— Разве твой отец не говорил тебе?

— Мой отец?

— Да, он здорово мне в этом помог. Я удивлён, что он ничего не рассказывал тебе.

— Кажется, я начинаю подозревать, что мой отец утаил от меня не только это, — задумчиво произнесла я.

— Я тоже ничего не знал про инсульт. Когда моя мать узнала об этом, то настоятельно попросила его рассказать обо всём тебе. Как только я узнал, то тут же сел в тачку и поехал к ним.

— Так ты теперь водишь?

На мгновение Шейн стиснул зубы и заметно помрачнел. Я знала, что он что-то скрывает от меня, и предполагала, что это связано с Изабель. Мне хотелось спросить, водит ли он машину один или она тоже садится за руль, но было интересно, расскажет ли он об этом сам.

— Последние два года я жил в Вирджинии, — начал он. — После нашей последней встречи я переехал в Калифорнию, и пока был там, решил поступить в колледж на Историю искусств. Быстро набрав нужные баллы и отучившись там несколько лет, я получил диплом бакалавра, но понятия не имел, что делать дальше. Твой отец посоветовал мне заняться преподаванием, так я переехал в Вирджинию, и мне наконец-то подвернулась удача.

— Почему именно Вирджиния?

— Потому что мне нужно было уехать куда-то, где ничего бы не напоминало о тебе.

От его слов у меня перехватило дыхание. Мне хотелось задать ему так много вопросов, но с моих губ не сорвалось ни слова. Я не могла определиться, ранили меня его слова или же разозлили, однако продолжала думать об Изабель и о том, когда же он, наконец, расскажет о ней.

Как только мы проехали мимо папиного дома, я с удивлением обернулась к Шейну, ожидая объяснений, но он не проронил ни слова.

— Куда мы едем? — спросила я.

— На наше место.

В отель? Серьёзно? И после стольких лет он ведёт себя так, как будто ничего не произошло, как будто ничего не изменилось?

— Туда я не поеду, — возразила я. — Это просто смешно, Шейн. Ты действительно думаешь, что я просто так пересплю с тобой после всего, что было?

— Я везу тебя в гостиницу совсем не для этого.

— О да, конечно же. Я что, похожа на дуру? Зачем бы нам ехать тогда именно туда?

— Потому что я остановился у своей матери, а ты — у своего отца, а мне кажется, нам надо поговорить.

— Нам не о чем разговаривать. У тебя есть девушка. Ты вообще собирался об этом упомянуть? Или думаешь, что всё, что было в Джерси, осталось в Джерси? Скажу тебе так: что бы ты ни думал, здесь далеко не Вегас.

— Ты серьёзно считаешь, что это всё, о чём я сейчас думаю? Что я бросил свои дела, забрал тебя из аэропорта посреди ночи, и всё это только ради секса? Спасибо большое, Розали. Я никогда не относился к таким парням, да и сейчас таким не являюсь.

— Тогда что насчёт того, что ты сказал раньше?

— Может, я и поступил неправильно, но это был просто флирт. Который не имеет сейчас никакого значения. Ты права, у меня есть девушка. Её зовут Изабель, и я сделал ей предложение. Но какая, нафиг, разница? Как насчёт тебя? Ты уже, должно быть, замужем. Почему не рассказываешь мне об этом замечательном счастливом мудаке, за которого ты вышла?

— Нет! Не говори ничего, не смей так со мной разговаривать. Я… Я даже не могу… Просто отвези меня домой. Сейчас же!

Я скрестила ноги и отвернулась к окну. Мне сейчас не хотелось даже находиться рядом с ним, не то что видеть его. Он сделал ей предложение?

Не смей плакать, Розали. Не. Смей. Плакать.

Я прикусила губу, чтобы сдержать слёзы, но они всё равно покатились по щекам. Я старалась дышать ровно. У меня не получалось сдержать эмоции, но я могла показать ему, какую боль причинили его слова.

— Розали, — мягко позвал меня Шейн. Его ладонь накрыла мою руку, но я отмахнулась от неё.

— Отвези меня домой, — коротко бросила я.

~ 16 ~

На следующее утро я проснулась от запаха папиных панкейков — его коронного блюда. Завязав волосы в небрежный хвост, я направилась на кухню, чтобы проверить, как же в действительности обстоят дела у папы.

— Ох, а вот и моя девочка, — улыбнулся отец.

Пока он переворачивал блинчики, я подошла к отцу и поцеловала его в щёку. Папа выглядел неплохо, казалось, он совсем не изменился за прошедший с нашей последней встречи год.

Как и всегда, папа привычно сел во главе стола, а я устроилась рядом с ним. Когда он поливал панкейки сиропом, его рука слегка тряслась. Если это худшее из проявлений его болезни, то, думаю, я смогу с этим смириться. Мой отец никогда бы не признался, что что-то не так, но сейчас я, по крайней мере, могла своими глазами убедиться, что ему и правда повезло, и сейчас у него всё в порядке.

— Всё хорошо? — спросил папа. — Кажется, тебя что-то беспокоит.

— Просто волнуюсь за тебя. Я рада, что всё обошлось. Обещай мне, что больше не будешь утаивать от меня подобное. Довольно тяжело находиться так далеко от дома.

— Ты что-то скрываешь от меня. Есть что-то ещё, ведь так?

Подняв взгляд от панкейков, я поймала мягкий отцовский взгляд, и в это мгновение на глаза снова навернулись вчерашние слёзы. Я не хотела плакать перед папой. Вообще ни перед кем не хотела. Закрыв лицо руками, я понадеялась, что он не станет расспрашивать меня. Заговори я об этом, то расплакалась бы ещё больше.

— Мне знакомы эти слёзы, — вздохнул отец. Пододвинув свой стул ближе ко мне, он прижал меня к груди. — Когда твоя мать ушла от меня, я тоже так плакал. Нет ничего хуже боли, причинённой любовью.

Папа погладил меня по голове, и это напомнило мне о временах, когда я была совсем маленькой, и он приходил утешать меня.

— Это ведь из-за Шейна, да?

Я кивнула, и слёзы с новой силой полились из моих глаз. Я хотела спросить его, как он догадался, но слова застряли в горле. К счастью, мне не пришлось ничего говорить.

— Я не слепой, — произнёс отец. — Признаю, мне потребовалось некоторое время, чтобы разобраться в ваших отношениях, но в конце концов я догадался, что пока он жил здесь, вы встречались.

— Прости, — прошептала я.

— Вы взрослые люди. После отъезда Шейн звонил матери, иногда с ним разговаривал и я. Даже после нашего развода с Джоанной он всё ещё звонил и заезжал в гости, когда был неподалёку. Я видел, как сильно он тебя любит. Это лучшее, что только может пожелать отец для своей дочери. Некоторые могли бы посчитать это чем-то недопустимым, ведь он как-никак был твоим сводным братом, а мне почти что сыном. Но он не мой сын и никогда им не был.

Отец протянул мне платок, и я вытерла слёзы. Каким-то образом, просто слушая, как папа отзывается о нём, я почувствовала себя лучше. Мне нужно поговорить с Шейном о прошлой ночи. Многое показалось очень странным, и мне нужно всё прояснить.

— Розали, я знаю тебя. Знаю, что у тебя голова идёт кругом. Чем больше ты думаешь, тем больше запутываешься в собственных выводах. Мы с Шейном много разговаривали последние несколько лет. И поверь, когда испытываешь сильные чувства к кому-то, как ты сейчас, лучше не терять время впустую. Жизнь слишком коротка, дорогая. Поговори с ним.

~ 17 ~

Взяв папину машину, я поехала на другой конец города к Джоанне. Я не знала, сможем ли мы с Шейном нормально пообщаться, или же он пошлёт меня к чертям, едва увидев на пороге, но, в любом случае, я должна была поговорить с ним. За последнее время накопилось слишком много вопросов, на которые у меня не было ответов.

Я нажала на звонок, и из глубины дома донёсся его голос. Странно, что после всего случившегося я была настолько взволнована. И нервно постукивая ногой, ждала, когда же откроется дверь. Как только я увидела выходящего из дома Шейна, моё сердце подпрыгнуло в груди.

Он был в облегающей футболке и тёмных джинсах. С прошлого раза волосы ещё больше растрепались. И без очков он безумно напоминал парня, в которого я влюбилась в школе.