравшись через головную боль, сквозь мутную пелену проявилась усталая рожа старшого мента.
– Эй ты, пузан, и ты, дохляк, быстро на выход!
Долго их вели по коридору, вытолкали на задний двор.
Старшой кивнул конвою.
– Все, свободны.
Затем повернулся к арестантам.
– Ну что, алкоголики– дебоширы, будете, так сказать, честным трудом зарабатывать право на свободу. Вон там, у забора, придурок один обделался. Пришлось поучить его, так сказать, общительности. А этот гаденыш взял да обтрюхался. Короче, все убрать, заровнять и чтоб тут не дерьмом, а фиалками воняло. Все понятно? Пошли тогда. Рысью– рысью!
– Лопату-то дашь, начальник?– Скромно поинтересовался Жорик.
– Ручками-ручками, что не ясно-то? Я же сказал: честным трудом…
…Дальнейшие события стали кошмарным сном. Это когда вроде что-то помнишь, особенно то, что было страшно, но при этом ничего конкретного. Так, мелькают разрозненные картинки в перепуганных мозгах. Начальник сердится… дал по роже Жорику… фингал сейчас на пол морды. Салямыча под зад пнул… тот разорался… драка потом… а потом… потом… мент валяется возле крыльца… как-то скрючился весь… Салямыч жарко шепчет в ухо.
– Дергать отсюда надо. Че встал, урод? Шарим в карманах и быстро отсюда! Сколько там? Нормально, на дорогу хватит. Часы не забудь. Ствол я себе беру. Да не скули ты! Нам за него знаешь что светит? Вот то-то…
…Бежали долго через огороды до лесопосадки. Там уже можно уйти: до железки рукой подать, пара шагов. А потом… падали куда-то… Откуда яма в лесу взялась? На ровном месте! Похоже оба башкой приложились. Вон и Салямыч уши трет… Что-то еще беспокоило Жорика… то ли жрать захотелось… нет, не то… а-а, вот оно что! Курицей жареной воняет, как на рынке у азеров… Откуда они в лесу, куры эти… может отдыхает кто поблизости… так не с курятиной же… Матерясь, наконец выбрались из ямы…
