– Вероятно, для вас не будет новостью, что род Вальтспернов пользуется дурной славой в Ривеллоне вот уже несколько поколений.

– Да, – кивнул Матиас, – их подозревали в запрещенных и противоестественных экспериментах с людьми. Говорили, что еще живых девушек, мужчин и детей резали живьем и изучали, пока те не умирали в муках.

– Очень хорошо, – не посмотрев на герцога, сказала Мирабелла, будто слушала ответ ученика на уроке, – тогда вы наверняка помните, что пока все «подозревали» Вальтспернов в занятиях некромантией, мы – то есть я и другие чародеи, говорили, что так оно и есть.

– Но доказательств не нашли! – напомнил его Матиас Ферол.

– Как и сейчас. Не правда ли? – повернувшись, в тон ему ответила она. Управитель Штормового замка пожал плечами. На него медленно накатывало чувство безвыходности.

Они молча смотрели, как за окном бушует стихия. Минуты текли одна за другой, лениво уходя в прошлое. Черноволосая колдунья не двигалась. Ее глаза оставались открытыми и ясными.

– Скажите, – вдруг разрезала тишину Мирабелла, – вы ведь что-то нашли в комнате последней жертвы?

Матиас Ферол захлопал глазами, не понимая, кто мог проболтаться.

– Я…эээ…я нашел пустой пузырек. Эрохол сказал, что в нем было сонное зелье.

–Мне нужно осмотреть этот пузырек.

Герцог направился в свои покои, лихорадочно пытаясь оставаться спокойным, хотя в его душе появилась надежда, которая стала распирать изнутри.

Буквально через две минуты он протянул пузырек Мирабелле. Та не стала его брать.

– Положите на стол.

Ректор сняла свои персти и медальон, положив рядом с рисунками. Матиас Ферол отошел в сторону и стал наблюдать за странными действиями чародейки. Та осторожно присела на стул, отодвинула подальше от себя свои украшения и двумя пальчиками положила перед собой пузырек. Несколько минут Мирабелла Веранид осматривала сосуд, принюхивалась, что-то шептала себе под нос. Наконец, встала и повернулась к герцогу.

– Очень сложно работать с веществами, которые начали испаряться уже давно, – изрекла она, – но я достигла успеха.

– И что вы выяснили? – судорожно сглотнул Матиас. Ректор неспешно надела медальон на шею и перстни на пальцы.

– В сонном зелье я обнаружила еще кое-что. Малоизвестный экстракт – настойка пурпурной наперстянки с аконитом и маслом пихты. Эта мерзкая смесь способна блокировать магические способности человека и ненадолго лишать его своей духовной ауры.

– Из чего следует, что похититель не хотел, чтобы юную волшебницу нашли с помощью магии, – герцог сам удивился, что смог до такого догадаться. Мирабелла Веранид кивнула.

– Вы правильно мыслите. След девушки должен был оборваться в ее же покоях, чтобы преступник смог спрятать ее от ока чародея в своем убежище. Я уверена, что это убежище будет ограждено всеми возможными средствами защиты. Ведь наказание в случае поражения будет…

– Если все жертвы живы, то приговором будет казнь через повешение, – докончил герцог, – если же девушек использовали для противозаконных экспериментов, то перспектив остается мало. Либо сожжение на костре, либо выдавливание глаз, сдирание кожи и уже потом костер.

Ректор Ард-Галена ничего не сказала по этому поводу.

– И что же делать дальше?

Мирабелла сделала недоуменное лицо.

– А сами не догадываетесь? Ищите место, которое непроницаемо для магического сканирования. Думаю, оно находится в Штормовом замке.

– Почему вы так думаете?

– Потому что последние четыре девушки пропали гораздо быстрее, чем остальные. Сложно вытащить безвольное тело из такого большого и сложного здания и остаться незамеченным.

Эрохол Вальтсперн заносил последние наблюдения в свой толстый исследовательский дневник. Чародей мог гордиться этой тетрадью, поэтому берег постоянно и бдительно. В ней хранилось столько бесценной информации, что, попади она в руки чародеям, все дело могло бы провалиться в туже минуту, а его самого бы давно казнили.

Прошло уже восемнадцать часов с тех пор, как он ввел себе через вену сыворотку. Особых изменений не происходило. Не считая зуда на языке.

– Так, посмотрим, – и Эрохол засучил свой рукав. Место прокола кожи позеленело.

– Результат не заставит себя долго ждать, – убежденно зацокал языком колдун и продолжил писать, – кровь девственницы, смешанная с экстрактом демонической крови не нанесла особого вреда. Ждем дальнейших изменений.

Эрохол Вальтсперн на минутку отложил перо и задумался. Демон, которого он призвал в своем кабинете на прошлой неделе, был невероятно опасен. Одни его когти могли исполосовать чародея в кровавое месиво. Однако он готовился к призыву не один месяц. Нарисовал и укрепил три пентаграммы. На одну возложил чашу с кровью и, вырезанное из еще живой девушки, сердце. Свечи, которые были необходимы для ограждения границ пентаграммы, он сделал сам из человеческого жира с добавлением змеиного яда. И вот, когда он встал на вторую пентаграмму и начал призыв, в третьей пентаграмме появился настоящий демон.

– «Черт, тогда огонь свечей так пугающе заколыхался. Едва не погас, – вспоминал он, – демон что-то говорил своим безобразным ртом. Его тело, покрытое черным хитином, кое-где обнажавшее плоть без кожи, цвета сырого мяса показалась мне такой необычной. Даже красивой. Жалко было его убивать. Но, дело того стоило».

Эрохол Вальтсперн уже пятый день не выходил из своих покоев, расположенных прямо под Штормовым замком.

– «Матиас Ферол ведь тогда сразу дал согласие на то, чтобы я расположился именно здесь».

– Глупец и простофиля! – уже вслух воскликнул Эрохол, – герцог не уделял должного внимания, когда его отец рассказывал ему о Штормовом замке. За что и поплатится титулом.

– «Он не мог и догадываться, что комната без окон, сделанная из колдовского камня, есть самая совершенная магическая тюрьма. Другой такой нет в Ривеллоне».

Чародей безумно улыбнулся. Его зубы, белые и красивые, стали нечеловечески острыми, а резцы гораздо длиннее, чем у обычного человека.

– Да, мои ученики предлагали мне отправиться в Забытую Империю. Они говорили о старой тюрьме, возможно магической, в Висельном лесу. Но Штормовой замок подходит лучше!

Эрохол замолчал и спокойно продолжил писать. В комнате никого не было. Лишь только зеркало являлось его единственным слушателем.

На самом деле, под Штормовым замком была прокопана огромнейшая система ходов. Пещеры были соединены с городской канализацией, а та, в свою очередь, с катакомбами и этой самой комнатой. Места было много. В других помещениях у придворного чародея была расположена его личная и тайная лаборатория. Все столы там были заняты.

– Жаль, я не в силах замедлить процесс разложения. Препараты слишком сильно пахнут. Этот запах может выдать меня. Слишком много формальдегида пришлось бы потратить.

Прошел час. Колдун закончил писать и теперь решил наведаться в лабораторию. Кожа стала зеленеть быстрее, но не так сильно.

На столе лежала мертвая девушка. Ее ноги были раздвинуты, находясь в стальных тисках. Лицо застыло с ужасной гримасой боли и страха. Эрохол погладил холодную щеку.

– Милая юная девственница. Она последняя. Селяне могут отныне спокойно жить. Больше мне никто не нужен. Пришлось умертвить тридцать девять красавиц прежде, чем попалась та самая.

Эрохол Вальтсперн закашлялся. На руки ему попала кровь. Его кровь. Глаза начало жечь.

– Трансформация протекает успешно, – сказал он и помял рукой мертвые женские груди.

Вернувшись к себе, он стянул свой дневник кожаным ремнем и взял в руки.

– Мои исследования завершены. Нет смысла описывать мою метаморфозу. Она все равно будет протекать по-разному, – дрожащим голосом прошептал он, – тетрадь отправится в надежное место. Мои ученики должны узнать, что я сотворил!

Ни сказав больше ни слова, чародей небрежно бросил книгу прямо в зеркало. И, вместо того, чтобы наткнуться на стекло, дневник исчез в зеркальной реальности.